Выехав ранним утром, в районе горного хребта Фрушка-Гора мы сделали короткую остановку в одной немецкой части, командир которой рассказал мне о сложившейся в этом районе обстановке. Первоначально я воспринял его рассказ как некоторое преувеличение, но позже сам смог убедиться в справедливости его слов.
— Каждую неделю нам приходится обороняться от партизан, — заявил командир. — И покончить с ними мы никак не можем. Дело в том, что большинство партизан, спрятав оружие, периодически возвращаются в свои деревни и пару дней разыгрывают из себя обычных мирных крестьян. Но хуже всего обстоит дело с обслуживанием раненых. И за нашими и за их ранеными присматривает один и тот же югославский доктор. Положенный моей части штатный врач до сих пор так и не прибыл. Поэтому в экстренных случаях мы обращаемся за помощью к югославу, который даже не скрывает, что лечит раненых партизан. Отказать он им не может, так как при малейшей проволочке они его просто забирают с собой. Но как бы то ни было, врач он очень хороший, и мы им довольны.
Затем мы продолжили наш путь, проезжая по этим плодородным землям. И везде на полях виднелись трудившиеся в поте лица крестьяне в своих белых рубахах. Смотря на них, я поневоле думал: «Интересно, а где они спрятали свои винтовки?»
Нас никто не задерживал, но нам пришлось сделать короткую остановку в большой деревне, не доезжая Бьелины, чтобы купить на базаре куриных яиц. Быстро сторговавшись с одной крестьянкой, мы поехали дальше. По дороге нам встретилось несколько странных личностей в разодранной крестьянской одежде с винтовками наперевес.
Мы покрепче ухватились за наши автоматы, но из машины высовывать их не стали. Подойдя поближе, парни дружелюбно ухмыльнулись и даже поприветствовали нас. Уже несколько позже в встретившейся по пути немецкой части нам объяснили, что та местность в то время находилась под полным контролем партизан и никто туда на машине ездить не отваживался.
— Вам крупно повезло, что вы смогли там проехать! — заявили нам.
В Аграме сначала никто не поверил, что мы проехали по этой дороге. Лишь потом нам сказали, что наша машина оказалась единственной, которой удалось добраться до города целой и невредимой. При перечислении многочисленных случаев нападения на немецкий транспорт и рассмотрении штабных карт с отображением расположения партизанских районов нам стало даже немного не по себе. Но все благополучно осталось позади, а неотложные дела срочно требовали моего возвращения в Берлин.
К лету 1944 года раскинутая нами разведывательная сеть стала приносить свои плоды, и нам оставалось только проверять получаемые донесения на достоверность. Мы выяснили, что блуждающая главная ставка Тито точно находилась в то время в Западной Боснии в котловине возле города Дрвар.
Настало время для окончательной подготовки операции, во время которой необходимо было определиться с составом участников, их вооружением и подручными средствами. Командование проведением акции я решил взять на себя, а офицера оперативного управления моего штаба гауптмана Фелькерзама для установления взаимодействия и обсуждения необходимых деталей операции послать к командиру соответствующего корпуса, располагавшегося в районе города Баня-Лука[206]. После своего возвращения он доложил мне, что в этом штабе его встретили весьма холодно, но нас это не беспокоило, ведь перед нами была поставлена задача и ее следовало решать. Поэтому не стоило обращать внимания на какие-то антипатии.
В конце мая 1944 года из нашего разведцентра в Аграме мы получили довольно странное сообщение, которое гласило: «10-й корпус проводит подготовку операции против главной ставки Тито. Начало операции под кодовым названием «Ход конем» назначено на 2 июня 1944 года». Теперь столь холодный прием в штабе корпуса получил свое объяснение — там видели в нас конкурентов и поэтому всячески утаивали собственные намерения!
Это было подло! Ведь я в интересах дела мог бы объединить усилия и даже поступить в подчинение корпусу. Теперь же предстояло немедленно передать радиограмму нашим людям, с тем чтобы прекратить все мероприятия в рамках операции. Было совершенно очевидно, что о подготовке акции корпуса стало известно не только моим агентам, но и осведомителям Тито.
В последующие дни во Фриденталь приходило не одно сообщение, касавшееся операции против Тито, и каждый раз в ответ я подчеркивал необходимость соблюдать осторожность и даже предложил командованию корпуса повременить с ее началом. Но все оказалось напрасным — в назначенный день корпус начал свою операцию. В котловину партизанского района возле города Дрвар был выброшен парашютно-десантный батальон войск СС, находившийся в подчинении корпуса, а подкрепления подтянуты при помощи грузовых планеров. После кровопролитных боев, во время которых наши десантники понесли большие потери, деревня и вся котловина оказались в немецких руках. Однако то, что мы предвидели, случилось — гнездышко оказалось пустым! Из всего личного состава главной ставки Тито в плен попали только два офицера английской разведки. От самого же Тито осталась только недавно пошитая маршальская форма. Он своевременно покинул деревню и перебрался в другое место. Так из-за мелочной ревности была сорвана великолепно подготовленная нами операция, а десантникам пришлось с тяжелыми боями прорываться обратно из котловины, оказавшейся ловушкой.
Еще во время войны, да и после нее, командованием специальных операций США распространялись слухи о том, что именно я руководил той бездарной операцией. Видимо, это связано с тем обстоятельством, что вскоре после описанных выше событий тот самый парашютно-десантный батальон был передан в мое непосредственное подчинение. Случилось это в сентябре 1944 года. Мне же остается только добавить, что я весьма сожалел о провале этой акции, поскольку шансы вторичного проведения подобной операции становились совсем мизерными. Мы проследили путь, по которому перемещалась главная ставка Тито, вплоть до побережья Адриатики и даже до небольшого острова в ней. Однако реальной возможности атаковать штаб-квартиру Тито я так и не нашел, хотя проработкой вопроса об организации внезапного ее штурма на острове мы занимались еще относительно долго.
Глава 13
20 июля 1944 года. — Возвращение. — Тревога. — Танки на площади Фербеллинерплац. — Это кровь. — Только не гражданская война. — Кто против кого? — Десантник подает сигнал тревоги. — Шелленберг арестовывает Канариса. — Генерал-полковник Фромм[207] едет домой. — Полночь на Бендлерштрассе. — Захлебнувшийся мятеж. — Отзыв на пароль «Работать дальше». — Аппарат продолжает работать. — Приговор истории? — Дополнительные задачи. — Мост Нимвегенбрюкке. — Исходная позиция на Верхнем Рейне. — Операция «Вольный стрелок». — Шерхорн найден. — Трагедия на Востоке. — Позади Восточного фронта. — «Не забывайте нас!» — «Закрыть перевалы в Южных Карпатах!» — Операция в составе отряда
Берлин, июль 1944 года. Ситуация на фронтах становилась все хуже — в июне мощное наступление русских смяло практически весь Восточный фронт, вся группа армий «Центр» была разбита, и в плен попало более тридцати немецких дивизий. Как такое могло произойти, оставалось для нас тогда настоящей загадкой, и мы ломали голову — виновато ли командование или сами войска? Вторжение союзников на Западе тоже удалось, и враг со своим колоссальным материальным превосходством подходил к границам Германии. Нам не оставалось ничего иного, как, сжав зубы, стараться делать все от нас зависящее. Мы даже не могли себе представить, что все придет к горькому концу.
20 июля 1944 года я готовился к командировке в Вену, чтобы добиться предоставления бассейна «Дианабад» для проведения тренировок боевых пловцов. Кроме того, в мои планы входила встреча с офицерами абвера по вопросу продолжения операции против Тито.
И тут словно гром среди ясного неба по радио передали сообщение о неудавшемся покушении на Адольфа Гитлера. Мы с моими офицерами ломали голову над вопросом, как такое вообще могло произойти, да еще в главной ставке фюрера? Неужели противник все-таки изыскал возможности туда проникнуть? Неужели опасения начальника охраны, которые он высказывал мне еще год назад, оказались верными? Нам и в голову не могло прийти, что бомбу принес кто-то из своих, и поэтому я не видел оснований для того, чтобы отложить свою поездку.
Перед самым отправлением поезда, ровно в восемнадцать часов, мы с Радлом появились на вокзале, заняли места в спальном вагоне и уютно расположились в своем купе. Поездка на поезде давала несколько часов отдыха, того самого времени, которого становилось все меньше. Я достал маленькую упаковку молотого кофе, предусмотрительно прихваченную во время последней командировки в Италию, и зажег спиртовую конфорку. Мы уже настроились на отдых, как вдруг на последней остановке на территории Большого Берлина у станции метро «Лихтерфельде Вест» заметили бегущего вдоль вагонов офицера, громко кричавшего:
— Штурмбаннфюрер Скорцени! Штурмбаннфюрер Скорцени!
Я махнул ему в окно рукой, и офицер остановился.
— Вам надлежит немедленно вернуться в Берлин, штурмбаннфюрер! — едва переводя дух, проговорил он. — Приказ с самого верха! За покушением скрывается заговор военных!
— Это невозможно! — была моя первая реакция на такое заявление. — Здесь явно кто-то сошел с ума, но ничего не поделаешь. Радл, мне придется остаться, а вы поезжайте в Вену и проведите необходимые переговоры сами. Если получится, завтра я к вам присоединюсь.
Едва мы спустили мой чемодан на перрон, как поезд тронулся.
Во время поездки к 6-му управлению, где я надеялся получить более точные сведения, офицер рассказал мне известные ему подробности. Он утверждал, что речь идет об офицерском заговоре и что к Берлину подходят танковые части, позиция которых пока непонятна.