Я не торопилась: сегодня я поднялась пораньше, чтобы отрепетировать свои ответы перед зеркалом, даже изображала саркастическую улыбку.
– Честно говоря, это страшно бесит. Мина вечно все теряет. А я всякий раз пытаюсь найти потерянное. Мина рассеянна. – Моей целью было выказать беззлобное раздражение. – Положа руку на сердце, этим она меня доводит до белого каления. Речь ведь не только о трех последних годах, мистер Мейтленд. Мине всегда было свойственно терять вещи. Я уйму времени трачу на то, чтобы отыскать все, что она посеяла, или найти замену забытому где-либо имуществу. В техническом отделе хорошо знают ее привычки. Однажды она даже забыла свой ноутбук на кухне на Даунинг-стрит и вместо него ушла с ноутбуком премьер-министра. Они устраивали ужин. Очень неловко получилось. Последствия могли быть серьезными. К счастью, я заметила, что ноутбук не тот, как только Мина села в машину. Хорошо, что я оказалась там. Я заработалась допоздна, и Дэйв подвозил меня домой. Во всяком случае, мне удалось все уладить, прежде чем служба безопасности подняла тревогу.
– Вот так история, миссис Бутчер! Хотите сказать, Мина Эплтон ушла из гостей с личным ноутбуком премьер-министра? А вы все уладили и предотвратили серьезную угрозу для безопасности страны?
– Да. В таком изложении история и вправду звучит странно. Но, видите ли, все дело в доверии. Окажись на месте Мины кто-нибудь другой, все могло сложиться иначе, но Вера, секретарь премьер-министра, хорошо знает нас обеих, и мы с ней так быстро во всем разобрались, что даже не понадобилось ставить в известность самого премьер-министра. Честно говоря, всем, кто знаком с Миной, известно, что она немножко рассеянная, особенно когда дело касается техники. Но ей и кредитки случалось терять, и ключи от машины. Так что меня хорошо знают не только в техническом отделе, но и в ее банке, и в гараже. Потому что заменой утерянного всегда занимаюсь я. – Я услышала смех и спохватилась, подумав, не переборщила ли я. – Этот инцидент с ноутбуком… с тех пор прошло несколько лет. Может, не стоило о нем рассказывать?
Мина пожала плечами, но я видела, что она весела и даже довольна. Стелла потом рассказала мне, что в нескольких газетах этот момент был описан как «признак симпатии между двумя женщинами, пожатие плечами, означающее: теперь уже ничего не поделаешь. Это привнесло проблеск облегчения в то утомительное утро». Я почувствовала себя так, словно удостоилась положительной рецензии от театрального критика.
– Думаю, теперь об этом можно уже рассказывать без опасений, миссис Бутчер. – Судья Бересфорд улыбнулся мне поверх очков.
Я успешно продержалась весь день. После заседания меня пригласили в кабинет мистера Андерсона, и Сандра Тисдейл впервые безошибочно вспомнила, какой чай я предпочитаю. С молоком и без сахара. Их доверие ко мне восстановилось. Может, и присяжные отчасти простили мне отца, брошенного умирать в одиночестве. Я побаловала их возможностью заглянуть в мир неофициальных ужинов на Даунинг-стрит, 10, показала, что знаменитости из телевизора, заправляющие многомиллионным бизнесом, тоже люди и, как и все прочие, не чужды привычки терять ключи или кредитки. Сегодняшние мои показания разрядили обстановку.
К станции «Юстон» я шла с высоко поднятой головой. Пожалуй, даже чуточку слишком самоуверенно. Суд еще не закончился, я знала, что следующий день будет трудным, но в тот вечер выделила себе время для репетиций. Похоже, меня ловили на правде. А вот ложь давалась мне легко.
36
– Миссис Бутчер, вы ведали и до сих пор ведаете электронным ежедневником Мины Эплтон.
– Да. Я организую все ее встречи. Моя помощница Сара, секретарь номер два, имеет доступ к ежедневнику, но только я могу вносить в него поправки. Все идет через меня. Меня всегда держат в курсе дела.
– Совершенно верно, вас всегда держат в курсе дела. Значит, отчасти ваша работа состоит в том, чтобы в любую минуту знать, где именно находится Мина Эплтон?
– Да.
– Следовательно, если она по какой-либо причине отсутствовала в офисе, вы знали, где она и чем занята, правильно?
– Да.
– Я бы хотел обратить внимание присяжных на распечатки из ежедневника за три года – две тысячи девятый, десятый и одиннадцатый. В материалах, находящихся перед вами, вы увидите выделенные маркером записи за определенные даты, свидетельствующие о встречах Мины Эплтон вне офиса. Все эти записи относятся к началу февраля, мая, августа и ноября. То есть четыре раза в год за трехлетний период. Эти записи сделаны вами, миссис Бутчер?
– Да.
– Но если я правильно понимаю, вы не отвечаете за организацию поездок миссис Эплтон. Это входит в обязанности вашей помощницы – секретаря номер два, как вы ее называете. Верно?
– Да, организацией поездок Мины занимается Сара – мы с Миной вместе решили освободить меня от этой работы. Видите ли, она довольно трудоемка…
– Да, благодарю вас, миссис Бутчер. Вы можете сообщить нам, где Мина Эплтон находилась в указанные дни?
– Ну, я, разумеется, могу сказать вам то же самое, что она сказала мне. Она навещала свою мать. Ездила к ней так часто, как только могла. Они очень близки. Но я ей не поверила. Дело в том, что между Миной и ее матерью нет близости. Вообще. На самом деле я всерьез сомневаюсь, что в эти дни Мина исполняла свой дочерний долг в Женеве.
– И тем не менее продолжаете утверждать, что именно вы удалили записи из ежедневника и внесли в него поддельные?
– Да. Но только потому, что об этом меня попросила моя работодательница Мина Эплтон. И я помогла ей. Добросовестно и с честными намерениями. Я доверяла ей. И не задумывалась.
Мне нравится считать, что был момент, когда я колебалась, не сказать ли всю правду. Но нет, его не было.
– Вы можете сообщить нам, где Мина Эплтон находилась в указанные дни?
– Она навещала свою мать. Ездила к ней так часто, как только могла. Они очень близки.
– Она навещала свою мать? Вы в этом уверены?
– Да.
– Так почему же, миссис Бутчер, записи об этих «визитах к матери» были удалены из ежедневника и заменены другими? Записями, скрывающими факт пребывания Мины Эплтон в Женеве?
– Ну, боюсь, это была моя ошибка.
– Ваша ошибка?
– Да, я изменила записи позднее.
– Вы изменили записи? Хотите сказать, вы фальсифицировали записи в ежедневнике, чтобы скрыть факт ее пребывания в Женеве?
– Нет, я этого не говорила. Я просто объяснила, что изменила содержание записей, вот и все. Как я уже сказала, она навещала свою мать. А я, как я это называю, хозяйничала – наводила порядок.
– Хозяйничали? Удаляли записи из ежедневника и заменяли их поддельными? Я хотел бы привлечь внимание присяжных к страницам тридцать три – тридцать восемь в их томах дела. Это распечатки изначальных записей из ежедневника. Вы не могли бы прочесть их нам, миссис Бутчер?
Я взглянула на страницу, хотя и так знала, что там написано.
– «Мина в Женеве». «Мина в Женеве». «Мина в Женеве».
– Правильно. «Мина в Женеве». Однако эти записи были удалены и заменены поддельными. К сожалению для миссис Эплтон, изначальные записи были найдены на жестком диске ее компьютера. Была предпринята попытка удалить их из ежедневника, но эта попытка провалилась, и вот они, пожалуйста: Мина в Женеве. Все ясно и понятно. Мина Эплтон попросила вас удалить изначальные записи и заменить их поддельными, чтобы скрыть тот факт, что в указанные дни она посещала свой банк в Женеве – разве не так, миссис Бутчер?
– Нет, не так. Решение удалить эти записи я приняла сама. Мина ничего об этом не знала.
– Хотите сказать, Мина Эплтон понятия не имела, что вы удалили эти записи?
– Да, именно это я и говорю.
Он повернулся к присяжным, и хотя я не видела его лица, легко было представить, какой скептицизм на нем отразился.
– Миссис Бутчер, неужели для вас в порядке вещей действовать тайком от вашей начальницы, подделывая записи в ее ежедневнике?
– Как я уже объяснила, я просто наводила порядок. Я делаю это время от времени, когда Мина покидает офис по личным делам. Видите ли, кое-кого в совете директоров это раздражает – главным образом мужчин. Им не нравится, когда она целыми днями отсутствует в офисе, занятая делами, которые их не касаются. Из-за этого они могли поднять шум, так что лучше было им ничего не знать.
– Прошу прощения, позвольте мне разобраться. Вы подделали записи в ежедневнике миссис Эплтон, чтобы члены совета директоров не знали, где она находится? Значит, если бы она находилась, к примеру, в своем банке в Женеве, они бы не узнали об этом?
– В Женеву она ездила к матери, а не в банк. Как я уже говорила, она ездила к ней так часто, как только могла. Они очень близки.
Он покачал головой, не веря ни единому моему слову, но я твердо стояла на своем.
– Это был не первый раз, когда я меняла записи в ее ежедневнике, хотя я стараюсь, чтобы подобные вещи не стали обычным делом. Поскольку причин для этого нет. Мина работает не покладая рук, бизнес для нее неизменно превыше всего. Но порой случаются периоды, когда она отсутствует в офисе, уезжая по делам, не имеющим никакого отношения к «Эплтону». Например, было время, когда она проходила косметические процедуры, записи о которых я тоже удалила и заменила записями о встречах в одном из благотворительных фондов – кажется, «Приюте».
Это откровение с Миной я не согласовала, но, по-моему, оно сработало. Стало сочным куском, брошенным присяжным, и порадовало некоторых представителей прессы.
– Позвольте напомнить вам, миссис Бутчер, что вы принесли присягу. Я сформулирую свой вопрос к вам еще раз: Мина Эплтон просила вас удалить записи о поездках в Женеву, потому что они привлекали внимание к датам, когда она посещала швейцарский банк, чтобы положить на счет деньги, полученные от продажи земли?
– Про банковские счета мне ничего не известно. Записи в ежедневнике я изменила, и Мина об этом ничего не знала.