Та, что совсем недавно выдавала себя за простую вампиршу, заботливый хостес, всегда успевающий всем помочь и подбодрить, хищно улыбнулась.
– Прокурор, не могли бы вы повторить при мне последнюю, так небрежно брошенную вами фразу? – Ее глаза натурально сверкнули пламенем, алым и яростным. – Мне показалось, вы назвали любовь глупостью.
Эльф пошел красными пятнами. Его глазки забегали, ища спасения. Но кто же пойдет против богини?! Присяжные заерзали на местах, опасаясь попасть под гнев бессмертной.
– Молчишь? – богиня окатила эльфа презрением. – Любовь – это глупость… Кхм… А чего же ты ночами, лежа в своей холодной постели, взываешь ко мне и просишь согреть твое черствое сердце? Нет. Не дорос ты еще до настоящей любви. И в наказание за твое высокомерие, пренебрежение и двуличие я оставлю тебя при этой должности еще на два столетия. Разбирайся в чужих грехах, коли собственных в упор не видишь. Может, и прозреешь когда-нибудь.
Как только она произнесла эту фразу, над эльфом появилась маленькая грозовая туча и как дала разрядом молнии прямо в темечко. Прокурор закатил очи и разинул рот.
На трибунах и вовсе повисла гробовая тишина. Испугалась и демонесса. Она обхватила руку своего тролля и прижалась к нему. Знала, что он не даст ее в обиду.
Богиня заметила ее жест и просияла.
– Я не ошиблась, мой дорогой привратник. Тебе нравится женщина, которую я приберегла для тебя?
– Да, богиня. – Тролль уважительно склонил голову. – Она лучшее, что я мог бы пожелать для себя.
– И никогда не забывай об этом! – Изящные ножки Камилы коснулись мраморного пола. – Ты достоин любви.
Она прошлась вперед. Присяжные тихо зашептались. Один жест, и конвоиры отпрянули от пары. Окончательно затерялся среди них и гном. С небес полился мягкий алый свет. Он не слепил и не казался раздражающим. Теплый и ласковый, словно последние закатные лучики солнца.
– Я слышала твои мольбы, Трояр из рода Даварков. Помню каждую просьбу из тех, которые ты так и не решился озвучить. Ты все о сестрах хлопотал, об их судьбе заботился. А ночами мечтал.
Выражение ее лица стало добрым и ласковым.
Народ с трибун подался вперед. Гул нарастал, а Камилу все это только забавляло.
– Они не слышат, – пояснила она, глядя на демонессу. – У этих существ свое наказание – вечно рыться в чужом грязном белье, бесконечно осуждать, выслушивая все новые и новые истории жизней, и не быть способными прекратить это. Многие из них здесь уже не одну сотню лет. День и ночь на одном и том же месте, все те же лица соседей. Вы ведь сталкивались с такими, мадам Джакобо? Сплетники, которые клевещут новостей ради.
Демонесса кивнула, вспоминая свое окружение с самого раннего детства. Завистники, ждущие, когда она оступится, чтобы понести треп о ней. Крики отца, каждый раз, как ему доносили о малейшей ее провинности. Порой придуманной кем-то.
– Я знаю, как тяжело тебе было. А еще говорят: счастье в золоте, – покачала богиня головой. – Так ли это? В чем счастье, скажи?
– В любви, – шепнула мадам Джакобо. – И только в ней.
– Ты можешь попросить меня, но только об одной вещи. Только одна просьба. Говори.
Демонесса на мгновение смутилась. Взглянула на своего тролля и выдохнула. Черты ее лица разгладились, а уголки губ приподнялись.
– Это легко, – кивнула она и прошептала: – Счастья для тех, кого я люблю.
– Хорошо, – Камила кивнула, – а лично для тебя?
Демонесса снова призадумалась. В голове было столько мыслей, но она не могла ухватиться хоть за одну из них. Но нужно было отвечать, поэтому она слегка смущенно шепнула:
– Быть рядом с Трояром. У нас не было счастья при жизни, позволь нам…
– Нет!
Богиня взмахнула рукой, призывая ее замолчать. Еще один взмах, и их понесло куда-то ввысь. Под ногами остался огромный зал с трибунами. Несчастный небесный прокурор. Судья, смотрящий словно в никуда. И гном, ползающий среди конвоиров.
Богиня же вниз не смотрела.
– Я кое-что придумала для вас двоих… Миров много, и есть у меня выход в один. Вам понравится. Только одно условие – вы никому и никогда не скажете, как попали туда. Живите, сколько вам отведено, и любите друг друга. А я за вами прослежу…
Впереди снова закрутился густой туман. В его центре расширялась воронка, через которую виднелись аккуратные деревянные домики с черепичными крышами, огороды и бегающие по сельской дороге псы. Следом неслась детвора, весело визжа.
– Здесь вы сможете найти себя, – обернулась богиня. – Еще одна жизнь. Вы ее заслужили. У каждого свой путь к счастью, и не всегда он прост и легок. Удачи вам. И не забывайте про меня.
Камила засмеялась и снова взмахнула рукой, отправляя тролля с демонессой в сельские дебри, где со дня на день уже ждали нового кузнеца с женой. Поговаривали, что она умна, образованна и вполне может занять место учителя в небольшой деревенской школе.
Эпилог
Год спустя
– Милая, я голоден. С утра из кузни не выходил, – заглянув на кухню, Трояр едва сдержал смех.
Его любимая жена, сжав в руке нож, опасно нависала над несчастной растерзанной курицей. Та лежала, раскинув ноги и беспомощно свесив голову с разделочной доски. Ждала своего часа, бедняжка, и уже сама готова была отправиться в печь, но никак.
– Ага. А чем ты занята, Миллисента? Я так понимаю, это наш ужин?
Тролль рисковать не стал и решил мягко зайти со стороны.
Его демонесса нрава была крутого. Но красивая-а-а!
Трояр зажмурился от счастья, глядя на нее. Стоит в ярком голубом платье, белый передничек подвязан. Волосы уложены. Как же он мечтал хоть когда-нибудь увидеть на своей кухне такую вот прелесть!..
Да и боги с ним, с ужином. Сам приготовить способен.
– Миллисента, отомри!
– Я не могу, Трояр. – Она повернулась к нему, едва сдерживая слезы. – У меня рука не поднимается вонзить в нее нож. Я уговариваю себя, а никак. Еще и малышка толкается. Наша доченька явно против такого зверства.
Отбросив орудие пытки для курицы, она, всхлипнув, бросилась в объятия мужа. Знала, что и утешит, и бранить за нерасторопность не станет. И вообще, поцелует и решит все ее проблемы.
– Правда пинается?
Тролль обнял ее и положил руку на довольно внушительный живот своей любимой.
Под ней тут же почувствовался легкий толчок. Вздрогнув, мужчина прижал к себе свое сокровище.
– Ничего, – прошептал он, уткнувшись в мягкие волосы демонессы, – не можешь и не нужно. Сколько раз говорил: мясо буду разделывать я, а ты – все остальное.
– Я, правда, не могу. Внутри все сжимается, когда я к этой курице нож подношу. Я никудышная жена…
– Лучшая, – поцеловал он ее в висок. – Самая прекрасная. И не смей наговаривать на себя. Там за калиткой уже ребятня твоя собралась. Говорят, вы постановку к празднику задумали.
Он улыбнулся. Знал, что сейчас и ужин будет забыт, и слезы высохнут, и курица отойдет на второй план.
– О, да! – Миллисента отстранилась от него и трогательно прижала ладони к груди. – У нас будет спектакль. Я уже и пьесу написала и роли раздала. Ученики в восторге. Мы еще прослушивания устроили. Какие же у них дивные голоса. Так что еще и хору быть. И вообще… Трояр, я так счастлива! Ты не представляешь!
– Ну, почему же, – засмеялся он, – еще как представляю.
Чуть сдвинув жену, деревенский кузнец в три счета расправился с птицей. Отправив куски мяса в котелок, залил водой и поставил в печь, не забыв присолить.
– Говори, где вам городить сцену. И что еще нужно будет?
– Я знала, что ты поможешь! Как же я тебя люблю!
Подскочив к троллю, демонесса запечатлела на его губах жаркий поцелуй.
– Родишь, – зашептал он, сжимая ее в объятиях, – я тебе еще одного малыша заделаю.
– Да хоть двух! – прощебетала она в ответ. – Только рожать будешь сам.
Захохотав, Трояр покачал головой.
Тем временем в замке корпорации «ДемонсДипс»
– Нет, погоди, вот эта брюнеточка, – нависая надо мной, Демар заглядывал в монитор, в нетерпении топоча копытами по полу. – В ее анкете написано, что она любит лошадей.
– Сырыми или в бешбармаке? – съехидничала Ульянка, выглядывая из-за Орхана.
В руках орк держал два белоснежных платья на плечиках.
– Арина, я тебя прошу, поговори со своей сестрой, – причитал он. – Моя бедная мама присылает уже шестое платье. Пожалей ее, нам еще букет выбирать. Сестры с ног сбились, составляя меню на торжество.
– Ну… – Я пожала плечами, вчитываясь в анкету девушки-ветеринара. На новые конюшни нам требовались разносторонние работники. – Ты можешь просто не жениться на ней. Я тебе сразу сказала: Ульянка не подарок.
– Исключено! – Орхан мгновенно набычился. – Ладно, попрошу маму выслать еще несколько вариантов.
– Я не хочу платье, – пропела сестрица за его спиной. – Просто смирись с тем, что на мне будет брючный костюм.
– Женщина, у нас есть традиции!..
Орк зверел на глазах.
– Вертела я их на хвосте! – Наша новоиспеченная невеста демонстративно рассматривала свой маникюр. – Хочу костюм и точка. Но если ты настаиваешь на платье, то оно должно быть золотым.
По приемной пронесся тяжелый вздох жениха.
– Вот если бы я тебя не любил, то… – Начальника охраны мелко затрясло. – Я поехал к маме, будем это обсуждать. Золотое платье… Такого у орков еще не было.
Он вышел из приемной, утаскивая наряды.
– Ульяна? – потребовала я ответа.
– Достало, Арин! – Она обошла нашего кентавра и упала в кресло. – Его родственники лезут в каждую дыру, и это мы еще не поженились. Еще не хватало, чтобы свекровь решала, каким будет мое платье и так далее. Я подожду, пока до Орхана дойдет просто дать мне каталог с нарядами. Он должен четко понимать: мама – это мама, а жена – это жена. И решить, чье мнение в семье весомее.
Доля здравого смысла в ее словах была. У орков жесткие обычаи, но коли брак межрасовый, то пусть берет в расчет, что и традиции людей соблюдать придется.