танго?
– Танго? – растерянно повторила мама, все еще не понимая, что происходит. – Я никогда не танцевала танго.
– Все когда-то бывает в первый раз, – протянул философски Вовка. – План понятен, а я пока должен откланяться. У нас с Полиной Васильевной много дел, наши ребята в финале, и нам многое надо сделать. Когда мы принесем победу универу, вы будете гордиться, что к этому причастна и ваша дочь.
На этих словах Вовка нажал отбой.
– Печальный ты предрек мне финал, – сказала она ему, перейдя после такого спича сразу на «ты».
– А ты тоже хороша, – возмутился Вовка, не став оправдываться. – Видишь, что твоя мама страдает, и только подливаешь масло в огонь. Надо было не молчать и потакать, а определить маму в ее жизнь, посоветовать ей школу танцев, кружок по интересам, заставить, в конце концов, гулять каждый вечер в парке. Человек, конечно, стадное животное, пардон за сравнение, но и он не должен жить только для кого-то. Бог создал человека, чтоб он обязательно был в этой жизни счастлив. В этих двух фразах совершенно разные значения – жить ради кого-то и жить счастливо с кем-то. Но давай мы с тобой подискутируем после, нам срочно необходимо в засаду.
– Какую засаду? – удивилась Поля. – А собрание?
– Меня радует твое рвение к общественной работе, но у нас с тобой другое, не менее ответственное задание. Собрание проведут Гера с Сильвестром Васильевичем.
– И куда мы засаживаемся? – пошутила Поля. Она была уже, в принципе, готова подчиняться указаниям этого парня, такое он имел магнетическое воздействие на людей, ему хотелось доверять.
– Тебе понравится, – улыбнулся Вовка, как обычно, чересчур радостно. – Жди меня здесь, я только дам ценные указания Сильвестру и вернусь.
Глава 11. Сильвестр
Сильвестр зашел в свою комнату, где теперь он жил не один, и от ужаса дернулся. У его кровати, радостно высунув язык, сидел Татарин, а на дорожке в порядке возрастания лежала целая заячья семья в количестве трех штук.
– Господи, – вырвалось у него. – Ты что творишь? – спросил он у пса, боясь подойти ближе.
Татарин же, решив, что это вопрос не риторический, подошел к выложенным в строй зайцам и громко гавкнул.
Он этого звука челюсти у Сильвестра сжались, а лицо заныло, точно на нем были кровоточащие раны.
– Не кричи, – попросил он беззлобно пса и присел на ближайшую кровать. – Вот что тебе от меня надо? – спросил он Татарина, по-прежнему преданно глядящего на него, когда фантомная боль отпустила. – Что ты ко мне пристал? Понимаю, твой хозяин сказал тебе, что я свой, но ведь я только за вчера тебе кучу «своих» показал, сегодня можем еще прогуляться и поискать. Отстань от меня, а?
Татарин, видимо, не понимая такого поворота событий, схватил с пола самого большого зайца и подтащил к ногам Сильвестра, словно пытаясь его задобрить, не понимая за что на него злится новый хозяин.
– Да не нужны мне твои зайцы! – психанул Сильвестр и пнул тушку. – Не могу я быть твоим хозяином, понимаешь ты или нет?!
– Почему? – вопрос прозвучал неожиданно и застал Сильвестра врасплох. В комнату вошел странный парень Вовка и очень серьезно переводил взгляд с Татарина на Сильвестра, пытаясь понять причину их конфликта.
– Что за глупый вопрос, – вскочил он, как ошпаренный. – Почему! Давайте я задам встречный он будет более подходящим. – Сильвестру стало стыдно за то, что подслушали его спор с псом, и он решил, что лучшая защита – это нападение, поэтому постарался ввести неожиданного собеседника в смятение. – Кто вы, молодой человек, почему ведете себя так странно, что за разговоры у вас с Герасимом про будущее? Да, я подслушал вас, но ведь и вы меня сейчас тоже подслушивали, поэтому мы в расчете.
Вовка немного удивился напору Сильвестра, но лишь на несколько секунд. Быстро что-то обдумав, он уже привычно улыбнулся и с сожалением произнес:
– Эх вы, Сильвестр Васильевич, даже полиция мне поверила, документы мои смотрела, а вы? Мы же с тобой вчера почти в одном окопе сидели, сегодня теремок в лесу делили, ты же мне как родной стал… – на этих словах Вовка театрально махнул на Сильвестра рукой, как бы разочаровавшись в нем. – Мы так с Герой играем понимаешь? С детства повелось, игра у нас такая, словно бы я из будущего и знаю больше, чем говорю. Иногда придумываю что-то на ходу, ну, хорошее, конечно, и рассказываю, как там в будущем. А ты что, и правда поверил?
Вопрос был таким искренним и таким радостным, что Сильвестр смутился еще больше, чем от подслушанного разговора с Татарином.
Надо отдать должное Вовке, тот не стал наседать на провалившегося по всем фронтам Сильвестра, а быстро перевел разговор:
– Смотри, какое дело. Я считаю, что кто-то явно пытался пугать Влада, нарядившись монахом. Зачем, пока не знаю. Есть у меня одна задумка, мы сейчас с Полиной Васильевной в засаду пойдем, а ты мне на диктофон в телефоне ваше собрание запишешь, я потом послушаю. Постарайся из каждого выжать все, что они знают, нам надо собрать полную картину. Один из них совершенно точно будет врать, так и вычислим убийцу.
– Ты думаешь, убийца среди детей?.. – ужаснулся Сильвестр. – Но этого не может быть!
– Ну, во-первых, они не дети, далеко уже не дети. Я, Силя, – перешел на доверительный разговор Вовка, – участковым в своей деревне был, и знаешь, сколько таких детей повидал? Одного со светлыми глазами и крокодиловыми слезами у постели отца нашел, так потом оказалось, это он его прям во сне и порезал. Знаешь, за что? За копейку. Ну, машина такая старенькая, жигули «копейка», очень хотелось парню на ней кататься, а батя не давал, так он его во сне и оприходовал. Вот так, а ты говоришь, дети. А во-вторых, я ничего не утверждаю, а только отрабатываю версии. На турбазе тогда было ограниченное количество человек, посторонние возможны, но маловероятны, поэтому, если это сделали не, как ты выражаешься, «дети», то остаются Васильевна, директор турбазы и ты. Даже повариха и посудомойка уходят вечером до трассы, где садятся на автобус и едут домой. Я тебе более того скажу: согласен я со следователем. Деда, скорее всего, отравили, я это сразу там понял, на месте преступления, просто пугать вас всех не хотел. Так что если Влада еще могли убить случайно, ударить или толкнуть на камни, деда уже убили намеренно, а значит, Силя, мы ищем настоящего убийцу, переступившего черту, и он может быть очень опасен, если мы его загоним в угол.
От такой откровенности Сильвестр растерялся и замолчал.
– И еще, – уже уходя, добавил Вовка, – ты с Татарином будь тактичнее. У него хозяина убили, больно ему. Я же вижу, у тебя тоже есть какая-то история за плечами, ты знаешь, что такое больно, особенно, сразу после, когда душа кровоточит и мочи нет дальше жить. Очень надо, чтоб ее, душу твою кто-то обогрел. Нет, вылечить это невозможно, а вот заставить дышать дальше, превозмогая боль, можно. И напоследок тебе новости из будущего, для поднятия настроения: История в России будущего будет главным предметом и в школе, и в институте. Экзамен по этому предмету будет наиважнейшим, и его будут сдавать при переходе из класса в класс на специальных экзаменах. Потому что мы, люди будущего, очень точно поняли, что незнание истории не только России, но и всего человечества, приводит мир к хаосу. Наши ученые доказали, что как только вырастает поколение, не знающее истинной, честной истории, начинаются войны, страшные войны, но с одной очень устойчивой тенденцией – каждый раз все более кровопролитнее предыдущей. Оружие, что придумывает человечество не помогает, а наоборот усугубляет, потому что все по классику, ружье если оно есть, обязательно выстрелит. Вот так-то.
Когда молодой человек вышел из комнаты, Сильвестр, нагруженный мыслями, присел снова на кровать. Татарин подошел и очень аккуратно положил голову на его ноги, и от этого в памяти всплыла картинка того вечера, когда он познакомился с псом. Ведь он вот так же сидел у ног своего мертвого хозяина и молчал. Татарин в тот вечер не лаял, а это значит, тот, кто отравил деда, был знаком псу, он заходил в дом раньше, он был «свой».
– Историю всегда пишут победители, именно поэтому добро побеждает всегда зло, – вздохнул Сильвестр. – И кто же в вашей России будущего разберется, какая история честная, а какая – нет? Для этого просто надо самим всегда побеждать и тогда писать честную историю, – словно бы продолжил разговор с ушедшим Вовкой Сильвестр.
Он протянул дрожащую руку и очень аккуратно погладил по голове устроившегося у его ног Татарина.
– Кто же ты на самом деле, Вовка? – сказал Сильвестр, ухмыльнувшись. – И почему у меня такое чувство, что ты недоговариваешь.
Глава 12. Полина
В подсобке рядом со столовой пахло гречкой и луком. Странное сочетание запахов почему-то вызывало аппетит, хотя ни то, ни другое Полина терпеть не могла. Это были главные продукты ее детства. Однако именно здесь, окруженная этими отвратительными, но такими родными запахами-воспоминаниями, кольнуло в сердце.
Как же маме сейчас больно, после всех ненужных слов Вовки. Как же ей там, одной, в маленькой квартире почти в центре Томска, что досталась от бабушки, как же ей там тоскливо…
Первый раз за последнее время жалость и благодарность к матери не была на уровне обязаловки, а шла от сердца, как в детстве. Так, когда душа замирает, и начинает даже немного подташнивать от избытка чувств. Захотелось отругать этого нахала, что так резко шагнул на территорию их маленькой семьи. Сейчас почему-то их отношения с мамой уже не казались натянутыми, а наоборот почувствовалось, что они и есть самые настоящие. Но она не стала высказывать ему больше ничего, а намеренно перевела разговор.
– Может, сейчас, когда я сижу на ведре в подсобном помещении столовой, среди тряпок и швабр, ты соизволишь рассказать, кого мы с тобой выслеживаем, и зачем тебе здесь я? – спросила она Вовку, который постоянно выглядывал в щелку двери.
– По моим подсчетам, – сказал шепотом Вовка, – одного человечка все же не хватает в нашем дружном коллективе.