Он, видимо, попал в незащищенное место. Генерал явно выражал недовольство. Неприятностями он себя уже обеспечил – если выяснится, что шпион действительно существует.
– Сколько времени вам потребуется, майор?
– Не могу знать, товарищ генерал-майор. Постараемся все сделать быстро. Рассчитываю на три-четыре дня. Мы уже имеем круг подозреваемых.
Генерал поморщился. Он был немолод, рассчитывал без потрясений дожить до пенсии, поселиться с семейством в каком-нибудь уютном уголке Союза. Откуда взялся этот майор – да еще из другого ведомства?
– Постарайтесь закончить за три дня, майор… и держите меня в курсе.
– Спасибо, товарищ генерал-майор, непременно буду держать вас в курсе – через майора Игнатова.
– Игнатов, ты чего там прячешься? – генерал наклонился, отыскал глазами скромно молчащего подчиненного. – Зайди к секретарю через десять минут, получишь подписанный приказ. Лично ты будешь отвечать за все, что здесь будет происходить.
– Конечно, кто же еще… – буркнул Игнатов и откашлялся: – Так точно, товарищ генерал-майор. Разрешите идти?
Что-то было не так. Субъект, покусившийся на Беллу, находился рядом. Михаил перебирал папки с личными делами. Эти четверо – не факт, но побеседовать с ними стоило, в качестве трамплина.
С КПП телефонировали Швец и Вишневский. Выезд закрыли – народ недоволен. Не за горами выходные, когда люди массово устремляются на просторы. На этот раз никто не поедет, наверняка начнут жаловаться. О предстоящих «учениях» объявления не было, и почему они должны быть связаны с массовым затворничеством?
– Держитесь, ребята, – напутствовал Кольцов, – Родина вас не забудет. Ссылайтесь на указания сверху, пусть жалуются.
Игнатов был против допроса бывших кавалеров Вдовиной.
– Зачем бессмысленно ворошить болото, Михаил Андреевич? Среди них нет нашего преступника. Нужно искать человека, с которым Вдовина связалась недавно. Это может быть Рубич, но не остальные. Есть десяток более подходящих кандидатур, – он выразительно глянул на стопку с делами.
– Может, и так, Виктор Петрович. Не узнаем, пока не проработаем. С этой публики и начнем. Мы не рискуем насторожить противника. Он и без того насторожен – это подтвердит покойная Белла. Убита женщина, под подозрением люди, когда-то имевшие с ней отношения. Это естественно и логично, при чем тут шпион? Так что не бунтуй, организуй мне к вечеру этих людей. Адреса у тебя есть. Они как раз вернутся с работы, приведут себя в порядок. Ничего, прогуляются перед сном. Передай своим – пусть наблюдают за их реакцией в момент оповещения. Недоумение – это одно, а испуг или страх – совсем другое. Именно в такие моменты преступник может раскрыться.
Впоследствии он просматривал отчеты – ничего такого. Видимо, не там копали. Страх и испуг присутствовали, но другого рода. Попробуй не испугайся, когда в присутствии жены (или другой женщины) тебя вызывают на допрос в связи с гибелью особы, с которой ты когда-то спал!
Отказников не было, явились все – нервные, обеспокоенные, недовольные. С каждым Кольцов провел беседу.
Шаховец был статен, привлекателен для женского пола, но нервно тер пальцами подушечки ладоней. Внешне казался спокойным, но тревожно бегали глаза.
– Просим прощения за беспокойство, Алексей Германович, но мы вынуждены опросить вас в связи со смертью гражданки Вдовиной.
– Вы кто? – процедил майор. Офицерскую форму он оставил дома, прибыл на беседу в брюках и в кофте. Просмотрел бумаги, пожал плечами. В глазах было только раздражение.
– Вы знакомы с гражданкой Вдовиной?
– Глупо отрицать, – буркнул Шаховец. – Был знаком. Давно. Насколько я знаю, она мертва.
– Откуда вы это знаете?
– Издеваетесь? – вспыхнул майор. – Все Заречье об этом знает. И не только вы на меня пальцем показываете. Что происходит, можете объяснить?
– Мы расследуем обстоятельства ее смерти, Алексей Германович.
– Но я-то здесь при чем? – мужчина действительно не понимал. – Да, мне жалко эту женщину, год назад мы с ней немного общались… Связь была недолгой, мы расстались. Или вам причину объяснить? Мне не нравились некоторые нюансы ее характера, в частности, назойливость и привязчивость. Потом мы не общались, хотя, если честно, Белла несколько раз меня караулила и пыталась снова соблазнить. Не входят дважды в одну реку, понимаете? Сейчас у меня другая женщина, мы собираемся пожениться, она присутствовала в квартире, когда заявились ваши люди… К чему все это, товарищ майор? Меня подозревают, что я ее убил? Но зачем?
Переливание из пустого в порожнее продолжалось четверть часа. Шаховец ерзал, делал недовольное лицо.
– Где вы были вчера вечером?
– Да боже ты мой… Дома я был. Вторая линия, дом 4, квартира 14. В девять вечера ко мне пришла Ольга, осталась до утра, чего абсолютно не хочется стыдиться, поскольку на август мы планируем свадьбу… Перед этим я сходил в магазин, купил бутылку вина, потом находился дома. Знать бы, что такое случится, обзавелся бы алиби…
Майор Хусейнов был не таким взвинченным, натужно посмеивался. Мужчина он был видный, черноволосый, с гордым крючковатым носом, говорил по-русски без акцента, но как-то в нос.
– Вы не шутите? – он искусно изображал недоумение. – Забыл, что есть такая женщина. Нет, вчера во дворе сказали, что ее убили – пришлось вспомнить… Ай, как жаль! – Хусейнов поцокал языком. – Ну и зачем мне убивать Беллу? Вы ведь на это намекаете? А вы уверены, что ее убили? С таким-то истерическим темпераментом… Убежден, она сама – просто не подумала, что это навсегда, или переусердствовала. Бросил ее очередной воздыхатель, вот и устроила такое… Помню, как она обещала покончить с собой, если я ее брошу…
– Но вы бросили?
– Бросил. – Хусейнов передернул плечами. – Терпеть эту липкую женщину стало просто невозможно…
Просьба описать вчерашний вечер оскорбила человека до глубины души. Михаил уже чувствовал себя его кровным врагом. Из автобуса вышел, не доехав до городка, были личные дела на автобазе (обещали подточить одну запчасть). Другого автобуса не дождался, отправился пешком через лес, минут за двадцать добрался до городка. Там есть тропа, по которой ходят люди, не желающие зависеть от автобусного расписания. Все. Пришел, помылся, поиграл с сыном, завалился к телевизору. И кто докажет обратное?
Полковник Иволгин тоже приглашение не проигнорировал. Рослый, коротко стриженный, основательный, он смотрел на собеседника из-под тяжелых бровей, демонстрировал возмущение и тщательно скрывал растерянность.
– Вы сошли с ума… как вас там? – его пониженный голос напоминал глухие раскаты грома. – Вы понимаете, с кем имеете дело? Я полковник Советской армии, занимаю ответственную должность, что вы мне тут втираете про какую-то женщину? На что вы намекаете?
– На вашем месте, Федор Романович, я бы вел себя сдержаннее, – вкрадчиво отозвался Кольцов. – Я вас не знаю и меньше всего на свете хотел бы предъявлять голословные обвинения. Говорите, пожалуйста, правду. Все, что вы скажете, дальше этого кабинета не уйдет, при условии полной искренности и отсутствия состава преступления. Но если вы откажетесь сотрудничать, возникнут вопросы. Убита женщина, подозреваются все, кто имел или имеет с ней отношения. У вас такие отношения были, не надо наливаться кровью. Зачем вам неприятности, Федор Романович? Скажите правду. Вы имели интимные отношения с гражданкой Вдовиной – такое бывает. Пусть неприлично, аморально, но не противозаконно. Мы закроем глаза на то, что для встреч вы использовали служебную квартиру. Итак?
Полковник сдался. Отвел глаза в сторону, начал рассказывать. История банальная – ничего нового Кольцов не услышал. Если бы судили за супружескую неверность, половина страны не вылезала бы из тюрем. Да, эта штучка умела соблазнять. Потерял голову, как какой-то студент, вел себя недостойно. От сослуживцев свой роман тщательно скрывал, плел жене всякую чушь. Двадцать лет с ним такого не было! В постели – просто валькирия! Как устоять? Водил ее на служебную квартиру – дважды в неделю, вел себя как подпольщик, увиливающий от охранки. Но, слава богу, взялся за ум, начал остывать, совесть проснулась. Ведь семья – это главное! Ячейка общества, дети, все такое. Стал выдумывать отговорки, чтобы не встречаться с Беллой. А та, наоборот, входила в раж, становилась прилипчивой, как монтажный пластырь, подбивала Федора Романовича развестись с женой и построить новую ячейку. В противном случае обещала полковнику вывести их отношения на суд общественности. Жену, похоже, просветили «доброжелатели», но повела она себя не так, как хотелось бы Белле. Однажды Белла не пришла, потом он мельком видел ее – исцарапанную, с подбитым глазом. Жена вела себя как ни в чем не бывало, явно намекая: не поднимай вопрос, и все останется как прежде. Это устраивало. Белла ходила злая, надутая. Как-то предложила встретиться, обсудить их дела, но полковник держался, к тому же их тайную квартиру уже заняли. Все закончилось несколько месяцев назад, развеялось как дурной сон. Белла смотрела на него как на пустое место, и хоть бы что дрогнуло на ее лице. И зачем ему ее убивать?
– Рад, товарищ полковник, что разум возобладал, – похвалил Кольцов. – Вы знали, что Белла часто ездит в Речицу, навещает почтовые отделения?
Он внимательно следил за реакцией собеседника. Полковник Иволгин не менялся в лице. Возможно, сказанное Кольцовым ничего для него не значило или он приготовился к этому вопросу. Уставился злобно и раздраженно – о чем он? А майор не мог избавиться от мысли, что истина где-то рядом. Тот факт, что Белла с кем-то рассталась, не означал, что они прекратили общение. Ею ловко управляли, манипулировали, видимо, было что предложить…
– Чем занимались позавчера вечером, Федор Романович? Не закипайте, вопрос дежурный, всем задаю.
– Вы неисправимы, – полковник Иволгин скрипнул зубами. – Вернулся после работы в городок, посидел в сквере, потому что разболелась голова, зашел в универмаг, сделал остановку в офицерском кафе, выпил кружку пива – там меня, кстати, видели…