– К нам, черт возьми… – голос предательски сел. Михаил вонзился взглядом в карту. – Как долго они будут идти?
– Учитывая характер местности, несколько часов. Пять, шесть… точно не скажу. Допустим, они идут сюда. – Игнатов поднял голову: – Есть мысли, зачем?
– Подожди, их приметы кто-нибудь засек?
– Без подробностей. Крепкие мужчины среднего возраста. Двое – кряжистые, небритые, похожи на местных. Третий – тоже не дохлый, но какой-то другой, еще очки носит.
– Понятно… – где-то в глубинах мозга начинался нетерпеливый зуд. – Мысли такие. Идут к нам, больше некуда. На территорию части не полезут, не полные же идиоты. Станут бельмом на глазу и быстро спалятся. Идут к нашему «кроту». Встретятся у периметра. Первый вариант: что-то заберут, и мы даже догадываемся что. Второй: выведут «крота» на большую землю. Сам он не справится, а терять ценного агента иностранцам не хочется. Склоняюсь ко второму варианту. Он, кстати, сочетается с первым – «крот» будет не пустой. Вчера на КПП он тоже был не пустой, но пришлось вернуться с секретными материалами.
– Устроим засаду изнутри? – предложил Игнатов.
– Плохая идея, – возразил Михаил. – Периметр протяженный, мы не знаем, где они подойдут. Не так уж много сил в нашем распоряжении. Эх, проследить бы за ними, да так, чтобы не заметили… Есть идеи, Виктор Петрович? Довести до периметра и одним ударом убить двух зайцев – возьмем и «крота», и этих ребят с поличным.
– За двумя зайцами погонишься… – начал было Игнатов.
– …давай без народных мудростей, – отрезал Кольцов, – другого выхода нет. Не сидеть же в неведении.
– Подожди… – Игнатов снова склонился над картой, задумался. – Какой-то конкретной тропы на их пути нет, места нехоженые. Но есть заимка, заброшенная сторожка лесника, так сказать… Примерно в двух километрах от части. К ней точно есть тропа, вот отсюда, с запада, по крайней мере, была, когда несколько лет назад мы участвовали в учениях… Сторожка нежилая, тропа быльем поросла, но, думаю, можно пройти… Допускаем, что очкарика ведут знатоки здешних мест. Про сторожку они знают. Им потребуется отдых перед последним рывком. В сыром лесу особо не поваляешься…
– Понял твою мысль, Петрович. Соображай быстрее. Сколько нужно времени этой троице, чтобы дойти до сторожки? И сколько времени нужно нам – если выступим через полчаса?
– Мы прибудем раньше, если постараемся… – Игнатов до боли кусал губы. – Эти трое быстро идти не могут, они уже устали, ползут как черепахи… Да и куда им спешить? Если мы домчимся на машине до Павловки, возьмем с собой знающего местного следопыта… Сопли жевать не будем – имеем все шансы их опередить.
– Так чего же мы сидим?
Это был впечатляющий марш-бросок. Обстановка менялась стремительно. «Студенческая» штормовка из плотной дерюги, резиновые сапоги с высокими голенищами, ясное видение цели… Сомнения остались за бортом. Троица шагает именно в часть!
Михаил трясся вместе со всеми в грузовом «Урале», заставлял себя успокоиться. Могло не срастись, но попытка – не пытка. Он сидел в глубине затянутого тентом кузова, перед глазами покачивались равнодушные лица солдат. Отобрали четверых старослужащих – степенных, неспешных, но опытных и способных при необходимости показать кузькину мать. У заднего борта сидели плечистый белобрысый сержант и майор Игнатов, решивший размять старые кости. От большого числа людей Кольцов отказался – незачем толкаться в лесу.
Швец и Вишневский получили не менее ответственное задание: следить за фигурантами внутри части. Как только кто-то из них начнет выдвижение к периметру, все станет ясно, задача упростится.
Машина неслась на полной скорости, не доезжая до Речицы, съехала с дороги, и началась трясучка по разбитой грунтовке. Мелькали деревья, проплыл неказистый пруд. Потянулись разбитые амбары, крыши изб, покрытые соломой. Прохромала пожилая женщина, помахала костлявой рукой сержанту. Тот не остался в долгу – тоже помахал.
Деревушка была крохотной – несколько дворов. Водитель сделал остановку, перевалился через задний борт Игнатов. Солдаты зашевелились.
– Курим, товарищ майор? – поинтересовался крепыш в сдвинутой на затылок пилотке. Кольцов пожал плечами – он давно перестал ориентироваться.
– Успеете обкуриться, – буркнул сержант, – идут уже.
Такое ощущение, что местный следопыт их ждал. Игнатов подсадил пожилого морщинистого мужика в расстегнутой фуфайке. Тот посмотрел на воинство с любопытством, втиснулся на свободное место. Запрыгнул Игнатов, тронулись.
– Что, дядя, партизанил, поди, в этих лесах? – спросил осанистый ефрейтор со щеточкой усов под носом.
– Партизанил, сынок, – крякнул дед. – Мы фрицев в этих лесах штабелями укладывали. Заимка та, к которой вы идете, несколько раз из рук в руки переходила…
– Так вот откуда анекдот про сторожку лесника, – засмеялся боец. – А что, мужики, где-то лев – царь природы, а у нас – лесник.
Посмеяться не дали – началась тряска. Пассажиры вцепились в выступающие части кузова, стало не до смеха.
– Товарищи майоры, может, лучше пешком? – простонал отбивший мягкое место ефрейтор. – Воздухом подышим, хоть живые останемся… А то брательники в Куйбышеве со смеха подавятся, когда узнают, отчего я в армии помер…
Игнатов снисходительно помалкивал, прятал усмешку. С «дедами» все понятно, им бы до осеннего приказа дожить и – по домам с чувством выполненного священного долга.
Тряслись минут десять, «фронтовой» проселок уперся в осиновую чащу, дальше проехать было невозможно.
– К машине! – бросил Игнатов. – Строиться для инструктажа.
Постановка задачи прошла быстро. Бойцы соображали, как надо, схватывали на лету.
Потом поперлись через лес – словно нож вошел в растаявшее масло. Впереди семенил проводник – чересчур проворный для своих лет, хотя и отдувался часто. Улыбка цвела на морщинистом лице – попал в родную стихию.
Пот катился градом. Михаил старался не отставать, смотрел на широкую солдатскую спину. Боец иногда озирался, снисходительно поглядывал, мол, полезно для этих москвичей…
Группа углублялась в лес, перебиралась через упавшие деревья, несколько раз спускалась в овраги, пересекла журчащий ручей. Дальше заросли уплотнялись, приходилось пробиваться как через джунгли.
– Что, Сергеич, много изменилось в этих лесах за сорок-то лет, а? – спрашивал запыхавшийся Игнатов.
– Люди изменились, – бурчал в ответ проводник, – а больше ничего. Скоро придем, будьте наготове…
В извилистой лощине сделали привал. Сидели на коленях, приводили в порядок дыхательную систему.
– Там заимка, – показал пальцем вспотевший Сергеич. – Метров полтораста, не больше. А в этом овраге мы, помню, фрицев ждали. Их один подонок должен был к сторожке вывести, чтобы нам дорогу отрезать. Но мы их раскусили, положили человек восемь и этого подонка вместе с ними. Остальные отступили вон туда, да нечаянно в болоте утопли. Оно такое – вроде полянки, цветочки, и не поймешь, что это болото.
– Сергеич, а ну-ка поподробнее, – насторожился сержант. – А то кто тебя знает, вспомнишь сейчас свою боевую молодость, заведешь, как Сусанин…
– Ладно, хватит болтать, – перебил Кольцов, глянул на часы. Время вроде терпело. – Дальше только ползком. Подбираемся на пятьдесят метров, ждем, не встаем. Без команды не шевелиться. Придут трое, надеюсь, без оружия. Брать в крайнем случае – только если засекут. Если нет – тихо сопровождаем. Нет бестолковых?
– Никак нет, товарищ майор, – отозвался сержант. – Мы толковые. Задачу поняли. Разрешите выполнять?
Проводника поблагодарили, пожелали всяческих благ и отправили домой. Мужик обиделся, побрел, озираясь.
Ползли по парам, стараясь не шуметь, не тревожить лес. Земля была сырая, солдаты кряхтели, глухо выражались. Лес на этом участке сильно сгустился. Ветки осин, усыпанные листьями, закрывали обзор.
– Окапываемся, – пошутил кто-то.
Сторожка – полуразвалившаяся бревенчатая сараюшка с выбитыми стеклами – находилась на сухом пригорке. У дома – навес, что-то вроде лавочки. Бурьян активно прорастал сквозь половицы крыльца. Дверь, сбитая из горбыля, была закрыта, но заметно перекошена. Сторожка не подавала признаков жизни.
Михаил улегся за деревом, засунул под себя ветки, чтобы не холодило от земли. Подполз Игнатов, перепачканный мхом, примостился рядом. Несколько минут пребывали в молчании, всматривались. Бойцы рассредоточились по кругу, тоже затихли.
– Ну, и как оно, в «поле», Виктор Петрович? – Михаил покосился на соседа.
– Тебе такой же вопрос, Михаил Андреевич. Сидишь в своей столице, в кабинетах, если куда и выходишь, то только на проспект… Наслаждаешься, поди, близостью к природе?
– Не то слово, Виктор Петрович, просто весь вывалялся в этой вашей природе… Все отлично, будем ждать. Не могла наша троица уже пройти?
– Не думаю, они же не реактивные… Другой дорогой теоретически могли воспользоваться, вот тогда будет весело. Но тоже сомневаюсь. Бывалый люд осведомлен про эту сторожку, она удобно расположена, зачем проходить мимо? Так что набираемся терпения, ждем.
Ждали долго – какие только мысли в голову не приходили. Оживали комары, мерзко звенели, впивались в кожу. Муравьи и прочие букашки не проползали мимо. Оставалось ухмыляться – увидела бы его в таком виде жена, схватилась бы за голову: и куда подевалось его «фирменное» чистоплюйство?
Медленно текли минуты. Лезли предательские мысли: может, вправду уже прошли, а Игнатов ошибся в своих расчетах. Отправились в другую сторону – и вообще эти люди не имеют отношения к «кроту»? Или засекли посторонних вблизи сторожки, решили не искушать судьбу, повернули обратно?..
Дрогнули ветки лещины справа по курсу. Вышел плотный мужчина в штормовке, обвел пространство тяжелым взглядом. Не выявил ничего подозрительного, двинулся к избушке. Снова отогнулись ветки, показался второй – повыше, жилистый, но из той же породы. Поводил глазами, пристроился за товарищем.
Эти двое не казались уставшими. С третьим было сложнее. Мужчина лет сорока, с вытянутым холеным лицом, в очках с резинкой, охв