Есть расхотелось. Отложив пирожное, я отпила чай, смочив пересохшее от страшной догадки горло. Эмиль связан клятвой, значит, мои родители принесли клятву крови не ему! Да, было такое ограничение. Прочитав о нем, я лишь пожала плечами. Кому придет в голову приносить клятву на крови связанному магически существу? Мои родители знали хозяина Эмиля? Почему не сказали мне? Не дала клятва.
Пришлось поставить чашку обратно на столик, чтобы не расплескать чай. Некоторое время я сидела в кресле, обняв прижатые к груди колени. Справиться с нервной дрожью получилось не сразу. Птица добавила паники, напомнив, что нас собираются украсть и вынудить умереть.
Всю жизнь я считала своим врагом Эмиля. А сейчас я даже не представляла, кто стоит за кошмарами моего прошлого. Кто-то одаренный магически, однозначно. Архимаг — не меньше. Весьма состоятельный. Человек. Нелюдь или нечисть не стали бы участвовать в афере, где замешан Хайран. Для хайранцев — они низшие, доля которых прислуживать человеческим магам.
Я истерически рассмеялась: «Поздравляю, Лина! У тебя целых пять подозреваемых!» Главы Гильдии Магов весьма прохладно относились к императору. Естественно, открыто недовольство никто не выказывал. Больше их интересовал нелюдимый ненаследный принц. Они сочувствовали мужчине, которого, мягко говоря, недолюбливал дядя. Доказать их измену невозможно. Главы исправно выполняют свои обязанности, поддерживают политику правителя. А между тем именно там сидят твари, которые ставят опыты над фениксами, чтобы убить императора.
И меня.
Потому что я единственный, несвязанный клятвой крови свидетель за двадцать лет. Мне «повезло» — я успела сбежать до девятнадцатого дня рождения. Именно в этом возрасте магические каналы фениксов полностью формируются — можно давать клятву на крови. Раньше ничего не выйдет.
Теперь я понимала, почему отец решился именно тогда. Моя магия росла, способности увеличивались. До проклятого возраста оставалось все меньше времени. Он знал, что за год-полтора до девятнадцатого дня рождения меня не просто опутают ограничивающими артефактами, а запрут в надежном месте во избежание неожиданностей…
Прикрыв глаза, стиснула зубы. Я должна разобраться, что могла услышать такого, отчего меня пытаются убрать даже спустя двадцать лет.
Все недомолвки прояснились — меня использовали как приманку, потом поняли, что я — шкатулка с секретом, вытащить который можно только при моем участии. Обидно ли мне? Не обидно — противно. Расскажи мне Иден все с самого начала, я не поверила бы… и сбежала, несмотря на риск, к радости моих преследователей.
На месте Идена я бы вообще мне ничего не рассказывала. Половила бы «рыбку», а потом отвезла в безопасное место. Очевидно, палач так и собирался сделать. Некоторые его слова и поступки не вписывались в теорию о разговоре сегодня-завтра. Например, за мной следили, охраняя, но при этом позволили гулять открыто, ездить по городу. Сплошная провокация. Опять-таки Эмиль с его ухаживаниями. Согласись я с ним встретиться, Иден не заметил бы моего отсутствия и с удовольствием отправил бы в тюрьму тех, кто приехал в особняк архимага за мной.
Но что-то изменилось. Палач следовал плану и в то же время вел себя нелогично. Флирт, прогулка, поцелуй. Я ему понравилась. Проще было спрятать ценного свидетеля сразу, когда он с Константином понял, что на карту поставлено больше, чем очередной феникс без родственников. Отправить в тайное место, чтобы я спокойно все вспомнила. Однако он оставил меня у себя, стал защитником.
Птица вопросительно курлыкнула, спрашивая, правильно ли она поняла меня. Я улыбнулась, спустила ноги с кресла и потянулась за пирожным. Возможно, я ошибаюсь, но на душе стало светлей от одной мысли, что палачу я нужна не только как ценный свидетель или любовница. Ради любовниц так не рискуют. Время покажет.
Улыбка не сходила с моего лица до прихода Идена. Увидев в окно подъехавшую к воротам карету, я спрыгнула с подоконника, собираясь посмотреть в зеркало. Хотелось быть красивой. Но тут дверь экипажа открылась, и в желтый круг света фонаря выпали пассажиры. Палач был пьян. Рикард, в обнимку с которым он вывалился наружу, тоже. Лэры двинулись к крыльцу, подпирая друг друга. Вокруг суетился кучер. Он пытался помочь, что-то выговаривая целенаправленно движущимся к крыльцу друзьям.
Руки похолодели от страха, однажды я уже видела Идена настолько «пьяным». Про перстень и истинную сущность мужчин я вспомнила уже у входной двери.
— Трисс, хоть вы им скажите! — обрадовался кучер, увидев меня на пороге. — Перстень — это хорошо, но тут медик нужен.
— Мозгоправ! — Другой тут не поможет. Знают же, что палача хотят убрать, а все равно подставляются.
Я, стараясь не смотреть на прикрытые плащами раны мужчин, подставила Идену плечо. Он тихо зашипел и отодвинулся, а я запоздало поняла, что рука сломана.
— Опять столярный диск? Или телега с подковами? — сердито спросила я. Натолкнувшись на полный беспокойства вопросительный взгляд кучера, заверила, что лэр очень сильный маг. Его сил на всех хватит. Возница ушел, а я отправилась следом за ранеными, успевшими доковылять до кабинета.
На этот раз мужчинам досталось намного сильнее. Пока Иден одной рукой активировал защиту кабинета, бледный Рикард перенастраивал стража особняка на высший уровень опасности, а я, сидя в кресле, слушала эхо.
На них напали в переулке недалеко от особняка Эмиля. Один человек. Некто под личиной человека. Друзьям пришлось попотеть. Если бы не скорость оборотня и виртуозное владение оружием палача, были бы мертвы. Совсем.
Иден сказал мне не всю правду. Кое о чем он умолчал. Заговорщикам удалось больше, чем я думала. У них появилось оружие палачей: кинжал и кнут. Теперь они могли убить императора и его охрану. Но я в состоянии им помешать, осталось только вспомнить, что слышала.
— Арлина, тебе лучше отвернуться, — устало вздохнул Иден, расстегивая плащ.
— Я уже видела, как выглядят раны от боевого кнута. — Подошла к палачу и стянула с его плеч накидку.
Очевидно, Иден принял на себя большую часть ударов плети и пару уколов кинжалом. Если бы они попали в оборотня, никакая регенерация не помогла бы.
— Лина? — Иден пальцами здоровой руки взял меня за подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
С трудом оторвала взгляд от треугольных ранок. Пара дюймов левее, и конец.
— Твоих сил хватит? — закусив губу, тихо спросила я.
— Да. — Иден погладил большим пальцем мою щеку. — Принеси нам вина из бара в спальне.
— Принесу, но не сейчас. — Заметила усталость и пробирающуюся сквозь маскировку перстня тьму в глазах палача.
Ему придется снять перстень, чтобы восстановиться. Нужна регенерация феникса. Слишком сильно все разворочено. По сравнению с сегодняшними ранами, в прошлый раз у него была царапина. Если оставит замедленную артефактом регенерацию — умрет. И все вокруг окажутся в опасности — убийца далеко, его сила феникса может не достать. Но стоит снять перстень, будет всплеск силы, а поглощающего контура нет. Раненые сейчас не в том состоянии, чтобы чертить на полу пентаграмму, наполняя ее силой.
— Где мел? — протянула руку Идену.
На диване задорно хмыкнул оборотень:
— Попался, пернатый!
— Помолчал бы ты, хвостатый, — вяло огрызнулся Иден, отдавая мне мелок.
— Кто бы говорил! — продолжал балагурить Рикард, бледнея с каждой секундой все сильнее. — У самого хвост, как у павлина!
— Да? Хочу посмотреть! — включилась я в игру, поспешно превращая комнату в пентаграмму.
Им было плохо, они отвлекались от боли, ведь мужчинам не положено стонать. А вот глупо шутить — вполне. Уверена, не будь меня тут, шутки были бы намного неприличнее.
— О! У него такой веер из зада растет! — отозвался Рикард. — Два пера!
— А остальные куда делись? — Я провела последнюю линию и вопросительно посмотрела на Идена.
— Полинял, — криво усмехнулся палач, кивая мне.
Пока я наполняла контур магией и активировала его, они успели выяснить, сколько когтей у Рикарда (к слову, пять на каждой лапе), куда засунут ему хвост, если не будет слушать начальство и опять полезет в драку раньше него.
Да, эти двое были знакомы очень давно. Мне даже стало немного завидно, что у Идена есть такой друг.
Когда я все сделала, палач снял перстень. Аура плавно перетекла из радужных цветов обычного человека в расчерченную алыми всполохами тьму. Карие глаза почернели.
— Вот это фокус! — присвистнул Рикард, глядя то на друга, то на меня.
— Рикард! — В голосе Идена прозвучали угрожающие нотки.
— Молчу-молчу! — Оборотень попытался развести руками, но скривился от боли.
Палач заметил это и поспешно приступил к лечению. Самым жутким моментом для меня стало, когда он вправлял кости на руке, чтобы они срослись правильно. После страшного хруста я убежала к окну, где, внимательно вглядываясь в снежинки, старалась не слушать голоса мужчин за спиной. Обернулась, когда Рикард громко объявил, что его собрали и можно ползти в гостевую спальню. Нужно время, чтобы восстановиться. Уползать он собрался с помощью бледного Идена.
Представив, как они оба падают на лестнице, я подставила оборотню плечо. До спальни мы шли минут пятнадцать. Мужчина меня щадил, цеплялся за перила, стараясь перенести вес на них. Я ругалась, уговаривала бросить маяться дурью. Оборотень бурчал в ответ, что мне еще детей рожать. Не убедило его и то, что я уже подставляла плечо помощи Идену. Начальству пообещали выщипать остатки перьев из интересных мест, чтобы заботилось о маленьких глупых птичках, а не превращало их во вьючную лошадь. Напоследок у двери комнаты Рикард внимательно посмотрел мне в глаза, странно усмехнулся и пожелал спокойной ночи.
Проходя мимо вазы, заглянула в отражение, увидела лишь свое озабоченное лицо. Глаза блестели чуть сильнее от перевозбуждения — не каждый день приходится помогать двум израненным магам.
Забежав в спальню Идена, я взяла обещанную бутылку вина и два бокала. Немного подумав, вытащила из комода чистую рубашку и брюки. Идену надо бы вначале душ принять, но и так сойдет. Смотреть на окровавленные лохмотья не б