– Нам два американо, бутылку нехолодной воды без газа и пару небольших пирожных.
Девушка, не снимая приветливой улыбки, начала скороговоркой декламировать весь наличный кондитерский ассортимент:
– Ассорти классических французских пирожных макарун, ассорти пралине ручной работы, тирамису с нежнейшим бисквитом, муссовое пирожное из темного шоколада…
Даша жестом прервала ее:
– Поняла. Вариантов много. А вы лично что предпочитаете?
Официантка запнулась, нахмурила задумчиво брови и после недолгой паузы ответила:
– У нас все сладости всегда исключительно свежие и наивысшего качества. Однако если вас интересует мое персональное мнение, я бы предпочла пирожное «Черный лес» на шоколадной подложке. Это наш хит. Необыкновенно сбалансированный и вкусный десерт. Особенно хорош к кофе. Оно не маленькое. Можно взять одно на двоих. Я попрошу шефа аккуратно разделить.
Тут вмешался отец:
– Девушка, дорогая, хватит уже нам аппетит нагуливать. Еще пару минут, и я слюной захлебнусь. Давайте этого, как его там, лес на шоколадной подставке. И делить необязательно. Лишняя работа. Мы из одной тарелки поклюем. Дочь, ты не против? – произнес Сергей Максимович с ярко выраженным оттенком милейшей отеческой грубоватости. Даша заулыбалась, с трудом сдерживая смех, а официантка даже прикрыла рот ладошкой, чтоб не включиться в веселье. Им обеим стало одинаково радостно и приятно. Дочери, потому что у нее такой классный отец, а официантке, потому что бывают такие классные отцы. Официантка посмотрела на Дашу, которая, сразу поймав ее взгляд, утвердительно подмигнула. Дескать, наплевать на этикет. Несите, как отец попросил. Официантка кивнула в ответ и удалилась исполнять желание клиентов. Пока дожидались заказа, к инструменту, который находился на расстоянии вытянутой руки от их столика, пришла арфистка, моложавая полная женщина, и начала играть. Как же необыкновенно звучит живая арфа! Особенно соло. Особенно, если инструмент совсем близко. Завораживающее звучание арфы очень глубокое и чистое, будто неземное. Тембр гармоничный, нежный и разный. То горный ручеек пробился на волю, то горсть серебряных монеток высыпалась на мостовую. И еще одно чудо! Как только началась игра, обычная полненькая взрослая женщина превратилась в лебедя. Руки ее преобразились в лебединые крылья, а арфа стала крылом бабочки, сквозь которое ангельскими звуками пробивается утренний солнечный свет, где лучики – это струны. В этот момент весь мир для Даши и ее отца Сергея Максимовича превратился в красивую музыку. Она взяла папу за руку, прикрыла глаза и подумала: «Какая она надежная, теплая и родная. Как же мне этого будет не хватать».
Глава 9
До первого намеченного пункта, села Константиново, которое с начала семнадцатого века стоит на берегу Оки, оставалось совсем немного, километров пять примерно. Как и планировали, выехали рано утром, около шести часов, и к началу десятого практически были на месте. Краснов на своей видавшей виды «Тойоте Камри» вначале заехал за Дашей. Она была налегке: небольшая сумка с самым необходимым и три бутылки минералки на дорогу. Потом двинулись за отцом в гостиницу. Коллеги предлагали служебное авто с водителем, но Краснов решил, что сам отвезет. Пояснил, что будет время переговорить, да и «светить» лишний раз служебными номерами резона нет. Поговорить, как планировал Юра, толком не удалось. Сергей Максимович после вчерашней прогулки и массы положительных впечатлений позволил себе на радостях сто граммов коньячка. Благо буфет в его гостинице работал допоздна. Пирожки оттуда захватил. С мясом и квашеной капустой. Очень оказались вкусными даже холодными. Сметали с Юрой в два приема с удовольствием. Насчет вчерашнего желания папы принять пару глотков Даша не возражала. Даже обрадовалась. Немного проверенного снотворного на сон грядущий не повредит. Отец не был фанатичным трезвенником. По праздникам или в гостях с удовольствием выпивал пару рюмок, но пьяным Даша не видела его ни разу. В общем, вчерашний поход и побудка засветло сделали свое дело – отец почти сразу задремал на заднем сиденье и сладко проспал всю дорогу. Правда, один раз приоткрыл глаза и, в полусне, не поворачиваясь к Даше, спросил ее:
– Доча, а как сына назовешь?
Даша не вздрогнула от неожиданности. Она обратила внимание, что еще вчера у «Балчуга», когда они входили, отец в вертушке выставил перед ней руки на уровне талии. Как будто бы пытался оберечь от любых случайностей ее округлившийся животик. Прямо сказать, на исходе шестого месяца беременности немногие женщины способны это скрывать. Да и нужды в этом Даша не испытывала. Так что он знал. И не задавал лишних вопросов. Ждал, когда сама расскажет, если захочет. Воспитанный человек. А вот в машине, «не приходя в сознание», так сказать, выдал.
– Наверное, Максим, если сын родится, – практически шепотом ответила Дарья.
Отец так же сонливо продолжил:
– Сын, сын, не сомневайся. Максимом – это хорошо. Деда твоего так звали. Хотя, – отец сладко потянулся, – как ни назови, а все одно, Максимом он стать должен обязательно… – И, тихонько засопев, снова погрузился в глубокий сон. Даша положила руку на плечо Юры, дав понять, чтоб вел машину осторожнее и не разбудил Сергея Максимовича. Потом еще раз взглянула на родное лицо отца и повернулась к окну. Пейзажи были великолепные, неописуемые даже. Природа среднерусской полосы хороша в любое время года, а уж в начале лета ее вообще сравнить не с чем. Просторы до горизонта, ярко-зеленое буйство распушившихся листвой деревьев. Сосны, дубы, осины, липы, клены, березы, разноцветные жирные луга, как будто конфетти рассыпали. Глубочайшее синее небо с белыми пухлыми облачками. Одним словом – силища! Или, как живописно описал все это великий русский поэт Сергей Есенин, сам уроженец этих мест, «страна березового ситца». Вот она, патриархальная Русь! Самое что ни на есть сердце нашей страны. Насладиться вдоволь просто невозможно!
– Даша, через минуту будем на месте, – низкий голос Юры вернул ее в реальность. У нее только получилось воскликнуть:
– Юра! Посмотри, какая красотища!
Тот пожал плечами, дескать, эка невидаль, и довольно резко свернул с дороги на проселок в глубь села. От такого маневра Сергей Максимович сразу очнулся:
– Что? Уже на месте?
– Так точно, товарищ адмирал! Через минуту дерзко швартуемся. Свистать всех наверх! – молодецки заголосил Юрий и ловко припарковался у забора какого-то участка. Он был невысоким. Да и забором эту хилую полупрозрачную ограду из обшарпанного штакетника назвать можно было очень условно. Ворот вообще не было. Имелся только импровизированный шлагбаум из ржавой цепочки не выше пояса, провисающей на двух крайних столбцах перед проездом на территорию усадьбы. Да. Это точно усадьба. В глубине довольно большого участка виднелись три деревянных постройки. Две небольших избы в окнах с резными наличниками, обшитых деревянной доской, и безоконный бревенчатый сруб с односкатной крышей, похожий на баньку или избушку Бабы-яги из старинных русских сказок, только без курьих ножек. В пользу бани говорил легкий дымок из высокой трубы, который приятным дровяным запахом усиливал атмосферу настоящего деревенского быта в выходные. Даша вытянула затекшие немного ноги и открыла дверцу автомобиля. Не успела она выставить ногу наружу, кто-то взял ее за руку и осторожно начал помогать выбраться из авто.
– Доброго здоровьишка! С приездом, гости дорогие!
Даша подняла глаза. Напротив стоял рослый мужичок с окладистой бородой. Взрослый. Постарше отца точно. Рядом крутилась мохнатая дворняга и весело крутила хвостом. Гав! Гав!
– Вы ее не опасайтесь. Нюня гостей любит. Девочка. Только с месяц как ощенилась. Семерых принесла. Меня Иваном Петровичем кличут. Можно просто Петрович. А вы Даша. С папой приехали. Меня Юра предупреждал.
Даша хотела было гневно посмотреть на Краснова, не предупредил, дескать, что к знакомым едем. С пустыми-то руками. Но тот уже выпустил Сергея Максимовича и опустошал багажник с поклажей. Его за поднятой крышкой грузового отсека автомобиля было не видно. Так что с ходу отругать Краснова не задалось.
«Спрятался, – подумала про себя Даша. – Ну ничего. Я тебе это еще припомню».
– Здравствуйте, Иван Петрович. Очень приятно. Все как вы сказали. И сразу извините нас, мы без гостинцев. Юра не предупредил, что мы в гости… – Ее тираду прервала Нюня. Собака деловито встала на задние лапы, уткнулась носом в ее бок, чуть ниже талии. Деловито принюхалась, грациозно вернулась на четыре лапы и лизнула руку. Даша все поняла. Она нагнулась и ласково потрепала голову собаки двумя руками. Нюня улыбалась во всю пасть и тонко подсвистывала носом. Хвост напоминал пропеллер вертолета на взлете. Если бы собачка могла изъясняться на человеческом, все, что она изображала, зазвучало примерно так:
– Знай наших, подруга! У меня тоже с этим делом все в порядке. Поздравляю!
Дарье сделалось легко и спокойно. Юра уже выгрузил их нехитрую поклажу на садовую тачку, отдельно взял в левую руку большую спортивную сумку, правой обнялся с Петровичем и по-хозяйски пригласил всех в дом. Все дружно поднялись по невысокому крыльцу в пять ступенек, прошли через сени и оказались в большой комнате с русской печью посередине. Типичная крестьянская изба, в которой благодаря хозяевам сохранено это самое русское обаяние. В сенях вешалка с одеждой, большой сундук с окованными жестью углами, на нем эмалированный бак литров на десять и ковшом на крышке. Обувь, закатанный коврик в углу и еще кое-какая мелочь. Слева от входа в главную комнату очень красивый умывальник с закрытым верхним ящиком. Дверцы были украшены симпатичными керамическими изразцами. Рядом полка с глиняной расписной посудой, кухонная утварь на крючочках. Местами на стенах оригинальный декор – сельскохозяйственные инструменты, притороченные пенькой. По периметру приставлены широкие деревянные лавки, гладко отполированные временем. У центрального двустворчатого окна, что выходило на двор, крепкий квадратный стол под подоконник, стул со спинкой и под ним несколько самодельных табуретов. На подоконнике старый патефон с открытой крышкой. Рядом аккуратно сложенная стопка грампластинок в пожелтелых бумажных конвертах. Кровати не видно. Даша подумала, что хозяин спит на печи. И живет, скорее всего, один. Ее догадка подтвердилась сразу, как взгляд упал в красный угол. Там, под тусклой лампадкой, рядом с маленькой старой иконой висели две фотографии в кустарных рамках. Молодая красивая женщина в светлом платке