По параллельной аллее навстречу двигался часовой с лычками ефрейтора. К автомату за плечом был примкнут штык-нож. Он безучастно покосился на двух майоров, даже ухом не повел. На посту честь не отдавали – другими делами занят человек. Караульный обогнул холм, пропал из вида.
Все это было крайне интригующе. В соседнюю возвышенность упиралась дорога, вполне пригодная для движения автотранспорта. Возник микроавтобус «УАЗ» без опознавательных знаков. Деревья глушили шум двигателя. Машина уперлась бампером в холм. Что-то лязгнуло, пришло в движение, поползло. Отъехали ворота, незаметно вписанные в местность. Машина въехала внутрь, встала перед вторыми воротами, до которых было метров восемь. В обширный «тамбур» поместился бы и танк. Внешние ворота закрылись, и что происходило дальше, можно было только догадываться.
С обратной стороны холма показался часовой, сделал остановку, о чем-то задумался. Открылась невидимая дверь слева от ворот, вышли трое в темных комбинезонах, двинулись к беседке для курения. Дверь за ними закрылась. Теперь ничто не говорило о том, что это не холм. Мужчины разместились в курилке, потянулся дымок, донеслись голоса.
– Занятно, – оценил Кольцов.
– Это только верхушка айсберга, – отозвался Игнатов. – Здесь шестое сооружение, производственные цеха и мастерские. Также химическая лаборатория и служба контроля радиации. Далее – четвертое сооружение. Накопительный конвейер и отдел технического контроля. Между ними – цех сборки. Точно хочешь знать, что там собирают? – Игнатов насмешливо смотрел на спутника. – Ядерные боеприпасы – боеголовки для ракет средней и большой дальности. Процесс неспешный, нужны предельная точность и концентрация. Меры безопасности принимаются на каждом этапе работы.
«То есть теоретически может повториться Хиросима, – подумал Кольцов. – А кто-то ведь здесь постоянно живет».
– Не бойся, не грохнет, – усмехнулся Игнатов. Он неплохо читал с лица. – Нет, может, конечно, и грохнуть чисто гипотетически. Скажем, случится мощное землетрясение, которого здесь никогда не было. Думаю, ты сообразил – подобные объекты не строят в сейсмоопасных районах. Подземной части сооружения хорошо достанется, там никто не выживет. Но наружу не выйдет – все рассчитано, мощный слой бетона. Так что спи спокойно, дорогой товарищ… Здесь восемь подобных сооружений. В двух последних – склады, хранится то, благодаря чему нашу страну еще не проглотили проклятые империалисты… Часть боеголовок хранится отдельно, другие присоединяются к носителям, чтобы на месте не возиться… Но что я тебе рассказываю? Лучше, как говорится, один раз увидеть. Пошли. Хотя экскурсию со всеми подробностями не обещаю – на это неделя уйдет.
Сотрудники в комбинезонах закончили перекур, потянулись к месту работы. На посторонних они внимания не обращали. Раз пустили – значит, уже не посторонние.
Шахта спускалась под крутым углом, ярко освещалась. Внизу находился целый город – со своей инфраструктурой, коммуникациями, населением. Что-то гудело, доносились голоса. Нехватки освещения здесь не было. Работали мощные генераторы. Игнатов объяснил – ежесуточно объект потребляет цистерну горючего.
Закрылись двери толщиной в несколько десятков сантиметров. Процесс был полностью автоматизирован. Все достижения научного прогресса направлялись на оборонку. Гражданские сектора экономики снабжались по остаточному принципу.
В огромных подземных помещениях, как ни странно, легко дышалось – работали вентиляционные установки. Путались коридоры. Огромные «пещеры» сменялись узкими клетушками. Сновали люди – в комбинезонах, в белых халатах. На поясах у многих висели противогазы. В залах был сделан неплохой ремонт. Стены и потолки окрашены, под ногами каменный пол. Над головой путались провода, тянулись трубы – в них постоянно что-то бурлило. Сквозь вереницу помещений тянулся вмурованный в пол рельсовый путь. Видимо, использовались вагонетки. Разобраться в этих хитросплетениях неподготовленному человеку было невозможно.
Игнатов шагал по длинному широкому коридору. Рельсы находились не только в полу, но и на потолке – направляющие для портального крана. Мигали плафоны. Наверх, к закрытым люкам, убегали лестницы наподобие пожарных. Пол был расчерчен загадочными символами, из которых знакомыми были только пешеходные «зебры». Стены расписаны надписями предупреждающего содержания, висели инструкции в рамочках. Без вездесущего «Народ и партия едины» не обошлось и в подземелье – лозунг на фронтоне бросался в глаза. Попадались люди – все спешили, огибали праздно шатающихся «экскурсантов». Игнатов с кем-то здоровался за руку, кому-то просто кивал.
За спиной раздался шум, они прижались к стене. По рельсам шел состав – сцепленные вагонетки везли продолговатые стальные контейнеры. Что в них находилось, можно было представить, включив воображение. Вагонетками управлял один человек, он шел в голове, держа в руках тяжелый пульт, контролировал скорость и наличие посторонних предметов на пути следования.
Коридор вывел в холл, от которого ответвлялись проходы. Вагонетки по дуге ушли вправо. Люди в рабочей одежде разгружали тележки – аккуратно ставили друг на друга цинковые контейнеры.
– Виктор Петрович? Какими судьбами в наши пенаты? – к ним подошел мужчина в форме подполковника – крупный, с добродушной физиономией. Офицеры обменялись рукопожатием.
– Работаем, Николай Ильич, крутимся. Как жена, дети? Не обижают?
– Все штатно, Виктор Петрович, – мужчина засмеялся, – младшенький так и норовит обидеть. Давненько в гости не заходил – зазнался?
– Есть немного, – поддержал легкомысленный тон Игнатов. – Где вы со своими «трюфелями» и где мы? Познакомьтесь, майор Кольцов, город Москва.
– Да неужто? – оживился подполковник, пожимая Михаилу руку. – Ну и как она, Москва, товарищ майор?
– Хорошеет, товарищ подполковник.
– Ну и славно, – улыбаться этот человек любил. – Осенью буду в отпуске, обязательно навещу вашу Первопрестольную, Белокаменную и Златоглавую. Ничего не забыл? – подполковник по-приятельски подмигнул Кольцову. Меньше всего он походил на военного человека.
– Николай Ильич, пойдемте со мной, это срочно, – подбежала женщина средних лет и средней комплекции с погонами капитана, с любопытством кинула взгляд на незнакомую фигуру. Но дела были важнее. – На пятом складе сложности с вентиляцией, Николай Ильич, снова работники недосмотрели, наблюдается повышенная влажность. Пока не критично, но нужно вызывать ремонтную бригаду…
– Хорошо, Анна Макаровна, пойдемте. До новых встреч, Виктор Петрович, и вам всего хорошего, товарищ из Москвы…
Они торопливо уходили, женщина что-то энергично говорила, распекала нерадивых работников. Как-то ненароком покосилась через плечо, показно смутилась.
– Пользуешься спросом, Михаил Андреевич, – подметил Игнатов. – Новый человек всегда вызывает интерес, особенно у женщин. У них ведь так мало развлечений… А что, Анна Макаровна – женщина хоть куда, опытная, мудрая, двух мужей похоронила… Ладно, забудь. Полковник Баранников Николай Ильич, начальник сектора «К», занятого хранением и обслуживанием выпускаемых изделий. В его же компетенции – отправка на утилизацию отслужившей свой срок продукции. Анна Макаровна Латынина – его правая рука и верный товарищ, грамотный, между прочим, специалист, до поступления на службу работала в Новосибирском институте ядерной физики. Променяла, как и я, обжитую и комфортную Сибирь на этот суровый край…
По рельсам простучали вагонетки, уперлись в ворота с крупным предостережением «Стой» и пояснением помельче: «Проход и провоз груза до полной остановки ворот запрещен». Сопровождающий терпеливо ждал, пока ворота откроются.
Экскурсия продолжалась еще недолго. Кружилась голова от непривычной обстановки. Подземный мир действовал негативно, несмотря на вентиляцию и простор помещений. Начинало подташнивать. Муравейник жил своей суетливой жизнью, и вникать в его устройство не было смысла. Это не приближало решение задачи. В цеха и на склады не заходили – для этого требовались специальные костюмы. В дальнем секторе разгружали корпуса ракет – работал подъемник, соединяющий завод с земной поверхностью. Изделия крепились в специальных пазах, подъемник двигался плавно, без рывков. Корпуса увозили в специальные цеха, где к ним монтировали дополнительные изделия. Для местных тружеников это было буднично, рутинно, не представляло интереса. Каждый божий день они совершали одни и те же манипуляции.
Под землей время шло как-то иначе. Когда офицеры выбрались на поверхность в дальнем краю территории, часы показывали без двух минут два. Время просто ухнуло.
В лесу было тихо – в ушах звенело от тишины. Солнце проникало сквозь ворохи листвы, чирикали птицы.
Они посидели в курилке, приходя в себя, подышали свежим дымом. С непривычки кружилась голова, в которой все еще стучали вагонетки. Самое невероятное, что вся эта сеть производств, хранилищ и исследовательских отделов размещалась глубоко под землей. Возникал резонный вопрос: как все это строили? А остальные десятки объектов 12-го управления, врытые в землю по всей стране? Какие деньги ушли, чтобы все это соорудить и теперь содержать?
Игнатов посмеивался, наблюдая за спутником:
– Впечатлен, Михаил Андреевич? Признайся, ничего подобного ты не видел. Мы и малую часть не прошли. Не знаю, зачем тебе это понадобилось – спускаться под землю, но ладно, спустились, теперь не забудешь. Ты кури, не спи, да давай выдвигаться на базу…
День выдался теплым, безветренным. Солнце пекло с безоблачного неба. Похоже, месяц май был единственным приличным месяцем в этой части света. Лето – жаркое, душное, напоенное гнусом, осень сырая, слякотная, с зимой – все ясно…
За несколько минут они добрались до жилого городка – расстояния здесь были смешные. Сотрудники перелопачивали личные дела, погрязли, как в болоте, с черной завистью поглядывали на командира. Подчиненные Игнатова, отрабатывающие женский почерк, с добрыми новостями не выходили. Следствие уперлось в преграду, и оперативники пока не знали, с какого конца ее разбирать.