— Держи ее крепко!
Я завертела головой, пытаясь сообразить, кого нужно держать, но сразу же почувствовала, что моя собственная подвижность сильно ограничена. Тут же выяснилось, что рядом со мной на заднем сиденье помещается некий субъект, руки которого находятся отнюдь не в надлежащем месте, а именно на моем собственном теле! Меня крепко обнимал — кто бы вы думали? Месье Антуан-жиголо-убийца собственной персоной!
— Отпустите меня немедленно! — вызверилась я на него.
Кажется, даже щелкнула зубами.
— Не отпускай! — не оборачиваясь, велела женщина.
— Да ладно тебе, тут же нет открытых форточек! — усмехнулся Антуан.
— Здравствуйте, Антуан, добрый вечер, Наташа! — язвительно сказала я, отодвигая лицо подальше от ухмыляющейся физиономии коварного типа. — Чему обязана нашей встрече?
— Где негативы? — переставая улыбаться, спросил Антуан.
Вот тут я искренне порадовалась тому, что успела передать пленку с фотографией записки из банки Сереге Лазарчуку! Если со мной случится что-нибудь плохое, то люди, чья служба и опасна, и трудна, за меня обязательно отомстят!
— Пленка-то? Пленка далеко, — злорадно хихикнула я, пытаясь сообразить, признаваться ли, где именно негативы.
— Отдашь пленку — будешь жить, — пообещал Антуан.
— Такой с виду милый молодой человек, а так грубо разговариваете! — посетовала я. — Впрочем, у вас вообще с манерами не очень, чувствуется провинциальное воспитание. Настоящий джентльмен никогда не позволит даме покупать ему выпивку!
Женщина за рулем неожиданно хмыкнула. Антуан насупился.
— Все, закончили шутить. Нашел пленку? — тут же спросила Наталья, не оборачиваясь.
— Нет.
Антуан перестал возиться, выпустил меня из объятий, и я поняла, что все это время он старательно шарил в моих карманах.
— Посмотри в сумке, — велела Наталья.
— А где ее сумка? — Антуан огляделся.
Ха, сумка моя им понадобилась! Фигушки! Сумка моя милая, раззява дорогая кожаная, дома лежит! Впрочем, этого я врагам, пожалуй, тоже не скажу. Более того, попытаюсь-ка поэксплуатировать «сумочную тему», чтобы разыграть ситуацию в свою пользу!
— Боже, моя сумка! — в притворном волнении вскричала я, похлопав руками по сиденью вокруг себя и заодно больно треснув по рукам зазевавшегося Антуана. — Где она? Куда вы ее дели?
— Мы ее куда-то дели? — изумился жиголо.
— А кто же еще?! До наезда сумка была при мне, в сугроб я с ней вместе летела, а в машину-то я уже не сама залезла, это вы меня загрузили! — вопила я. — Меня, выходит, подобрали, а сумку мою любимую там оставили! Потеряли мою сумку!
— Притормози, — скомандовал Антуан Наталье. — А теперь давай назад. Помнишь, где мы съезжали с дороги?
— Приблизительно, — сквозь зубы процедила та, оборачиваясь, чтобы посмотреть назад.
Машина пошла задним ходом, и пару минут мы все помалкивали. Я обиженно сопела.
— Хорошо еще, недалеко успели отъехать, следы пока не замело, — проговорила Наталья, останавливая машину и открывая дверь.
Внимательно всмотрелась в помятый снег на обочине.
— Похоже, где-то здесь.
— Выходи, — велел женщине Антуан. — Найди эту чертову сумку.
— Вовсе и не чертову, — обиженно вякнула я.
— Почему я? — также обиженно возразила Наталья.
— А кто будет держать эту заразу? — Антуан кивнул на меня.
— Ах, так я еще и зараза! — окончательно оскорбилась я.
— Тихо! — рявкнул жиголо командным голосом. — Ты сиди и молчи!
— Правильно, — довольным тоном сказала Наталья.
— А ты вали искать сумку! — рыкнул кавалер и на нее.
Недовольно ворча, женщина выбралась из автомобиля и заковыляла по обледенелым буграм прочь от дороги. Я злорадно отметила, что на ногах у Натальи щегольские длинноносые сапожки на высоченных шпильках. В такой обуви по пересеченной местности далеко не уйдешь! Может, мне повезет, высшая справедливость не замедлит с проявлением, и гадкая девица наступит одним сапогом на носок другого и свалится! Или поскользнется на льду и свалится! Или просто споткнется и свалится, свалится, свалится! И при этом сломает каблук или даже ногу, например правый голеностоп.
— Ай! — ветер донес до нас с Антуаном короткий болезненный вскрик.
Ой, неужели мои фантазии реализовались так быстро?!
— Все, я туда больше не пойду! — плачущим голосом объявила Наталья, медленно возвращаясь к машине.
Она шлепнулась на сиденье и наклонилась, разглядывая свои ноги.
— Я, наверное, щиколотку вывихнула! — не поднимая головы, жалобно сообщила она. — Болит жутко! И сапог порвала о какую-то железку или корягу! Нет, если тебе нужна эта проклятая сумка, иди за ней сам!
— Оставлять сумку в сугробе нельзя, — я с готовностью включилась в беседу. — Через неделю-другую снег растает, ее найдут, а там пленка с негативами! Кто-нибудь обязательно заинтересуется, что это за чудо такое, начнутся разбирательства… Вам это нужно? А еще в сумке блокнот с моим телефоном и адресом, порядочный человек захочет вернуть находку, тогда вам будет еще хуже!
— Тебе уже никто ничего не вернет, — пообещала Наталья.
Эта угроза мне откровенно не понравилась. Уж не собираются ли они меня убить? А что, запросто! Пристрелят из Антуанова пистолета, как ту бомжеватую тургеневскую барышню, тело бросят где-нибудь в лесополосе, и, пока снег не сойдет, меня не найдут… Потом-то, конечно, Серега Лазарчук разберется, что к чему, и наверняка отыщет и накажет преступников, но мне-то от этого будет уже не холодно и не жарко!
Я поняла, что должна действовать решительно, и напряглась в ожидании подходящего момента.
— Смотри за ней! — велел Антуан Наталье, неохотно вылезая из теплого салона.
Выходя, дверцу за собой он предусмотрительно захлопнул, так что я по-прежнему была закрыта на заднем сиденье, зато справа впереди дверца была распахнута настежь! Наталья повернулась ко мне. Ко мне передом, к лесу, то есть к снежному полю в открытом проеме, соответственно боком!
Напряженно вслушиваясь в хруст ледышек под ногами удаляющегося от «девятки» Антуана, я считала до десяти. Раз, два, три, двигатель работает, четыре, пять, машина стоит на ручном тормозе и «нейтралке», шесть, семь, восемь, дорога идет под уклон…
Девять, десять!!!
Дождавшись, пока Антуан отойдет метров на пять-шесть и зароется в сугроб в поисках несуществующей сумки, я, словно чертик на пружинке, прыгнула с заднего сиденья вперед.
Хорошо, что на водительском кресле нет подголовника, иначе мне было бы нипочем не проскочить между креслом и крышей! Ох и тесная же машина — наша отечественная «девятка»!
Я повисла животом на спинке водительского сиденья в шатком равновесии: ноги в воздухе, голова почти на руле — очень неудобно, зато руки совершенно свободны! Я изо всех сил толкнула в сторону распахнутой двери обомлевшую Наталью, тут же придавила рычаг «ручника» и бросила вперед ручку переключения скоростей. Результат последовал незамедлительно: Наталья, взвизгнув, вывалилась из машины, которая уже катилась под уклон, набирая скорость. Я скривила шею, как Квазимодо, совершила немыслимо корявый кувырок вперед и свалилась головой вниз, на сиденье, при этом ударив ногами в крепких ботинках по лобовому стеклу.
Дз-з-зинь! В стекле образовалась неровная дыра, встречный ветер смешал сверкающее крошево со снежной крупой и запорошил салон мелкими осколками. Неуправляемую машину повело на дороге, и в сквозную пробоину в лобовом стекле я увидела быстро надвигающиеся кусты, окаймляющие проселок слева. Справа все это время несся непрекращающийся визг цепляющейся за дверцу Натальи. Удачно выправив руль случайным ударом левой коленки, правую ногу я бросила в сторону и прицельно уронила тяжелый ботинок на холеную ручку в кольцах. Визг прервался болезненным стоном и превратился в яростную ругань, быстро утихшую. Я тоже зашипела от боли, потому что отбила себе пятку и потянула мышцу на внутренней стороне бедра — все-таки я не пыталась сесть на шпагат лет с пяти!
Черт, ну что этому мерзавцу Антуану стоило купить себе джип! Небось там мне не пришлось бы исполнять болезненные акробатические этюды! И как это люди умудряются заниматься в машинах любовью? Я имею в виду, в отечественных машинах? Не представляю, у меня лично нет опыта по этой части, поскольку у нас с Коляном пока нет машины, хотя в принципе для такого дела можно как-нибудь и Иркину «шестерку» одолжить… Тьфу, о чем это я думаю в такой момент?!
Извиваясь, как червяк на крючке, я собрала в кучу разбросанные руки-ноги, опустила задницу на усыпанное осколками сиденье, а ноги на педали, придавила газ, бросила взгляд в зеркальце заднего вида и убедилась, что оторвалась от преследователей. Одна темная фигура кулем лежала на обочине, вторая, покрупнее, бежала вслед за мной по проселку, воздевая руки в бессильной ярости.
— Поговорим, если догонишь! — злорадно сказала я, с невозмутимостью йога восседая на стеклянном крошеве.
Снова посмотрела в зеркальце: Антуан не сбавлял темпа, но быстро отставал от коварно покинувшей его родной «девятки». А вот сейчас я правую дверцу закрою, тогда смогу еще прибавить скорости!
Держа руль левой рукой, я потянулась вправо, с третьей попытки поймала свободной правой рукой хлопающую дверцу и закрыла ее, придавив при этом какую-то тряпку, болтавшуюся снаружи.
Это еще что за флаги на башнях?
Я присмотрелась и в первый момент испугалась до одури, даже руль выпустила, схватившись за сердце! Из-под закрытой дверцы на запорошенный снегом и стеклом резиновый коврик машины каскадом ниспадали густые белокурые локоны!
Тут же мое богатое воображение крупными мазками нарисовало страшненькую картинку. Вот по зимней дороге бежит серебристая «девятка», вид снаружи: сквозь амбразуру в лобовом стекле видна моя бледная перекошенная физиономия, за бортом болтается оторванная голова с развевающимися по ветру белокурыми локонами, а на обочине валяется обезглавленный труп женщины в дорогой шубе.
С трудом подавив крик ужаса, я обернулась и увидела, что темная фигура на обочине распрямилась. Как это, без головы?! Я, конечно, слышала, что курицы с отрубленными головами могут еще некоторое время бегать по двору, но Наталья-то вроде не курица?