Постепенно меня стало раздражать такое количество оценок ситуации, ведь операция могла начаться на основании ложной информации! Однако на этот раз у меня не было возможности самому оценивать поступающие сведения, не говоря уже о создании собственной разведывательной службы. Поэтому я несказанно обрадовался, когда из главной ставки фюрера пришел приказ о немедленном прекращении подготовки операции и об отводе подразделений от Виши. На этот раз «волк не залаял».
На рождественские праздники в декабре 1943 года, во второй раз за все время войны, я взял двухнедельный отпуск. Общение с моей маленькой дочкой принесло мне много радости, и мы даже ненадолго забыли о суровой действительности тех дней. Верховное командование военно-морских сил Германии на восемь дней пригласило меня в дом отдыха для немецких подводников Цюрс-ам-Арльберг. Это было незабываемое время в окружении искрящихся от снега склонов гор!
Между тем во Фридентале началась подготовка к началу настоящей бумажной войны, которую вскоре после возвращения мне пришлось развязать с чиновниками родного Главного управления войск СС. Дело в том, что в Германии каждая воинская часть должна была иметь утвержденные штаты, а также табель имущества и материальной части военного времени, представлявшие собой толстые тетради для каждой роты.
Мы с моим славным гауптманом фон Фелькерзамом, который к тому времени получил повышение в звании, чуть было голову себе не сломали, как разработать и утвердить эти документы применительно к специфике части особого назначения. В нашем верноподданническом понимании нам казалось, что выделение необходимого оснащения и вооружения, а также обеспечение личным составом должно проходить легко и быстро.
После длительного ожидания и многократных переговоров, во время которых приходилось торговаться буквально за каждого человека, пистолет или автомобиль, наконец требуемые бумаги были подписаны, и нам сказали, что их можно забрать. Полные радужных надежд, мы ожидали, что наш тяжелый труд себя оправдает и нам дадут то, что требовалось.
Штаты, а также табель имущества и материальной части военного времени были утверждены и создание 502-го егерского батальона СС[174] под общим руководством штурмбаннфюрера резервных войск СС Отто Скорцени, то есть меня, одобрено. Однако нас с Фелькерзамом и всех моих сотрудников ждало жестокое разочарование. Последний абзац приказа, который врезался мне в память, нас глубоко потряс, и мы не знали, надо ли нам смеяться или рыдать навзрыд от столь неудачной шутки. В нем говорилось: «Главное оперативное управление СС настоятельно обращает внимание на то, что формированию не стоит рассчитывать ни на выделение техники, ни на заполнение вакансий личным составом».
Таким образом, в наших руках оказалась только красивая бумажка, и ничего более. Когда после досады, вызванной подобным решением, к нам вернулась способность трезво размышлять, наш старый боевой клич «Сделаем легко!» помог отнестись к возникшей ситуации с юмором. Мы решили при помощи хитрости обойти этот нелепый заключительный абзац, бесстыдно пользуясь теми арсеналами, к которым был возможен доступ, и вербуя людей во всех частях вермахта. В результате позднее это привело к тому, что в моих частях оказались представленными все виды войск, а именно: сухопутные силы, ВМС, люфтваффе и войска СС, представители которых отлично уживались друг с другом.
Довольно интересным образом я познакомился со своим будущим начальником оперативного отдела Вернером Хунке, который в то время еще был в чине обер-лейтенанта. Группа 6-го управления РСХА, занимавшаяся разведывательной работой на Востоке, подыскивала делопроизводителя со знанием китайского языка. Каким-то непонятным и до сих пор неясным образом эта группа узнала, что в одной финской дивизии имелся человек с требуемыми качествами.
После долгих переговоров и длительной бумажной переписки этого специалиста со знанием китайского, а это был не кто иной, как Вернер Хунке, все же перевели в распоряжение 6-го управления, с тем чтобы он начал заниматься вопросами политической разведки. К великому удивлению всех заинтересованных лиц, сразу же выяснилось, что, во-первых, Хунке действительно родился в Китае, но покинул землю мандаринов[175] в возрасте полутора лет, а во-вторых, у него не было ни малейшего желания работать в разведке. Я с ним познакомился, и этот человек мне очень понравился. В тот же день его перевели в мой 502-й егерский батальон СС, и у нас он получил вполне звучавшее по-китайски прозвище Пинг-фу.
В феврале 1944 года к моим обязанностям добавился новый круг задач, и мне пришлось заниматься тем, что принято называть «специальным оружием». После того как часть Италии под руководством Муссолини продолжила сражаться на нашей стороне, контакты между немецкими и итальянскими вооруженными силами стали теснее.
Благодаря германскому абверу нам удалось ознакомиться с деятельностью одного из лучших итальянских специальных подразделений — 10-й флотилией MAC[176], подчинявшейся тогда князю Боргезе[177], члену старейшего итальянского дворянского рода.
Эта флотилия разработала и довела до совершенства многие образцы так называемого малого вооружения, изобретенного для действий на море. Среди прочих образцов следует упомянуть небольшой быстроходный катер, напичканный взрывчаткой и управлявшийся всего лишь одним человеком, который подводил его к цели и катапультировался в самый последний момент. Кроме того, у итальянцев были в ходу специальные двухместные торпеды, направлявшиеся двумя водолазами на вражеские суда. Именно с помощью этой хитроумной техники лихим итальянским бойцам из специальных команд удалось осуществить ставшие далеко известными операции против кораблей противника в Александрийском и Гибралтарском портах.
А еще в 10-й флотилии имелся отряд боевых пловцов, которые незаметно подплывали под водой к неприятельским кораблям и возле бортика, предохраняющего предметы от падения при качке, прикрепляли к борту специальные взрывные устройства. Эта техника была модернизирована благодаря изобретению двух австрийских специалистов — фельдфебелей Хаса и N., о котором говорилось еще до войны.
Будучи еще студентами, они прикрепили к ногам каучуковые ласты, благодаря чему приобрели очень большую подвижность. Им тогда удалось сделать великолепные подводные снимки. Такие ласты позволяли развивать в воде значительную скорость и экономить силы. Один из немецких офицеров, гауптман Г. из отдела абвер-2[178], вооружившись подобными ластами, в одиночку отправил ко дну больше пятидесяти тысяч тонн неприятельских грузов.
Как-то раз мне приказали прибыть к вице-адмиралу Хейе[179]. Меня поприветствовал весьма подвижный человек небольшого роста, которому на вид было лет пятьдесят, командовавший недавно созданным спецподразделением военно-морских сил — так называемыми частями малых кораблей. По приказу Гиммлера часть моих людей из состава егерского батальона должна была пройти в них специальную подготовку.
Мысли, высказанные вице-адмиралом, с которым я в скором времени установил весьма тесные рабочие и доверительные отношения, взволновали меня чрезвычайно. По его мнению, германский военно-морской флот, за исключением соединений подводных лодок, минных тральщиков и торпедных катеров, уже не обладал возможностями вести успешные боевые действия на море в составе больших флотских объединений. Военно-морские силы, не считая проведения важных транспортных мероприятий по снабжению войск, заняли пассивную и выжидательную позицию. Между тем на флоте имелось много офицеров и матросов, желавших проявить себя в настоящем деле независимо от вида операций.
Дабы драгоценная энергия этих людей не пропала даром, вице-адмирал и его коллеги, опираясь на итальянский опыт, в считаные месяцы разработали новые и очень эффективные виды «специального оружия». При этом основополагающим являлся принцип сохранения и переконструирования уже существующего. Причем делать необходимо было все очень быстро, поскольку все мы понимали, что времени на раскачивание у нас нет — война приближалась к концу. Добровольцев в Германии, желавших принимать участие в очевидно опасных и зачастую осуществлявшихся в одиночку операциях, хватало. Все они желали внести свой вклад в победу немецкого оружия. Разве для лихих парней не было заманчивым выйти победителем в единоборстве с вражеским кораблем-колоссом?
Исходя из этого немецкие инженеры-конструкторы ВМФ предложили проект модернизации обыкновенных торпед. Суть его сводилась к тому, чтобы на месте удаленного взрывного устройства в носу торпеды установить прозрачный герметичный купол с вмонтированными в него рычагами управления, а к ней снизу прикрепить еще одну торпеду с усиленным зарядом. В результате на свет появилась одноместная торпеда под кодовым названием «Негер», дальности которой хватало на десять морских миль.
Мы прекрасно понимали, что первые одноместные торпеды были примитивны и несовершенны. Однако наши ожидания на срабатывание эффекта внезапности полностью оправдались. Между тем совершенствование конструкции продолжалось, и уже через несколько недель появились вполне пригодные для действий под водой одноместные торпеды, имевшие схожесть с маленькими подводными лодками.
Уже первое применение данного нового оружия, в котором приняли участие и люди из моего батальона, закончилось полным успехом. Ранним утром, предвещавшим прекрасный летний день 1944 года, двадцать человек из состава специальных боевых мини-команд спустили на воду свои небольшие машины к северу от плацдарма союзников в Анцио. Они незаметно подошли к своим целям — военным и транспортным кораблям противника, бросившим якорь в бухте, и потянули рычаги, освободив нижние торпеды. Не прошло и нескольких секунд, как раздались мощные взрывы, нарушив по