«Береженого Бог бережет», — подумал я и решил еще раз лично провести последнюю перед началом операции рекогносцировку.
Еще по дороге у меня окончательно испортилось настроение. Дело в том, что я случайно обнаружил еще одну линию телефонной связи, которая вела в сад виллы «Вебер». Ее на схеме Бартера не было!
Охваченный гневом, я обрушился на Бартера, ведь из-за такой, на первый взгляд, мелочи могла сорваться столь серьезная и тщательно спланированная операция. Однако больше расхождений со схемой обнаружить мне не удалось — все было именно так, как на ней значилось. По улице взад и вперед прогуливался удвоенный пост карабинеров, а въездные ворота охранял еще один. Он был вооружен пулеметом. К сожалению, высокий забор защищал внутренний двор от посторонних взглядов.
На нас никто не обратил никакого внимания, ведь в целях маскировки мы были переодеты в форму простых матросов без всяких нашивок и несли корзины с грязным бельем. Целью нашей прогулки являлся соседний с виллой дом, расположенный чуть выше по улице и откуда можно было заглянуть в столь интересующее нас поместье.
Пока Бартер сдавал белье в стирку, я под предлогом отсутствия в доме туалета, что было обычным делом в простых итальянских домах, немного поднялся на холм и из-за обломка скалы стал рассматривать виллу и окружающий ее парк. Отсюда хорошо было видно само здание, сад и проложенные в нем дорожки. Все казалось спокойным, и я удовлетворенно вернулся в дом прачки.
За время моего отсутствия один из карабинеров, несших охрану виллы, зашел в дом в гости к хозяйке, и я завязал с ним разговор. Используя Бартера в качестве переводчика, мне удалось прибегнуть к уже испытанному трюку, осторожно заговорив о Муссолини. Солдата, казалось, данная тема не интересовала, но, когда я стал утверждать, что, по имеющимся у меня данным, дуче умер, он оживился и начал с присущим итальянцам южным темпераментом доказывать, что мои сведения ошибочны. Мне не составило ни малейшего труда подзадорить его еще больше, заявив, что подобные утверждения строятся на свидетельствах одного знакомого врача, которому известны все детали смерти дуче. Это окончательно вывело карабинера из равновесия.
— Нет, нет, синьор! Такое просто исключено! Это невозможно! — начал кипятиться солдат. — Я сам видел дуче сегодня утром. Меня лично отрядили для его сопровождения, и мы доставили его к белому самолету с большим красным крестом на борту, на котором он и улетел.
Такое заявление явилось для нас полной неожиданностью. Карабинер говорил убедительно, и его слова походили на правду. Тут меня словно током ударило.
«Верно! Ведь белого санитарного гидросамолета сегодня на месте не оказалось!» — вспомнил я.
Отсутствие самолета мне сразу бросилось в глаза, но тогда я не придал этому большого значения, как, впрочем, и тому впечатлению, которое появилось у меня совсем недавно при разглядывании территории виллы. Теперь мое удивление по поводу того, что солдаты охраны чувствовали себя как-то слишком свободно, находило свое объяснение. Еще несколько минут назад меня поразило, что они толпились на большой террасе виллы и выглядели чересчур беззаботными. Это тоже подтверждало заявление карабинера о том, что гнездышко опустело.
Нам крупно повезло, что все вовремя раскрылось. Представляю, какой бы конфуз произошел, если бы мы напрасно начали на следующее утро всю ту заварушку, которую запланировали!
Теперь следовало немедленно отменить начавшиеся приготовления. На наше счастье, я застал Карла Радла у телефона как раз в тот момент, когда он собирался уже вместе с десантом на борту кораблей отплывать из Корсики.
— Полный назад! Все немедленно прекратить! — приказал я.
На всякий случай мы еще несколько дней сохраняли состояние полной готовности, ведь исключать того, что дуче вновь переведут в Ла-Маддалену, было нельзя. Тогда операцию следовало бы начинать немедленно. О такой возможности говорил тот факт, что итальянцы не снимали охрану с виллы. Теперь мне кажется, что итальянские секретные службы делали это намеренно, чтобы замести следы и ввести нас в заблуждение. Пленник, без сомнения, представлял для них такую ценность, что они не остановились перед такой трудоемкой работой, как постоянная смена места заключения Муссолини. И надо признать, на этот раз они достигли своей цели — им удалось сбить нас со следа.
Мы снова вернулись туда, откуда пришли! Все надо было начинать с нуля, и наши многодневные труды оказались напрасными. Слухов по-прежнему было предостаточно, но при первой же проверке они рассеивались как дым.
Только инспекционная поездка с генералом Штудентом в район озера Браччано совершенно случайно навела нас на новый реальный след. Оказалось, что посадка белого санитарного гидросамолета не осталась незамеченной!
Новые следы указывали на то, что дуче держат под стражей на самом Апеннинском полуострове. Однако слухи, касавшиеся озер Браччано и Тразимено, оказались ложными, и только автокатастрофа, которая едва не стоила жизни двум итальянским высокопоставленным офицерам, впервые дала зацепку, показав, что нам следует поискать в Абруццких Апеннинах. Но и здесь пришлось сначала идти по ложному следу, направившему наши поиски к восточной части этого горного массива.
Постепенно у нас начало складываться мнение, что многие из этих фальшивых следов были оставлены намеренно, ведь итальянские секретные службы были достойным противником! К тому же и другие немецкие службы, такие как штаб фельдмаршала Кессельринга или ведомство внешней разведки абвера, также стремились самостоятельно первыми обнаружить место пребывания исчезнувшего диктатора.
Фельдмаршал Кессельринг, используя как предлог шестидесятилетие Муссолини, которое приходилось на 29 июля 1943 года, вновь попытался разузнать у маршала Бадольо место нахождения плененного дуче. Более того, Адольф Гитлер по этому случаю послал в Италию выпущенное в единственном экземпляре роскошное издание трудов философа Ницше в богатом резном футляре, а Кессельринг передал его Бадольо с просьбой лично вручить дуче подарок от главы германского государства. Но и эта попытка никаких результатов не принесла — Бадольо под витиеватым предлогом отказался от данной миссии.
Между тем ситуация в Риме с каждой неделей становилась все хуже — под предлогом необходимости усиления защитных мер против предполагаемой высадки десанта союзников в его окрестности перебрасывалась одна итальянская дивизия за другой. Но мы понимали, что дело совсем в другом. Пока всего лишь одна немецкая парашютная дивизия с приданными ей несколькими штабными и разведывательными подразделениями германского Верховного командования противостояла продвижению по суше превосходящих сил противника в составе семи дивизий, под Рим ежедневно прибывали все новые и новые итальянские части. Старший офицер службы немецкой разведки просто не успевал их определять и регистрировать.
Моя же небольшая разведывательная служба в эти дни доложила, что есть полные основания утверждать, что Бенито Муссолини содержится в одном горном отеле на плато Кампо-Императоре (горный массив Гран-Сассо) под охраной подразделения карабинеров. Несколько дней мы тщетно пытались раздобыть подробные карты этой местности. Дело заключалось в том, что отель возвели всего за несколько лет до начала войны и он не был нанесен не только ни на одной военной, но даже альпинистской топографической карте. Единственной информацией, которую нам удалось заполучить, было описание одного проживавшего в Италии немца, проведшего в этой только что построенной гостинице зимний отпуск в 1938 году. Другой весьма расплывчатой зацепкой служил рекламный буклет одного туристического бюро, расписывавший прелести данного абруццкого горнолыжного рая.
Однако таких скудных сведений для подготовки столь важной военной операции было явно недостаточно. Требовалось как можно быстрее заполучить аэрофотоснимки этой местности. И вот на раннее утро среды 8 сентября 1943 года нам выделили самолет со встроенной автоматической фотокамерой. В этом полете кроме меня и моего начальника штаба принял участие также старший офицер службы немецкой разведки штаба корпуса, которому по нашему плану отводилась весьма существенная роль в осуществлении предстоящей операции.
Рано утром по извилистой дороге, пролегавшей меж садов, засаженных оливковыми и плодовыми деревьями, мы отправились на автомашине на побережье, находившееся не так уж и далеко. Там, возле так называемой Пратика-ди-Маре располагался лучший римский аэродром, с которого нам и предстояло взлететь. Мы взошли на борт Не-111 германского люфтваффе, и самолет со специальным оборудованием начал быстро набирать высоту — следовало принять все меры, чтобы скрыть от итальянцев цель нашего полета. Исходя из этого мы решили облететь горный массив в Абруццо на высоте примерно пять тысяч метров. В истинные цели полета не был посвящен даже пилот, который считал, что мы летим, чтобы сделать аэрофотоснимки некоторых портов на адриатическом побережье.
Не долетев тридцати километров до цели, мы решили сделать насколько пробных снимков из камеры, вмонтированной в днище самолета. Тогда выяснилось, что боуден-тросы[133]из-за низкой температуры за бортом замерзли и перестали функционировать. В результате большая фотокамера вышла из строя. Хорошо, что мы прихватили с собой ручную портативную камеру, которую нам и пришлось использовать.
Большой застекленный купол задней кабины в хвостовой части самолета во время полета мы, естественно, открыть не могли, и, для того чтобы получить достаточный обзор для фотокамеры, нам пришлось выдавить довольно большой сегмент пуленепробиваемого стекла. А поскольку на нас была надета немецкая форма африканского экспедиционного корпуса, мы начали страдать от холода. Фотографу же приходилось еще хуже, ведь его голова, плечи и руки во время съемки оказывались снаружи.
Я и представить себе не мог, что воздушный поток будет настолько холодным, а общая температура за бортом окажется необычайно низкой. Придерживаемый за ноги начальником штаба, я протиснул свою столь легко одетую