В принципе мотивы эти и так были ясны: судя по всему, сотрудники французских спецслужб обратились к коллегам из Швейцарии, Италии, где прежде работал Хоменко, и активность Александра Андреевича не понравилась им. Зачем лишняя головная боль.
Однако время поджимало. Надо было кого-то назначать во Францию. Ибо как аппарат военного атташе, так и резидентура несколько месяцев находились в ведущей европейской стране без руководителя. К сожалению, в Центре такой кандидатуры не нашлось. И тогда Хоменко предложил военного атташе в Алжире генерал-майора Алексея Лебедева срочно отозвать из командировки и назначить на новое место службы – в Париж. Алексей Иванович – боевой летчик, Герой Советского Союза, имел опыт работы во Франции.
Руководство согласилось на предложение Хоменко. Французы на этот раз агреман дали быстро, на следующий день после запроса, и 7 ноября генерал Лебедев вместе с послом уже встречал гостей на приеме по случаю дня Великой Октябрьской социалистической революции.
Но теперь встал вопрос, кого посылать в Алжир. Первый заместитель начальника ГРУ генерал-полковник Анатолий Павлов посетовал в беседе с «большим шефом» Петром Ивашутиным: мол, забрали из Алжира атташе, а заменить некем. Петр Иванович быстро «разрулил» ситуацию.
– Кого мы готовили во Францию? – спросил он.
– Да Хоменко…
– Вот и пусть едет в Алжир поработает.
«Так я сам себе свинью подложил», – усмехается Александр Андреевич. Что тут скажешь: Северная Африка – это далеко не Франция, тем более, что до 1962 года там шла ожесточенная война за независимость. Французская армия потеряла более 25 тысяч человек убитыми. Потери Алжира составили более миллиона. Столько же оказалось репатриированными.
Впрочем, Александр Андреевич был готов выполнить приказ. Супруга также во всем поддерживала мужа. Вообщем, он уже укладывал чемоданы, когда вдруг пришло сообщение – в Советский Союз с официальным визитом прибывает министр обороны Алжира. Естественно, Хоменко ему представили: вот, мол, будущий военный атташе. Более того, Александр Андреевич сопровождал министра в поездке по стране. Особенно памятным стало посещение Закавказья. Запомнил кавказское гостеприимство и министр, особенно когда ему по старой доброй традиции поднесли большой рог с вином. Так Хоменко познакомился и укрепил дружбу с министром обороны, еще не выезжая в Алжир.
Работа в этой африканской стране, разумеется, отличалась от деятельности в Европе. Борьба алжирцев за независимость находила поддержку со стороны Советского Союза. После победы Фронта национального освобождения и провозглашения в 1962 году Алжирской Народно-Демократической Республики наша страна одной из первых установила с ней дипломатические отношения. Советский Союз оказывал большую помощь только что освободившейся республике, как экономически, так и в военном плане – оружием, техникой, подготовкой офицерских кадров.
«Алжир – с горечью признавался генерал Хоменко, – во многом является показательным из-за совершенных нами ошибок, которые можно назвать хрестоматийными. Из-за них все вложенные средства, в конце концов, оказались пушенными на ветер.
Главная, можно сказать, фундаментальная ошибка, из которой вытекают все остальные, заключается в стремлении в кратчайшие сроки навязать другой стране, другому народу свои взгляды во всех сферах мироустройства: экономике, политике, идеологии. Без учета возможностей страны и психологии людей».
И это было действительно так. Первый руководитель правительства Ахмед Бен Белла не без советской помощи начал ускоренными темпами строить социализм, слепо подражая Советскому Союзу.
К сожалению, последствия войны, ошибки в экономической политике привели к напряжению в стране, и в 1965 году Бен Белла был отстранен от власти. Революционный совет Алжира возглавил полковник Хуари Бумедьен.
А вот наши корреспонденты из газет «Правда» и «Известия» поторопились и назвали случившиеся фашистским переворотом. Бумедьен долго не мог простить СССР подобную оценку, и, как считает Хоменко, «отношения с руководством Алжира приходилось восстанавливать даже не с нуля, а с минус нуля, хотя от нашей помощи никто не отказывался».
Сгладить обиду Бумедьена удалось председателю Совета министров СССР Алексею Косыгину в ходе визита в 1971 году в Алжир. Он же убедил руководителя страны не торопиться и учитывать при строительстве социализма местные особенности.
Советник-посланник в Алжире Всеволод Кизиченко так вспоминает о совместной работе с Александром Андреевичем: «С А. Хоменко мы быстро подружились. Посольство вместе с военным атташатом внимательно следило за состоянием военного сотрудничества. Частенько военный атташе устраивал у себя на вилле кинопросмотры, приемы, обеды для высоких военных алжирских руководителей. Как правило, на этих мероприятиях присутствовал и я. Иногда мы с А. Хоменко вместе выезжали в командировки по стране, встречались с алжирскими офицерами из местных гарнизонов, прошедших подготовку в Советском Союзе».
Что касается непосредственно разведывательной деятельности, то она осуществлялась с позиций Алжира в других странах. Каким образом это проводилось? На подобный вопрос в одной из наших бесед ответил сам генерал Александр Хоменко: «Безусловно, работа велась. Приезжал, к примеру, в страну из Европы крупный коммерсант или военный специалист с хорошими связями, знакомствами. Искали к ним подходы, находили. И те, возвратившиись во Францию, в Австрию, начинали действовать».
После трех лет командировки в Алжире Хоменко возвратился в Москву. Его направили в Дипломатическую академию, где он возглавил 2-й факультет, который готовил военных атташе.
Ничего, кроме правды…
Наступил 1981 год. Генералу Хоменко исполнилось 58 лет. Путь пройден был немалый – война, три длительные зарубежные командировки, работа в Центре, в академии. Вообщем, можно собираться на покой. Однако, как сказал поэт, «покой нам только снится».
Александр Андреевич с тревогой наблюдал, как развивались события в Польше. Страна ведь для него не чужая. В 1945 году его стрелковый полк освобождал польские земли. В составе 5-й ударной армии он наступал южнее Варшавы с мангушевского плацдарма.
А что же теперь, через тридцать пять лет, происходило в Польше? Попытка поднять цены на мясо и колбасные изделия летом 1980 года вызвала волну забастовок: сначала на варшавском тракторном заводе, потом в Люблине, а дальше – на судостроительном заводе в Гданьске. В том самом Гданьске, где 10 лет назад прошли массовые выступления рабочих. Тогда недовольство было подавлено. Теперь все оказалось намного сложнее. К акции присоединились другие предприятия. Аппетиты забастовщиков росли. Профсоюз «Солидарность» рос и крепчал, и теперь уже помимо экономических выдвигались и политические требования.
В Советском Союзе с тревогой следили за происходящим в Польше. А там события развивались стремительно: ушел в отставку премьер-министр, потом покинул свой пост руководитель Объединенной рабочей партии Эдвард Герек.
В марте 1981 года состоялась крупнейшая забастовка, в которой участвовало около миллиона рабочих.
В общем, волноваться было отчего. И это самым непосредственным образом касалось советской военной разведки. Еще бы, приграничная с нами страна, член Варшавского договора, а там такое творится. И тогда было принято решение укрепить варшавскую резидентуру. Однако трудиться военным атташе и руководителем разведаппарата в дружественном социалистическом государстве, в спокойной размеренной обстановке, – это одно, и совсем другое – находиться в бурлящей страстями, борьбой и ненавистью к Советскому Союзу стране. Так что руководство ГРУ стояло перед трудным выбором. В конечном итоге эту миссию решили доверить фронтовику, опытному разведчику генералу Александру Хоменко.
Предложение, откровенно говоря, было несколько неожиданным, но оно не смутило Александра Андреевича. Конечно, он в полной мере осознавал, что из тихой академической заводи его направляют, по сути, в боевую обстановку. Разумеется, мог бы сослаться на возраст, и, думаю, никто бы его не осудил. Ведь действительно есть и более молодые, и уже с опытом, знаниями. Однако ничего такого не собирался предпринимать Хоменко. Он дал свое согласие и пошел укладывать чемоданы.
В августе 1981-го Александр Андреевич приехал в Варшаву.
«К тому времени, – вспоминает он, – в Польше пышно расцвели антисоветские, антирусские настроения. Нам припомнили все “обиды”, в том числе трехсотлетней давности, вроде подавления восстания поляков А.В. Суворовым во времена Екатерины II. Напоминать же полякам бесчинства их предков на Руси (одно Смутное время чего стоит) дело бесполезное. Да и заботы были иные, чем спорить, кто кому больше наделал пакостей».
Да уж, воистину, как говорят в народе: забот полон рот. Центр ждал постоянной, непрерывной информации, анализа обстановки. Что касается военной составляющей, то здесь особых проблем не возникало. Страну постоянно посещали руководители Советской армии – маршалы Соколов, Куликов. Проводились совместные учения.
А вот политическая обстановка была крайне сложной и противоречивой. Тем не менее поступление информации в Центр наладить удалось. Надо сказать, что и Москва не отказывала руководителю разведаппарата ни в чем.
«Позвонишь, – рассказывал Хоменко, – нужно первое, второе, третье… Получай. Необходим транспорт. Забирай. Напряжение, конечно, было колоссальное. В моей резидентуре работало шесть шифровальщиков, если в других аппаратах их обычно один-два. Мы ежедневно направляли по объему столько информации, сколько из Германии, Франции и США в Центре не получали.
Когда я приехал в Варшаву, весь аппарат состоял из 6 человек. Вскоре он вырос в разы.
Постоянно прилетали члены Политбюро. Несколько раз посещал Польшу Михаил Горбачев. Приходилось докладывать ему лично. Говорил, что Польша пагубно влияет на все социалистическое содружество. Так оно, в сущности, и было. Мои выводы зачастую не нравились Генсеку. “Вы неправильно даете оценку, – поучал он. – Польша – это западное государство. Оно находится на границе. У них своя судьба, своя история”».