— Какая оригинальная благодарность. — Иден демонстративно поправил воротник моей шубки. — Решили соответствовать ауре? — шепнул на ухо, подсаживая в карету.
Мне оставалось лишь пожать плечами, устроиться на сиденье и сделать вид, что ничего особенного не случилось. Раздражало, что он все прекрасно понял и подыграл, изобразив пресыщенную сдержанность. Только в карете поняла, что не видела выражение лица Идена, когда его целовала. Наверное, оно было унылым и слегка раздраженным. Я наблюдала не раз такое терпеливое выражение у других мужчин, когда не слишком умные юные месс старались показать окружающим, чьими любовницами они являются. Немного обидно, ведь в глубине души я хотела, чтобы Иден ответил на мой поцелуй.
ГЛАВА 5
Карета плавно тронулась, бодро застучали копыта лошадей по мостовой. Иден молчал, но, казалось, сонно прикрывший глаза палач незаметно за мной наблюдает, мысленно потешаясь над моей нервозностью. Лучше бы сказал, куда мы едем!
Я отодвинула шторку на окне, покосилась на Регана, но никакой реакции не последовало. Палач дремал или прикидывался спящим. Ну и ладно, заснеженные улицы Тариса тоже весьма занимательное зрелище. Пока доедем до пригорода, о котором упоминал Иден, от души насмотрюсь.
Пригород столицы — понятие растяжимое.
Мы с родителями жили в пригороде, в небольшом домике, на тихой зеленой улице, где вокруг домов росли напоминающие джунгли сады. А в них сочные вишни, хрустящие яблоки, ароматные груши. Хозяева были стеснены в средствах, так что фруктовые деревья им нравились гораздо больше, чем красивые и бесполезные азалии и рододендроны. Никто из проживавших там трисс и лэров даже под пытками не признался бы, что на небольших огородах они трудятся вместе с немногочисленными слугами.
У нас тоже был такой участок в глубине сада. Мы с мамой и сторожем-лакеем-камердинером Полем часто там работали. Отец пропадал в особняке Эмиля. Иногда с ним уходила мама. Возвращаясь, она сразу запиралась в комнате. Однажды эхо прошлого сказало мне, что она плакала. Я пыталась ей помочь, но она стала затирать прошлое магией, а мне обещала, что скоро все закончится. Потом ее не стало. Она умерла и не захотела вернуться.
Бессмертный феникс может сам решить, что ему пора отправляться к предкам и прервать череду возрождений. Несчастный случай — и она не возродилась. Мама всегда была нежной и ранимой. Она верила в сказки, считала, что даже в самом жестоком сердце можно найти частичку добра. Жизнь оказалась намного страшней.
Настроение испортилось, не помог даже чудесный заснеженный пейзаж за окном. Пасторальные домики за невысокими оградами в белых шапках, укутанные снегом деревья, очищенная магией дорога и сугробы по ее краям.
Один из домов, промелькнувших мимо, показался мне подозрительно знакомым. Стараясь не обнаруживать своего волнения, я, повернувшись к дремлющему палачу, громко кашлянула. Дождавшись, когда вздрогнувший от неожиданности Иден откроет глаза, светло улыбнулась.
— А куда мы едем?
— Осматривать мою новую собственность. — Реган потянулся, насколько позволял низкий потолок экипажа. — Приобрел по случаю. — Задумчиво помассировал висок, прикрыл глаза, вспоминая. — Улица Белого Заката, дом три.
— Вам для этого нужен маг эха прошлого? — спросила просто потому, что нужно было что-то сказать, иначе бы палач заметил, как у меня мелко задрожала нижняя челюсть. Сдержаться и не стиснуть озябшие пальцы было сложнее, пришлось отодвинуть якобы мешающую обзору шторку. Птица притихла. Она, как и я, растерялась. Совпадение было чудовищным. Мы ехали в дом моих родителей!
Значит, Эмиль все же признал, что я не просто пропала без вести, а погибла. Иначе он бы не смог продать дом моих родителей.
Поедем по работе, да? Иден снова мне солгал. Хотя никакой надобности в этом не было. Я бы все равно поехала. Видимо, для него это нормально.
— Вы думаете, я стал бы искать мага эха из-за одного дома?
Несколько секунд палач с прищуром наблюдал за тем, как я, все еще растерянная, соображаю, потом добавил:
— Этот дом достался мне месяц назад. Мага эха я ищу гораздо дольше.
То есть Иден купил дом моих родителей до того, как нашел меня. Не то, чтобы мне сильно полегчало, совпадение выглядело подозрительно, но я взяла себя в руки.
— Для чего вам маг прошлого?
Сейчас гораздо важнее не то, что меня в очередной раз просчитали и подвели к определенным выводам. Да, я сижу посреди паучьей сети. В этой самой сети каждый день появляются новые нити, и я увязаю все больше в липких тенетах.
— Скажем так, — вторгся в мои мысли Иден, — после скандала, о котором вы, естественно, слышали, — палач раздраженно поморщился, — широкой общественности стала известна моя профессия и место, которое я занимаю в иерархии палачей. Спустя некоторое время мне стали поступать предложения определенного свойства. Вначале отказывался, а потом решил — никому не повредит, если окажу кому-нибудь пару мелких услуг.
Значит, за сходную цену, из денег, оплаченных за Миссу, он вытащил меня из тюрьмы по просьбе вампиров. А мои способности просто пришлись ко двору. Иден — обычный чиновник с титулом, не отказывающий себе в маленьких слабостях и небольших вознаграждениях за услуги, выходящие за пределы его непосредственных обязанностей.
В душе остался неприятный осадок. Наверное, воспоминания о маме разбудили во мне маленькую Лину, которая верила Эмилю и ждала, когда мама вернется.
— Спустя некоторое время я понял, что мне нужен не только Рикард, но и маг эха. Достаточно сильный, опытный и умеющий держать язык за зубами.
Я кивала в такт его словам, разглядывая дом, к которому мы подъезжали. А внутри испуганно билась птица, рвалась на свободу и хотела улететь отсюда подальше. Нет, не только отсюда, из столицы. Туда, где нам не будет больно. Торопливо убирая прорывающиеся сквозь внутреннюю фальшивую ауру огненного феникса всполохи серебра, я уговаривала ее — и себя — прекратить панику.
Ведь это всего лишь дом. Я не могла допустить оборот — он уничтожит всю маскировку. Одного доверия к палачу, основанного, скорее всего, на зверином чутье, мало, чтобы показать ему мою настоящую ауру. Если обернусь птицей — далеко не улечу, но окажусь слабой и беспомощной. Только старые, опытные и сильные фениксы могут долго находиться в облике птицы. Я к ним не отношусь.
— Прошу! — Карета остановилась, Иден ловко выпрыгнул наружу и подал мне руку.
Пришлось вылезать и идти по знакомой неширокой, выложенной камнем дорожке, мимо заснеженных кустов роз к тонкому кружеву ворот. Пока палач возился с проржавевшим замком и снимал нехитрые охранные чары, я разглядывала постаревший, но такой родной дом.
Всего два этажа, восемь комнат. По два окна на каждую. Сейчас они смотрят на меня мутными стеклами. Ровный белый камень кладки посерел, кое-где оброс мхом. Перила на крыльце больше не блестят лаком, они прогнили, обнажив железную основу. На ступеньках кое-где отвалились куски облицовочной мраморной плитки.
Старичок.
Глаза щипало, горло перехватывало. Нельзя позволить себе расплакаться. Я ведь не знаю, кто тут жил, и что с ними случилось.
— Я навел справки. — Иден выбросил в сугроб сломанный замок, открыть его палач так и не смог и просто распилил заклинанием. — Здесь когда-то жила семья обедневших дворян. Фениксов. Если правильно помню, белых.
Правильно.
Как же тяжело с наигранным интересом слушать о своей семье и равнодушно взирать на родной дом! Кажется, предки вспомнили обо мне и решили устроить испытание на прочность.
— Может, слышали, лет двадцать назад газеты писали о пропаже их дочери?
Равнодушно пожала плечами. Никаких мыслей не осталось, страха тоже, лишь апатия, усталость и зверский голод. Слишком много совпадений, чтобы это было простой случайностью. Но ведь и случайности бывают такими, что только диву даешься, как такое возможно.
Иден понял, кто я, и сдаст меня Эмилю? Использует в своих целях? Или я зря себя накручиваю? Палач считает меня огненным фениксом, а рассказывает это, чтобы оправдать свои действия. Дескать, без мага эха никак…
— Мутная история, — продолжал Иден, открывая ворота и протягивая мне руку. — Отец девочки умер, не захотел возвращаться.
— Какой ужас! — прошептала я непослушными губами.
— Девочка сбежала в день его смерти, опекун ее так и не нашел.
Я почти повисла на руке Идена, но смотрела в сторону, делая вид, что любуюсь заснеженными деревьями. Нельзя выдать себя! Не сейчас! Не ради себя, а ради отца, жертва которого будет бесполезной, если я раскроюсь.
— Хотя, как знать, может, он думал о чем-то подобном, раз подготовил бумаги и выбрал опекуна своему ребенку за полгода до смерти.
Не думал, его вынудили.
Я стиснула зубы, наклонилась к заснеженной ветке, будто решила поближе разглядеть созданную зимой красоту.
— Мать девочки тоже умерла. — Иден говорил сухо и безучастно. Наверное, привычка, — постоянно сталкиваясь со смертью, он перестал считать ее чем-то из ряда вон выходящим.
— Все это так ужасно! — заставила себя пролепетать в ответ, прекрасно понимая, что мое молчание вызовет ненужные подозрения.
— Что с вами? Вам нехорошо? — Иден развернул меня к себе и обеспокоенно вгляделся в мое лицо.
— Нет, ничего, просто есть хочу, — призналась я, поспешно опуская глаза и пряча выступившие слезы.
— Почему не сказали сразу?
Я удивленно посмотрела на палача. Реган выглядел несколько растерянным и смущенным. Казалось, ему даже в голову не пришло, что юные трисс не питаются воздухом, а хотят кушать минимум три раза в день.
— В двух кварталах отсюда есть вполне приличная таверна. — Иден вытащил из кармана часы, открыл крышку, недовольно поморщился. — Не хочется лицезреть ваш голодный обморок, поэтому мы сейчас едем туда, а потом я отвезу вас обратно в мэрию. Сюда вернемся позже.
Согласно закивала в ответ. Если сегодня меня заставят войти в дом, где я выросла, обязательно разревусь и выдам себя. Вряд ли Иден поверит, что я расчувствовалась, уловив отголоски эха прошлого двадцатилетней давности. У меня будет время морально подготовиться.