– Я приготовил прекрасный столик, – гордо произносит он, показывая на маленький столик, который волшебным образом появился у окна. Вокруг суетятся другие официанты, с бокалами и приборами.
– Большое вам спасибо, – благодарит Эмили. – И спасибо тебе! – поворачивается она к Рафаэлю. – Ты к нам не присоединишься?
– Нет, это семейный ужин. Но я приду к вам пить кофе, если можно. – Он наклоняется и шепчет что-то официанту, а потом уходит, махнув рукой на прощание.
Еда чудесна. Каким-то образом едва не случившаяся катастрофа делает все еще более захватывающим. Они наслаждаются рестораном, головами оленей на стенах и фотографиями Лунных гор в рамках. Наслаждаются даже охотниками, которые то и дело разражаются хриплыми песнями и бросают на Сиену одобрительные взгляды. Наслаждаются едой, простыми и вкусными традиционными блюдами тосканской кухни: ribollita[110] и tortellone in brodo[111]. Эмили и Сиена уплетают за обе щеки, и даже Пэрис соглашается съесть почти всю тарелку ризотто.
К тому времени как они добираются до dolci[112], живот Эмили уже полон, но Сиена уговаривает ее разделить профитроли («Ну давай, мам, это же мой день рождения»). Официант, сама любезность, куда-то уносится, и Эмили только успевает повернуться к Пэрис – спросить, точно ли она не хочет кусок шоколадного торта, – как внезапно гаснет свет. Сиена вскрикивает, а Пэрис спрашивает усталым тоном:
– Ну а теперь что случилось?
– С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рожденья, Си-е-на, с днем рожденья тебя, – с акцентом поет официант на английском, а ему страстно вторят охотники, пока он несет между столиков торт, на котором горят семнадцать свечей.
Смех, аплодисменты, смущение (счастливое) Сиены. Она задувает свечи, и весь ресторан награждает ее одобрительными возгласами и аплодисментами. Охотники снова начинают петь.
– Но как же он узнал? – спрашивает Эмили.
– Птичка нашептала, – говорит голос позади нее. Это, конечно, Рафаэль.
– Это вы сказали ему, что у меня день рождения? – спрашивает Сиена, ставшая ярко-розовой.
Рафаэль смеется, но не отвечает. Когда он садится за их столик, как по волшебству появляются бокалы игристого вина.
– Я ненавижу вино, – замечает Пэрис. Но она произносит это тихо, почти как во сне.
– Тогда я выпью твое, – говорит Сиена, которую к этому времени уже переполняют эмоции.
– Ты как волшебник, – обращается Эмили к Рафаэлю. Она и сама еле справляется с эмоциями.
– Почему? Потому что могу наколдовать стол?
– Стол, и праздничный торт, и вино.
– И собак, – добавляет Пэрис, – и скелеты.
– И собак, и скелеты, – соглашается Рафаэль. – Я и в самом деле некромант.
«Не некромант, – думает Эмили, – а скорее заклинатель». С появлением Рафаэля их жизнь каким-то образом изменилась. Теперь они семья с собакой, семья с друзьями. Они в центре открытия и тайны, которая, кажется, все еще звенит в городском воздухе. Она женщина, переспавшая с мужчиной, которого не любит, и не стыдится этого. Сиена – женщина (теперь-то, в семнадцать, уже да?), которая сумела бросить парня и пойти на праздничный ужин, не оглядываясь на прошлое. Пэрис – девочка, которая может съесть почти нормальную порцию еды в ресторане. Не то чтобы это все заслуга Рафаэля, конечно, но его появление, кажется, сделало все вокруг возможным. Он открыл двери не только в этот ресторан, но и в прошлое. Он заставил Эмили посмотреть на Тоскану не только как на идеальный курорт для среднего класса, но и как на место загадок, давно погребенных костей, дверных проемов в холмах. Он показал ей смерть, предательство, убийство – и почему-то не напугал, а придал этим сил.
Они ужинают в ресторане: со знакомыми официантами, бесплатными напитками и чувством, словно в общественном месте они дома. Эмили удивляется, почему все это не напоминает ей о Майкле. Когда Майкл привел ее в «Витторио», это был обряд посвящения, ключ к потаенному миру. Но как бы ни была она очарована Майклом и Джиной, она никогда не чувствовала себя там как дома. Майкл мог сидеть и болтать с официантами, а она продолжала волноваться о своей учебе. Майкл мог растянуться на солнышке в доме Джины в Позитано, а Эмили слишком стеснялась загорать топлес. Но Рафаэль – аутсайдер. Да, он родился и вырос в этом городе; он может выпивать с местным полицейским, и его семья владеет рестораном. Но он все равно аутсайдер, мужчина, который женился на местной красавице и оставил ее умирать, мужчина с американским акцентом и американским ребенком. Рафаэль преподнес Эмили «Ла Форесту», словно это был подарок от одного иностранца другому. И она почувствовала себя значимой, а не изгоем.
К их столику наконец подходит Ренато, и Рафаэль знакомит его с Эмили и девочками.
– Вы из Англии? – спрашивает Ренато на беглом английском. – Я провел пару лет на южном побережье Англии.
– Я раньше жила в Брайтоне.
– Брайтон! Я хорошо его знаю – он обаятельный и гостеприимный (заказывает кофе и digestivi[113], спрашивает у Пэрис, хочет ли она еще колы), но у Эмили возникает чувство, что ему не нравится Рафаэль и, что еще более удивительно, он боится его.
В конце вечера Рафаэль провожает их к машине. Они стоят и разговаривают под древними стенами, пока вокруг приветливо шумит дождь.
– Спасибо за все, – говорит Эмили.
– Не за что. Я рад, что вам понравился вечер.
– Все было прекрасно. У Сиены получился чудесный день рождения.
– Я рад.
Следует пауза, а затем Эмили поспешно предлагает:
– Может быть, ты зайдешь к нам как-нибудь вечером на ужин?
Рафаэль делает маленький странный поклон.
– К сожалению, завтра я уезжаю в Америку.
– Завтра?
– Да. Пятое ноября. Ночь фейерверков в Англии. – И, улыбаясь своей пиратской улыбкой, поднимает руку и исчезает в ночи.
День рождения Сиены. Нормальный вечер. С. довольна моим подарком (и правильно, он стоил 10 евро!), и нам даже не пришлось терпеть мерзкого Джанкарло, пускающего на нее слюни. Все еще не могу поверить, что у С. хватило мужества его отшить. Она уверяет, что не скучает по нему, но не хочет об этом говорить. Я не видела, прислал ли он ей открытку. Хотя Андреа прислал.
Мы ходили на ужин. Я ненавижу рестораны (все эти жуткие люди, жующие, чавкающие, издающие отвратительные звуки), но этот был не так уж плох. Для начала там было так темно, что никого не было видно, а еще там были охотники, которые устроили такой гомон, что слышно тоже никого не было. Я поела немного риса, и мама меня не сильно доставала. Сначала нам сказали, что в ресторане нет мест, и я подумала, что мама устроит трагедию на пустом месте, но потом пришел Р. и все решил. Оказывается, владелец ресторана – его кузен или что-то в этом роде. Он потом подошел к нам и был такой скользкий. Р. довольно смешно шутил, дразня его, что ресторан старомодный, и предлагал поставить караоке и подавать бургеры. Судя по виду, кузен здорово разозлился.
Когда мы вернулись в машину, мама и Р. целую вечность стояли и разговаривали под дождем. Так тупо. Мама не разговаривает с ним, когда у нее есть возможность, а потом стоит там на холоде и треплется, треплется. Мы с Сиеной кричали ей, чтобы она поскорее залезала в машину, но она не слушала.
По дороге домой мама сказала, что бабушка с дедушкой приедут на Рождество. Черт побери.
Глава 4
Родители Эмили прибывают в аэропорт Форли двадцать третьего декабря. Эмили встречает их, печально думая о том, что самолет опаздывает, а значит, для ее матери этот отпуск уже катастрофа. Преодолимая, но все-таки катастрофа. Эмили взяла с собой Чарли (ну Чарли-то точно всех развеселит!), а девочки остались дома с инструкциями по приготовлению приветственного ужина. Так как Сиена была занята своим айфоном и выпрямлением волос, а Пэрис завершала работу над рождественским чулком Тотти, в еде она не слишком уверена. Но, по крайней мере, дом выглядит чудесно. На каждой двери висит венок из плюща, в гостиной стоит гигантская елка, а на всех возможных поверхностях – ароматические свечи. С потолка свисают еловые ветки, и она сделала настоящий тосканский рождественский торт. Определенно даже ее родители будут впечатлены.
Когда родители наконец появляются в зоне прилета, толкая аккуратные чемоданы на колесиках, Эмили понимает, что ошиблась. Конечно, их ничего не впечатлит. Как она вообще могла так подумать? Первые слова ее матери – это «Опоздали на пятьдесят пять минут и даже не предложили бесплатной чашки чая». А отца – «Мы привезли свой чай в пакетиках. Он в сумках».
– Рада вас видеть, – говорит Эмили, целуя их. – Смотрите, здесь Чарли. Правда же, он подрос?
Ее родители пессимистически изучают Чарли.
– Он не такой высокий, как Эшли, – наконец выдает мама. Эшли – младший ребенок Алана. Родители навещали Алана и Дебби в Австралии в прошлом году.
– Нет, – со злостью отвечает Эмили. – К тому же Дебби чуть ли не гигант, не так ли? Пойдемте искать машину.
Мама Эмили, Вирджиния (или Джинни), из тех женщин, для которых придумали слово «женственность». Она маленькая, изящная и обожает всем рассказывать, что покупает одежду из линейки «для миниатюрных». Эмили тоже невысокая, но рядом с мамой всегда чувствует себя грязной, неухоженной крестьянской девкой с растрепанными волосами и пятнами от еды на блузке. Одежда Джинни Робертсон всегда безупречна. Во время путешествий она заворачивает свои джемпера в косметическую бумагу, а обувь укладывает в специальные сумки. Она красит волосы в светло-русый и всегда, всегда носит каблуки. И теперь она вышагивает по дороге, мужественно перенеся то, что на багажной карусели ей поцарапали чемодан, и сетует, что Эмили все время носит джинсы.