Снаружи на ограде вокруг небольшого двора гостиницы сидел толстый жёлтый кот, вылизывающийся в лунном свете и периодически заглядывающий в шумное здание. Чувство тепла и удовлетворения заполнило Таналасту, и девушка вдруг подумала, что с Рошфором на своём обычном месте деревня снова стала похожа на дом.
От этой мысли у неё пробежали мурашки по спине, поскольку та возникла в глубинах разума сама по себе и не могла принадлежать принцессе. У неё не было причин думать о Торринвилле как о доме, и она никогда не слышала о коте по имени Рошфор.
Мимо Таналасты протолкнулся Вангердагаст и ударил кружкой о стойку.
- Ещё одну порцию амброзии, добрый человек!
Элбур бросил вопросительный взгляд на Таналасту, и девушка торопливо покачала головой. Что-то было неправильно, и последнее, в чём она нуждалась – так это чтобы волшебник напивался ещё сильнее.
- Прости, приятель, - сказал трактирщик. – Ты уже пропил всё, что заработала за сегодня твоя племянница.
Вангердагаст прищурился на него и пробормотал что-то о том, что научит уважать вышестоящих, после чего начал поднимать руку.
Таналаста хлопнула его по этой руке.
- Да что с тобой не так?
- Ничего такого, что не исправит ещё кружжжечка, - заплетающимся языком заявил маг. Таналаста почувствовала, как в карман передника скользнула ловкая рука, после чего волшебник повернулся к Элбуру и грохнул ладонью с пригоршней медяков по стойке.
- Каж-жется, я нашёл немного монет.
Внутри забурлил едкий гнев, незнакомый Таналасте, и она грубо пихнула волшебника обратно на его место.
- Сядь, пока не упал, дядя.
Слова принадлежали ей, хотя горечь, которая заставила произнести их так резко, была чужой.
- Я принесу тебе твою кружку.
В ответ на грубое обращение глаза Вангердагаста широко распахнулись, но он криво ухмыльнулся Таналасте – что лишь сильнее её разозлило – и вернулся на стул.
- Ты х-хорршая девочка.
Таналаста закатила глаза и вернулась к стойке. Ожидая, пока Элбур наберёт кружку, она разозлилась ещё сильнее. Это было так похоже на Вангердагаста – напиваться, когда он был нужен ей трезвым! Она сомневалась, что маг сумеет вспомнить, а тем более – произнести любое из своих заклинаний. Злость девушки продолжала расти, пока она размышляла о его безответственности, и когда трактирщик протянул ей кружку, ярость вышла у неё из-под контроля и превратилась в живое существо с собственной волей. Таналаста с изумлением наблюдала, как её рука подхватывает кружку и несёт её волшебнику. Она почувствовала, что мило улыбается, и увидела, что переворачивает кружку и выливает содержимое волшебнику на колени.
Взгляд Вангердагаста опустился, и он спокойно сидел, наблюдая, как по его ногам расползается мокрое пятно. Рука Таналасты продолжала опорожнять кружку, пока та не опустела, а затем швырнула кружку на стол.
Она услышала, что спрашивает:
- Ещё одну, дядя?
Комнату заполнил смех, и даже Вангердагаст выдавил одобрительную усмешку.
- Не думаю, племянница, - сказал он. Речь старика как по волшебству стала чёткой, хотя все остальные были слишком пьяны, чтобы это заметить. – Похоже, я уже выпил достаточно.
- Чушь! – заявил Кальдер, фермер с лошадиным лицом, который покупал больше медовухи, чем пил – наверняка ради удовольствия наблюдать за тем, как Таналаста её подаёт. – Всем кружку за мой счёт!
И Таналасте снова пришлось бегать туда-сюда, хотя она всё равно увидела, как осторожно Вангердагаст пригубил новый напиток, или редкое для его лица одобрительное выражение, пока он наблюдал за её работой. Хотя принцесса не понимала, что здесь произошло, она чувствовала, что наконец переступила какой-то невидимый порог, пересечения которого маг от неё ждал. Ирония заключалась в том, что ей казалось, будто это сделал кто-то чужой.
На самом деле она до сих пор испытывала это чувство. Злость уступила место странной легкомысленности, ещё более чужеродной, чем схлынувший гнев. Она кружилась по залу, как танцовщица, подстёгивая клиентов Элбура пить ещё и наклоняясь чуть глубже для тех, кто совал ей в руку два медяка вместо одного. И хотя такое поведение совсем не подобало принцессе, Вангердагаст как будто не возражал – а если бы и возражал, ничего не изменилось бы. Несколько раз Таналаста пыталась сказать ему, как странно себя чувствует, что она не может контролировать свои действия. Каждый раз оказывалось, что она ускользнула прочь, чтобы погладить грубую щёку фермера или поцеловать в лоб какого-нибудь привлекательного юношу.
На ограде снаружи появилась ещё парочка котов, Орлин и Астольфо – Таналаста понятия не имела, откуда знает их имена – а за ними она заметила нескольких овец на залитой лунным светом улице. Она начала петь и танцевать, разнося заказы. Клиенты Элбура подбадривали её хлопками, одобрительными возгласами и дополнительными чаевыми, и когда все кружки были полны, принцесса забралась на стол, чтобы станцевать непристойную маленькую джигу, которой научила её сестра.
Вангердагаст мгновенно очутился на ногах и протиснулся вперёд, чтобы стащить её вниз.
- Принц… писари так себя не ведут!
Таналаста увернулась от его хватки и продолжила танцевать, махая юбками и подбрасывая ноги в каком-то па, которого даже не знала. Её как будто задвинули к самым стенкам собственного черепа. В глазах потемнело, а голоса мужчин звучали как будто издалека. Тело, казалось, покинуло её, превратилось в странное и чуждое животное с собственной волей. Где-то снаружи завыл на луну пёс, а потом она увидела, как в окно просунули головы Кадимус и её кобыла, в гостинице неожиданно воцарилась тишина, и мир показался чем-то далёким и тёмным.
Вангердагаст снова потянулся к ногам Таналасты. Она выбросила ногу вперёд и ударила его по рукам, потом пнула прямо в подбородок. Удар отбросил его назад, на заваленный обломками стол, и перед магом оказалась черноглазая ведьма в обличье Таналасты. Лицо принцессы, обычно доброе и задумчивое, превратилось в маску гнева и презрения, а её болтающийся язык рассыпал клятвы возмездия и кары обитателям деревни, которые спрятались под столами. Собаки царапались в дверь, через окно в зал прыгали кошки, и только Элбур бросился вперёд, чтобы закрыть ставни – он казался достаточно трезвым, чтобы отреагировать разумно.
Вангердагаст выругался; наконец он заставил Таналасту проявить характер, но оказалось, что она просто одержима. Он сунул руку в один из немногочисленных уцелевших карманов плаща и достал клочок шёлка, затем начал читать заклинание паутины.
- Рошфор, фас! – указала на него Таналаста.
Большой жёлтый кот перескочил через стол и вонзил когти на всех четырёх лапах в руку Вангердагаста. Тот отшатнулся, и его рука расплескала густую сеть белых нитей по всей лестнице. Волшебник закричал и стряхнул с себя кота.
Животное рухнуло в волшебную паутину и застряло там. С его когтей и клыков сочилась красная жидкость. Вангердагаст обернулся и увидел, что Таналаста направляется к двери и тащит за собой рослого молодого крестьянина.
- Подожди!
Волшебник бросился за ней, но стая рычащих собак промчалась мимо девушки и повалила его. Большой пастуший пёс сомкнул челюсти у него на руке и принялся трясти, как будто поймал хищника, подкрадывающегося к стаду. Вангердагаст вскрикнул и прошипел единственное волшебное слово. Зверь взвизгнул и рухнул – его обожжённая шерсть дымилась.
Какой-то миг волшебник лежал неподвижно, скрежеща зубами и проклиная себя за то, что не телепортировал Таналасту в Сюзейл, как только она начала странно себя вести. Помещение заполнял грохот, проклятье и крики людей, сражающихся с животными. Невозможно было понять, что стало с принцессой. Он вытащил руку из пасти пса и перекатился на колени. Хотя Элбур сумел закрыть ставни и двери, коты и собаки, уже проникшие внутрь, брали верх над бывшими хозяевами.
Вангердагаст оторвал ленту от своего рукава, скатал её в некое подобие бечёвки и произнёс длинную серию магических формул. Из пола ударили густые узлы верёвки и заплясали вокруг. Волшебник указал на крупного сторожевого пса и согнул палец. Один из шнуров опутал животное от клыков до кончика хвоста и оттащил от крестьянина, на которого набросился пёс.
Вангердагаст повторил жест, оторвав небольшую рыжую кошку от головы фермера, затем начал прокладывать путь наружу по расширяющейся окружности. Через несколько мгновений весь зал был в его власти, взбесившиеся звери превратились в визжащие свёртки, а клиенты Элбура недоумённо таращились на него. Судя по звукам, ситуация снаружи была куда хуже. Коты как бешеные скреблись в закрытые ставни, на улицах лаяли собаки.
Вангердагаст нашёл целебное зелье, спрятанное в останках его плаща, вылил несколько капель на пострадавшую руку и выпил остальное. Кровотечение прекратилось, края раны начали смыкаться.
Первым заметил Кальдер. Он указал на руку Вангердагаста и закричал:
- Целитель!
- Волшебник, - поправил Вангердагаст. Он окинул крестьян гневным взглядом и потребовал: - Расскажите мне, что здесь происходит.
Мужчины оглядели комнату; их пьяные взгляды скользили от одного человека к другому, пока все они не уставились на Элбура.
Тот пожал плечами.
- Мы не знаем. Поэтому мы послали за жрецами…
- Довольно! – Вангердагаст достал из кошеля кольцо с печатью и показал всем королевского дракона. – Отвечайте – и быстро! Женщина, которая только что ушла отсюда – принцесса Таналаста Обарскир! Или, по крайней мере, была таковой.
Кальдер прищурился, разглядывая кольцо, потом побледнел и повернулся к Элбуру.
- Думаю, нам лучше будет его послушаться.
Элбур перевёл взгляд с волшебника на остальных. Крестьяне таращились в пол.
- Я не хотел ничего дурного, - начал трактирщик. – Но воняло там чудовищно. Сорела и её кошки отвадили всех моих посетителей.
- И ты убил её?
- Не специально, - сказал Кальдер. – Мы просто хотели избавиться от её кошек. Они заполонили всю деревню.
- Но Сорела не соглашалась, - объяснил Элбур. – Она выбежала, размахивая метлой, и мы не успели опомниться, как на нас набросились все коты – а наши собственные собаки кусали нас за пятки. Потом сын Эша схватил её…