В шестом часу вечера Игнатов заспешил домой – приболел ребенок, а жаропонижающее в доме кончилось.
– Пойду в больницу, – вздыхал Игнатов, – пусть роются в своих закромах, а то хрен я им буду положительные характеристики выписывать.
Через полчаса бумажная работа смертельно надоела.
– Полчаса работаете и уходите, – распорядился Михаил, – Но не раньше – проверю. А я в столовую, хватит на сегодня.
В половине седьмого он добрался до дома, запил чаем съеденный в столовой бефстроганов. К привкусу во рту добавилась горечь. Время бездарно уходило, дело с мертвой точки не двигалось. От присутствия в штабе части ничего не менялось. Перед глазами мелькали лица из просмотренных личных дел – молодые, не очень, мужские и даже парочка женских. Женское ли это дело: обеспечение ядерной безопасности огромной страны? Вспоминались фамилии – полковник Добровольский, тот самый подполковник Баранников, некий подполковник Рубич – глава конструкторско-технологической службы (прямо как на гражданке), майор Хусейнов, майор Шаховец, майор Веретенников… Приемами экстрасенсорики Михаил, к сожалению, не владел, вскрыть их подноготную не мог…
Мир тускнел, бледнели, расплывались краски. Михаил распахнул окно, закурил, высунувшись по пояс и сбрасывая пепел на козырек подъезда. В соседнем доме играла музыка – не очень почитаемые чиновниками от культуры «Битлз». Одобрялись исполнители и коллективы из братских стран – Карел Гот, «Червоны гитары», Анна Герман, набравшая в последние годы невероятную популярность.
Визжала малышня на детской площадке. Девочка лет четырнадцати выгуливала длинношерстную красавицу колли. Автобусы привезли работников с технической территории, высадили где-то за домами. Люди разбегались по квартирам, хлопали двери подъездов. Дворы оживали. Какой-то карапуз на детской площадке радостно горланил:
– Папа вернулся!
В подъезд, где проживали командированные, вошли сразу двое – капитан и старший лейтенант. За ними подтянулся упитанный прапорщик – почти бежал, сетка со свертком стучала по ноге «добытчика». Некоторые лица Кольцов узнавал – видел их на фотографиях в личных делах.
К соседнему подъезду подошла Анна Макаровна Латынина, подняла голову, прежде чем войти в дом. Не узнать майора, торчащего из окна, было трудно. Женщина заулыбалась, помахала рукой. Она была расслаблена, деловой настрой остался на работе. Майор вздрогнул, помахал в ответ. Ничего себе, старые знакомые.
Анна Макаровна смотрела выразительно, хорошо, что недолго. Скрипнула дверь, она вошла в подъезд. «Не за стенкой ли живет? – задумался Кольцов, – Будем перестукиваться, обмениваться любовными посланиям. Что еще делать, когда командировка затянется…»
Стало стыдно. Отворилась дверка в памяти, выглянула Настя, укоризненно покачала головой: дескать, что за мысли? Михаил ужаснулся – так ведь и не позвонил в Москву! И оправдывайся теперь, что не нашел телефон. Совесть ты не нашел! А телефоны даже в Полесье имеют выход на межгород…
Он выбросил окурок, раздраженно захлопнул окно. Уличные звуки стали глухими, навалилась духота. Растянулся на софе, чтобы поработать головой. Какое-то время поработал, переваривал информацию, потом задремал.
Проснулся от звонка в дверь – звонили требовательно. Майор скатился с софы, сел, ошарашенный. Первая мысль: «Анна Макаровна решила познакомиться ближе. Не вынесла томлений женская душа». Но зачем так яростно звонить? Он пошел открывать.
В квартиру влетел возбужденный майор Игнатов:
– Спишь, Михаил Андреевич? Вставай, труба зовет. Мои люди выяснили, кто подписывал конверт! Почерк выразительный, экспертиза не нужна. Это некая гражданка Вдовина, вольнонаемная, работает в канцелярии штаба части! Представляешь, всех по-тихому проверили, а ее – в последнюю очередь. Так получилось. Живет на первой линии, дом номер два. Надо брать, Михаил Андреевич. На работе ее уже не было, домой ушла – иначе взяли бы на работе…
– Виктор Петрович, здесь все живут неподалеку. – Кольцов нервно рассмеялся, глянул на часы. Сорок минут проспал, половина восьмого. – Ошибки быть не может? Все точно? Ладно, неважно, сами у нее спросим, пошли… С сыном-то как?
– С каким сыном? – не понял Игнатов.
– С твоим! Простыл который.
– Да так, – отмахнулся майор, – бывало и лучше. Температура спала, кашляет. Жена у постели, не даст зачахнуть. Пошли, говорю. Мои там ее подъезд караулят…
Шнурки пришлось завязывать практически на бегу. Откуда столько нервов? Куда денется гражданка Вдовина с этой «подводной лодки»?
Первым делом Кольцов бросился на последний этаж, ударил в дверь. Подъем, сонная команда! Ждать реакции не стал, помчался догонять слетающего со ступеней Игнатова. Два совершенно идентичных внедорожника стояли во дворе.
– В мой садись, – бросил Игнатов. – Ты все равно ключи забыл дома…
– Уверен, Виктор Петрович? Пешком быстрее.
– Садись, говорю, – проворчал Игнатов, карабкаясь за руль. – Дольше по дворам плутать будем, пока их все обогнешь…
Нервы шалили, машину швыряло от бордюра к бордюру. Шарахнулась визгливая болонка, сбежавшая от хозяйки, колеса проехали по поводку.
Объездной маршрут имел свои недостатки, но местным виднее. «УАЗ» влетел во двор, затормозил у второго подъезда облупленной пятиэтажки.
– Спокойствие, Виктор Петрович, только спокойствие, – предупредил Кольцов. – Мы же не хотим, чтобы весь городок был в курсе?
Машину покидали демонстративно неспешно. Положительный момент заключался в том, что в городке практически отсутствовали бабушки на лавочках. Вместо пенсионерок сидела пара невыразительных субъектов в штатском.
– Не выходила, Виктор Петрович, – доложил один из них.
– Петренко, останься. Лапин, с нами, – распорядился Игнатов.
С балкона второго этажа удивленно пялилась пышная молодуха, она выгуливала малыша в коляске – прямо на балконе. Лишний вес был против утомительных прогулок по городку.
Гражданка Вдовина проживала на третьем этаже за обитой дерматином дверью. Игнатов приложил ухо, ничего не услышал. Потянулся к звонку. Донесся отдаленный перезвон. Искусственная кожа с нитроцеллюлозным покрытием была неплохим звукоизолятором.
Открывать никто не спешил. Игнатов позвонил еще раз. Офицеры переглянулись. Начальник Первого отдела скрипнул зубами, продолжая давить на кнопку.
– Где же вы, черт вас побери, Белла Аркадьевна? – процедил он сквозь зубы.
– Ладно, не трагедия, – разочарованно выдохнул Кольцов. – Может, в магазин вышла или погулять – разминулась с твоими людьми. Вернется, никуда не денется. Она всего лишь подозреваемая, не преступница… Подожди. – Михаил нахмурился. – Как, ты сказал, ее зовут? Белла?
– Белла Аркадьевна Вдовина. Тридцать четыре года, секретарь-машинистка при штабе части. Дамочка незамужняя, бездетная…
– Такая стройная, улыбчивая, можно сказать, привлекательная, если ценишь крупный рот?
– Не ценю, – огрызнулся майор, – я жену свою ценю. У нее нормальный рот, хотя и ест много. Нинель мне за такие оценки уши надерет – валидол потом горстями пить буду… Да, примерно такая, как ты описал. Познакомился уже?
Вспомнилась поездка на машине, когда он подобрал двух дамочек по доброте душевной. Одна у штаба вышла – ее как раз Беллой звали, вторая дальше поехала – дай бог памяти, Оксана, врач в больнице. Мир не просто тесен, он буквально стиснут со всех сторон…
Послышался шум, задрожали перила. Прихрамывая, поднималась женщина средних лет с хозяйственной сумкой. Обнаружив на лестнице посторонних, удивилась. Но вроде не испугалась – бандитизм в городке не процветал.
– Проходите, гражданка, не задерживайтесь, – проворчал Игнатов. – В этом доме живете? Лицо у вас знакомое, а вот вспомнить не могу…
– Куликова Галина Семеновна, – охотно отозвалась гражданка. – Супруга капитана Куликова, замполита 3-й караульной роты. Выше этажом проживаем.
– Точно, – не очень убедительно вспомнил Игнатов. – Проходите, Галина Семеновна. Чудный вечер, правда?
– Правда, Виктор Петрович, – женщина засмеялась, – мы с вашей женой сегодня в аптеке встретились. Она лекарство покупала вашему сыночку. Приболел ребеночек, надеюсь, вы знаете? К Белле? – соседка кивнула на обитую дерматином дверь. – Так нет ее, хоть зазвонитесь.
– Видели, как уходила? – встрепенулся Кольцов.
– Видела, – кивнула женщина, – примерно полчаса назад это было. Я во дворе с соседкой разговорилась. Белла как раз из подъезда вышла – и туда, вдоль дома, – она показала направление. – Довольная такая шла, в легком платьишке, хотя не сказать, что лето, сумочкой помахивала. Поздоровалась со мной так вежливо, но задерживаться не стала, спешила куда-то. Я в магазин сбегала, вот, возвращаюсь. Видимо, не вернулась еще, бывает. А чего вам надо-то от нее?
– Да ерунда, – отмахнулся Игнатов. – Спасибо, Галина Семеновна.
– Ну, я так и подумала, что ерунда, – соседка глянула на Игнатова, тот перевел взгляд на потолок, смерила взглядом незнакомого мужчину с напряженным лицом и, подволакивая ногу, двинулась выше.
«Значит, Белла ушла на прогулку примерно в семь, – сделал мысленную зарубку Кольцов. – На работе не задержалась, пришла домой, привела себя в порядок – и на променад».
– Приятно жить в маленьком городке, где все тебя знают, черт их подери… – Игнатов воздержался от более крепкого словца. – Ладно, майор, пошли, что мы тут топчемся, как электрики…
На улице переминались Швец и Вишневский, заходить в подъезд почему-то стеснялись.
Григорий удрученно вздохнул:
– Обычная история, товарищ майор? Все, как мы любим? Фигурантки нет дома, когда придет, неизвестно, и неизвестно, придет ли…
– Помолчи, – поморщился Кольцов, – и без тебя уже весь двор в курсе. Виктор Петрович, машину отгони – чего ты ее выставил, как броневик на Финляндском вокзале?
Мозолить глаза добропорядочным гражданам они не стали. На них и так уже косо поглядывали. Чекисты разбрелись, продолжая наблюдать за подъездом.
День близился к закату. Солнце еще не село – зависло над горизонтом. Население высыпало на улицу – не каждый вечер бывает такой погожий. Кричали дети, лаяли собаки.