– Ну, что, троглодиты, перекусили? Давайте заканчивайте. Семь минут уже насыщаетесь.
Вопрос начальника существенно ускорил процесс пережевывания пищи. «Троглодиты» закончили перекус в считаные секунды и включили режим максимального внимания.
– Времени на дискуссии не осталось. Поэтому заканчиваем. Итак, что я хотел бы добавить, – Вершинин говорил немного нараспев, обозначая важность его финального заявления, – сегодня, крайний срок завтра, подготовьте Долли шифровку. Не надо ничего объяснять и лить воду. Просто вышлите ей маршрут со всеми инструкциями. Она сразу все поймет. Продумайте максимально быстрый вариант, но не менее чем через три страны. Как обычно, исключите «Аэрофлот». Задания нашим службам по переборочным документам, точкам их смены и прочее разослать к завтрашнему вечеру. Запасные варианты просчитайте с избытком. Галопом все делайте, но со всей внимательностью. Если заминка какая, сразу ко мне. В общем, не мне вас учить. Сами все знаете. Как все согласования будут на руках, немедля выгружайте шифровку. Уверен, Долли справится с легендой ее поездки для окружающих. И готовьтесь встречать нашу красавицу!
Холмогоров и Краснов встали из-за стола, пожали начальнику руку и скорым шагом вышли. Вершинин взглянул на часы. На самом деле до следующего совещания оставалось чуть меньше получаса. Он не сильно лукавил, оставляя коллегам временной лаг всего в пятнадцать минут. Он всегда все делал с запасом для себя и с дефицитом для подчиненных. Во-первых, сотрудники не тратили время на раскачку и быстрее мыслили, находясь в жестких рамках. Во-вторых, у него самого оставалось время проанализировать разговор с разных ракурсов. В данном случае все было очевидно. Решение принято, задача сформирована и требует только аккуратного технического исполнения.
«Пока все идет нормально, но, надо держать в уме, иногда бывает и иначе», – подумал Иван Владимирович. Тревоги не было. Он не сомневался в своих сотрудниках. Легкое беспокойство вызывал только его величество случай. И в практике Вершинина, да и вообще в истории разведки этот фактор никогда не удавалось просчитать досконально. К самым ярким эпизодам вмешательства случая можно отнести исчезновение в 1982 году уникального разведчика Алексея Козлова в Южной Африке. Тогда в роли «его величества» выступил банальный предатель-перебежчик. Но выяснилось это гораздо позже. Герой Советского Союза Алексей Михайлович Козлов – легенда советской и российской разведки. Он в совершенстве владел пятью иностранными языками, за тридцать семь лет службы работал во многих странах, добыл крайне важную и своевременную информацию в различных критично чувствительных сферах деятельности наших «заклятых друзей». Политика, перспективные военные разработки, промышленные секреты и многое другое. В Южно-Африканской Республике, куда Козлов был направлен отработать линию по ядерной программе этой страны, разведчика схватили и в течение двух лет подвергали нечеловеческим пыткам в надежде склонить к сотрудничеству. Он не сдался, не сломался, не предал. В конце концов советская разведка смогла получить информацию об аресте Алексея Козлова и уведомила противоположную сторону. В декабре 1981 года власти ЮАР были вынуждены признать факт ареста советского разведчика. С официальным заявлением выступил аж премьер-министр. Еще через полтора года, приложив колоссальные усилия, его все же удалось обменять. Десять немецких шпионов из ФРГ и один плененный в Анголе офицер из ЮАР пошли в зачет за нашего героя. Кому-то такая «цена» может показаться завышенной. Действительно, одного на целую «футбольную команду», как писали в западной прессе. Однако Алексей Козлов был редкого таланта разведчик, истинный патриот, человек с заглавной буквы, и слово «цена» к таким людям неприменима. Больше того, возвратившись домой, Алексей Михайлович сумел доказать руководству, что его работа в разведке не закончена. Уникальнейший случай, но факт остается фактом – он вновь был направлен нелегалом за границу. Смог-таки убедить руководство в перспективах подобной авантюры. Можно только фантазировать, как раскрытый разведчик, прошедший через испытания за гранью человеческих возможностей, сумел вернуться в «поле» и успешно проработать за границей еще одиннадцать лет! Из ярчайшей биографии Алексея Михайловича практически все засекречено. Лишь один эпизод готовят предать огласке в следующем году. В конце 1970-х, незадолго до своего ареста, разведчик Козлов сумел получить абсолютно достоверную информацию о наличии в Южно-Африканской Республике ядерного оружия. Этот факт получил огласку на самом высоком уровне, включая Организацию Объединенных Наций. Благодаря этому подвигу мировое сообщество окончательно убедилось в том, что режим апартеида представляет угрозу не только для местного африканского населения, но и для мира в целом. Многие колеблющиеся страны наконец-то публично осудили людоедский режим белого меньшинства и оказали на него мощное санкционное давление. В конечном итоге это серьезно ускорило приход к власти другой силы, ориентированной на справедливое развитие страны, Африканский национальный конгресс.
Из воспоминаний генерала Вершинина вывела его секретарша. На пульте селектора пару раз мигнула ее кнопка. Иван Владимирович догадался, о чем она тревожится, и нажал кнопку:
– Можете все убрать.
Через мгновение в кабинет вошла Ольга с подносом и начала складывать на него посуду. Вершинин обратил внимание, что она чем-то озабочена. Уж больно резко она все делала.
– Ольга, ты чего такая суровая? Бойцы спасибо забыли сказать?
Секретарша укоризненно посмотрела на шефа, поставила поднос на стол и спросила:
– Иван Владимирович, у вас есть минут пять? Хочу посекретничать немного.
Вершинин откровенно удивился. Посекретничать? Ольга никогда не наушничала и сплетницей не слыла.
– Присаживайся. Секреты мы любим, сама знаешь.
Секретарша села на краешек стула, стряхнула с колен несуществующие крошки и выпалила с ходу:
– Краснова надо спасать!
Вершинин удивился еще сильней, но виду не подал. Кивнул просто, дескать продолжай.
– Иван Владимирович, я вам как женщина хочу пояснить. Юра уже который месяц сам не свой. На работе с утра до вечера. Он как развелся, так и все, только здесь и спасается. У него, как я понимаю, есть любовь недостижимая… Понимаете? А у нас Карина по нему сохнет. А он на нее даже не смотрит…
– Подожди, подожди, – Вершинину пришлось вмешаться и остановить несистемный инфопоток, – не торопись. Изложи все по порядку. Если в пять минут не уложишься, продлим твою квоту. Поняла?
– Да, поняла. В общем, может, я чего лишнего скажу, но про то, что с его настоящей зазнобой вопрос закрыт, один только он сомневается. Ясная, как божий день, ситуация. Вы, Иван Владимирович, не пугайтесь. Я сплетни по курилкам не собираю. Да и собирать там нечего. Порядки у нас все соблюдают. Я по-женски все вижу. Как только Краснов к вам или сам или с Холмогоровым заходит, то после выходит мрачнее тучи. Причем явно не с работой его расстройство связано. По своим делам он профессионал. Иначе я бы вам после него не чай убирала, а валидол приносила. Так вот, раз у мужика по работе все нормально, а на лице туча, то дела здесь могут быть только сердечные. Правильно рассуждаю?
Вершинин с интересом посмотрел на Ольгу.
– Правильно. Даже слишком.
– Вот и я о том. В общем, связать, что его подопечная, она же и есть его симпатия, не кроссворд из «Комсомолки» разгадать. И она не в доступе. Причем, скорее всего, надолго. Остальные подробности не существенны. Если он не смирится, то любовь эта безответная его съест. Конечно, в запой Юра не кинется. Не такой он человек. Да и с сыном у него еще дел невпроворот. Растет же парнишка. Он с возрастом в отце нуждаться все больше и больше будет. Я другого боюсь. Апатия может его затянуть. Безысходность. Потеряет интерес к жизни – пиши пропало.
Пока Ольга говорила, Вершинин слушал ее вполсилы, так сказать, в фоновом режиме. Он с первых слов понял суть дела. Действительно, о симпатиях Краснова к Даше он давно знал. Его не настораживало, что Ольга тоже об этом знает. Она сказала абсолютную правду. Ей фамилия, имя и отчество той, которая в сердце у Краснова, без надобности. Опытной, мудрой по-житейски женщине эмоциональная информация в стократ больше скажет, чем официальные справки или коридорные сплетни. А вот по Карине у него другая была информация.
– Подождите, подождите. Насколько мне известно, Юрий оказывает Карине некоторые знаки внимания. Может, у них все на мази?
– Иван Владимирович, какое там «мази»! Ему все прошлое мерещится. Пелену на глаза напустит и с силуэтом разговаривает, а не с Кариной. С ней лично раз в пятилетку. Да и разговоры эти так, ни о чем.
– Ладно. Достаточно, Ольга Феликсовна. Вы мне лучше про Карину поясните.
Ольга была рада, что ее не отругали и не отправили восвояси. Она приосанилась, степенно уселась и гораздо более спокойным темпом продолжила:
– Карина Имандорян достойнейшая девушка. Добрая, симпатичная, ответственная, знает себе цену и свое место. Воспитание получила по самому строгому армянскому канону. Настоящая намус, как они говорят.
Вершинин вопросительно повел бровью:
– Намус?
– Дословно и сама точно не знаю. Самых высоких морально-нравственных качеств, приблизительно. Как ваша супруга, например. Отца вы сами знали. Исключительный был человек. А она – папина дочка. Наилучший расклад для девочек. Сейчас не об этом. У нее к Краснову настоящее чувство развивается. Детали опущу. Это точно. Скрыть любовь в принципе невозможно. По себе знаю… Надо понимать, что без ответа постепенно все притупится, сойдет на нет, и в результате мы увидим не одного, а сразу двух несчастных людей. Хороших, причем, людей. Надо что-то делать, товарищ генерал!
Вершинин украдкой взглянул на часы, убедился, что время еще терпит, и задал провокационный вопрос, сгладив его шутливой манерой:
– Так что ты предлагаешь? Мне курс «сводничество» не читали.