Моя милая улыбка превратилась в оскал.
– Ну, ты и стерва, – пролепетал он и полез в карман.
Дрожащей рукой вытащил слиток золота и протянул мне.
– Лафилье, ну ты совсем? – Я снисходительно приподняла бровь. – А я что с ним делать буду? Ну, разве что в тюрьму присяду за мошенничество и черт знает что еще. Какие статьи пришьют…
– А-а-а…
Уши эльфа сникли и загнулись.
Сейчас он напоминал щенка овчарки.
– К слитку, мой неуважаемый иномирный друг, должен, нет, просто обязан, прилагаться сертификат. Именно в нем и будет информация, подтверждающая его происхождение. Там же номер слитка, ну, само собой, уникальный. Проба, масса… У тебя такой есть?
Лафилье покачал головой, тряся ушами.
– И не будет, – припечатала я его. – А значит, никаких законных сделок с золотом. И все потому, что паспорт у тебя, Лафилье, липовый. Никакие кассовые документы ты оформить не сможешь. В общем, спрячешь золотишко под подушку и никому не скажешь. А то тебе за него господа бандиты голову откусят. Отнимут и через черные рынки прогонят.
– А если я сам через рынки? – в его голосе прорезалась умирающая надежда на что-то светлое и хорошее.
– А кому ты там нужен, Лафилье? Кто к своей кормушке подпустит какого-то ушастого чужака, за спиной которого никого сильного и власть имеющего нет. Это там за тобой Инчиро стоял и почему-то тебя терпел. Хотя да, слизняк ты знатный. Чуешь подранков и хорошо задом во все стороны крутишь. Думаю, Инчиро это понимал и использовал. Ну, хотя бы, потому что его корпорация убытки не терпела, а показывала только прирост капитала. Но здесь, эльф, и без тебя хитрожопых хватает. Не туда ты сунулся. Совсем не туда.
Он так трогательно моргнул, что сердце защемило. С детства щенка хотела. А тут такой экземпляр.
– Гад ты, – выдохнула я, сокрушаясь. – Меня никогда никто не спасал. Я же рассчитывала, что Инчиро тебе морду-то начистит. Я вся такая в слезах, челка назад, бегу в его объятия. Дальше все по классике – поцелуи, признания, вынос твоего бездыханного тела… А теперь что? Ну, как я тебя, задохлика облапошенного, моими, пусть будет, соплеменниками ему на растерзание отдам? Всю жизнь мне испоганил! Романтику убил. А такой шанс был. Внукам бы рассказывала, как их дедушка меня из лап злодея вытащил. Ирод ты, Лафилье. Ладно, пойдем посмотрим, что с моей квартиркой. Вылезай из машины.
На мгновение показалось, что он сейчас, сокрушаясь, начнет извиняться и биться лбом о бардачок. Но ушастый втянул голову в плечи и шустренько открыл дверь. Вытащил свою тушку наружу и тут же запрыгнул обратно в салон.
– Там кто-то есть под лавкой!..
Его голосок скатывался к истеричным ноткам.
– Бомж? – Я пожала плечами и выглянула. – А нет. Сосед с первого этажа. Его просто периодически выгоняют из дома, и он там спит. Под лавкой. Утром протрезвеет и поползет к жене. Та остынет и впустит. Вылезай, говорю. Есть хочу, да и все тело ломит после твоего яда.
– Он нага, – пробурчал эльф в ответ.
– Поговори мне еще!.. – прикрикнула на него. – Ничего у тебя своего нет. Все уворованное. Даже яд и тот нагов.
Нет, конечно, я издевалась. Но у Лафилье губки задрожали. Явно он не так мой мир представлял. Разбились его розовые очки за одну поездку. Еще бы.
Закрыв машину, я бодрым шагом пошла в подъезд. Следом семенил заморыш. Пугливо озирался.
Во я его застращала!
– А чего ты боишься, у тебя же нож, – поддела я его.
– А у ваших бандитов что? – пропищал он, всматриваясь в полумрак подъезда.
– Скажем так, они очень поржут, увидев твое грозное оружие.
– Ты поэтому не испугалась, да?
– Ага, – закивала я. – Если бы не яд и не головная боль – прямо там попинала. Но тебе видишь как повезло.
Сглотнув, убогий посеменил следом.
А меня зло брало. Вот какими глазами я на Инчиро смотреть буду, когда он придет? Стыдно за такое похищение. Еще доказывай, что не сама ушла. Извиняйся, что спасение не состоялось. Восстанавливай порушенную демонскую гордость. Все через одно место.
Подойдя к двери, я вытащила ключи, которые, на мое счастье, в свое время были оставлены в бардачке. Беспечность оказалась удачей. Провернула их в замке и потянула дверь на себя.
– Не двигаться! – проорал кто-то мне в лицо Ульянкиным голосом.
Сестра стояла в коридоре, держа скалку как биту.
– Арина! – взвизгнула она. – Ты вернулась! Какое счастье!
Ее челюсть задрожала. Моя бровь вопросительно приподнялась.
– Сначала дай поесть, – выдохнула я, задом чувствуя, что меня ждут новые потрясения.
– И мне, – высунулся из-за моей спины Лафилье.
Сестра закивала как болванчик и опустила скалку. Я же внимательнее осмотрелась. На вешалке исчезли мои вещи, зато висели ее. И обувь чужая. Хотя вот тапочки мои… Причем любимые. Мелочовка на тумбе. И общий бардак.
– Ульянка, я же забрала у вас ключи. Это как понимать? – рявкнула я на всю квартиру.
Она испуганно втянула голову в плечи, что было с ней впервые. Исчезли гонор и высокомерие.
– А ну, отвечай! – дожимала я.
– А может, сначала борща? – пропищала она, покусывая губы. – Я как раз учусь его готовить. Вроде неплохо выходит.
– Ты и борщ? – У меня аж глаз дернулся. – Слышишь, Лафилье, а ты часом миры не попутал? Может, это какой-то параллельный, а не мой?
– Нет, – затряс он ушами, мотая головой. – Все верно.
– Ага. – Я снова взглянула на Ульянку. Она рассматривала эльфеныша и, кажется, смутно начинала догадываться, что с ним все очень не так. – Может, тогда тебе чем-то тяжелым по голове прилетело? Ты никогда не готовила.
– Ну, да… – Она сделала шаг вперед, изучая уши своего гостя. – Но есть-то хочется. Неделю посидела на доставке. Заработала гастрит, и деньги закончились. Теперь вот постигаю тайны высокой кухни и, знаешь, мне нравится. Думаю, и чего на повара не училась?! А что с его внешностью?
Она подошла еще ближе, явно исследуя одежку лопоухого.
– Арина, а ты что снова на фирму по устройству праздников работаешь? Вроде писала, что в корпорацию крупную приняли. Ничего себе такой у него грим и накладные уши. Как настоящие!
– Вообще-то, я эльф. Чистокровный, – уязвленно брякнул Лафилье.
– Ага-ага… – Она закивала. – Тогда я принцесса фей!
– Человечка, да какая из тебя фея? – фыркнул этот убогий.
Ульянка прищурилась и снова подняла биту.
– Тихо, сестра, он реально эльф, причем с весьма поганым характером. Туповат, но агрессивен. Видишь, украл меня, бедолага… – Я засмеялась и, разувшись, влезла в любимые тапочки. – Давай свой борщ. Попробую хоть раз твоей стряпни. Ты так и не сказала, что с тобой случилось и почему мамочка не сбивает ноженьки, чтобы тебя прокормить? И откуда у тебя ключи от квартиры?
– Что значит настоящий?
Она как будто меня не слышала.
– Ульяна! То и значит. Я пришла домой, а его оккупировали наглые особы. Задабривай, пока я тобой не закусила.
Ее проняло. Вздрогнув, она осторожно отошла от Лафилье и направилась на кухню. Я за ней. Последний испуганным кроликом семенил эльф. Увидев обеденный стол, он запрыгнул за него и примерно сложил лапки. Типа, не он здесь злодей. Бросив на него презрительный взгляд, я заняла второй свободный стул. Осмотрелась. И вроде все знакомое, родное, но словно чужое. Прожитое и забытое. Моя любимая тарелка с золотой каемочкой. Бокал с котенком. Набор для специй, за которым я так тщательно ухаживала. Ценила.
А теперь никаких эмоций вообще.
Чужое.
– Ты насовсем? – Взяв половник, Ульянка обернулась ко мне. – Не уедешь же больше, правда? Мы письмо получили от тебя. Ну, то из корпорации. В нем, что ты больше в наш город не приедешь и вообще знать нас больше не хочешь.
– У-у-у? – удивленно кивнула я.
Немного подумав, я решила, что это дело рук Инчиро, чтобы родные не искали. Ой, подлец, любимый, конечно, но все же.
– Я рада, что ты вернулась, Арина. Ты же меня не выгонишь? Я обещаю, проблем не будет. Никаких мужиков!.. – Она, смутившись, покосилась на Лафилье. – Работу ищу нормальную. Чтобы платили стабильно и не копейки. Мою карту заблокировали. Все, что там было, в счет погашения кредита ушло…
– С мамой и бабушкой что? – оборвала я ее рассказ.
Признаться, я не узнавала сестру родную. Где все? Спесь? Самовлюбленность? Важность?
Это что за побитая жизнью собачонка здесь стоит и борщ мне наливает?
– Нормально все с ними. Живут.
– И? Мне что клещами все из тебя тянуть? – теряла я терпение.
Словно пытаясь задобрить, сестра поставила передо мной тарелку и положила кусочек хлеба.
– Сначала нормально все было. А потом появились коллекторы. Припугнули маму. Она начала орать на меня, ну, так, как на тебя всегда. Требовать, чтобы я зарабатывать начала. Выяснилось, что не только у меня долги, но и у нее. Потом какие-то бомжи забрались на нашу дачу и спалили ее. Бабушка стала кричать, чтобы мы восстановили дом. Она орала на маму, мама на меня… Я продолжала работать фитнес-тренером, пока туда не заявилась жена, ну, того… Ты помнишь, мы здесь… Вот оказалось у него трое детей и… Эта мегера оттаскала меня за волосы прямо в зале при всех. Обозвала так, что уволили. Подрываю репутацию заведению, по их словам. Мать узнала, что я без работы, – выставила за дверь. Я попыталась снять квартиру, но основную карту заблокировали. И тогда я вспомнила про твое жилье. Вызвала спасателей. Сказала, что ключи остались в комоде. Назвала твое имя. Старшая по дому подтвердила, что видела меня, мол, сестра ее снимает. В общем, уломала мужиков. Они через балкон вошли, достали из тумбы ключи и открыли. Ты всегда их в одно и то же место пихала. Потом хозяйка позвонила, я сказала, что ты по работе уехала, а квартиру терять не хотела. Оставила меня за ней присмотреть. Ну она поругалась сначала, потом приехала, посмотрела все. У меня аккуратно было. Разрешила жить. Теперь ищу работу. Мать достает. Требует денег, чтобы ее долги гасила. Бабушка со своей дачей покоя не дает. Ну с каких шишей я ей новый дом отстрою. Все твердит, что картошки зимой не будет – все вымрем с голоду, как мамонты. Арина, я тебя очень прошу, не бросай меня. Знаю, какой я была, но теперь я в твоей шкуре, и мне в ней не нравится. Очень!..