Я прервал словоизлияния моего собеседника:
— К чему эти упреки? Сейчас война, и что сделано, то сделано. Лучше изложите ваше дело.
— Извольте. Видите ли, я швейцарец, военный корреспондент американской газеты. Более того, могу сказать, что я не питаю никаких симпатий к центральным державам и поэтому часто задавал себе вопрос: а чем я могу быть полезным вам и вашим союзникам? Превосходно владея венгерским и немецким языками, я думал, что, используя положение американского корреспондента, я смогу наблюдать за армией ваших противников, собирать разведывательные сведения и даже организовать агентурную службу.
— Весьма резонно, — иронически заметил я.
— Я выполнил часть своей программы и смог добраться до какой-то станции, расположенной к западу от германской армии, наступающей против вас. Я сумел выявить подготовку быстрой переброски войск. Выпивая с солдатами, я также узнал, что ожидается прибытие нескольких дивизий противника. Тогда, ускользнув от проверки австрийской контрразведки, много раз меняя поезда и направления, я приблизился к румынской границе. Признаюсь, нелегко было проникнуть в эту страну на поезде, поэтому я был вынужден идти пешком. Прибыв на вашу границу в Унгены, я разыскал жандармского ротмистра, который, узнав, что мне известны имена всех офицеров вашего штаба и всех ваших начальников, разрешил мне следовать в Холм. И вот я здесь.
Несмотря на все эти объяснения, на его сбивчивый рассказ, я все же не мог преодолеть своей недоверчивости.
— Прошу вас назвать ваше настоящее имя, сударь, — суховато предложил я.
Не проявив никакого смущения, г-н Л. рассмеялся так, что все его коренастое туловище затряслось, а пенсне соскочило с носа. Успокоившись, он встал и сказал:
— Надворный советник Г., преподаватель гимназии в X. Простите, господин ротмистр, я так привык к моему псевдониму, что почти забыл свое настоящее имя.
— А вам бы следовало назвать его пораньше. Теперь мне все ясно. Два месяца назад наш штаб поручил вам выполнение некоей миссии и теперь с нетерпением ожидает вашего возвращения».
Оказалось, что это был действительный статский советник Лебедев, он же Кюрц, направленный генерал-квартирмейстером фронта в Австрию с разведывательным заданием.
Доставленный к генералу М.К. Дитерихсу, Лебедев-Кюрц сообщил о созданной им агентурной сети в Австро-Венгрии. В дальнейшем с этой сетью, через Лебедева, работал ротмистр Игнатьев. Сам Лебедев с документами представителя большого международного телеграфного агентства выехал в Румынию. Этой стране штаб фронта отводил большую роль в плане организации разведывательной работы против Австрии. Кроме того, Румынии принадлежала большая роль и в плане организации пропаганды в пользу Антанты.
Как пишет в своих воспоминаниях П. Игнатьев, в Бухаресте Лебедев-Кюрц привлек к разведывательной работе в пользу России консула одной из латиноамериканских стран, Эдгара де М, француза по национальности (на самом деле речь идет о посланнике Болгарии в Румынии. — Авт.). Затем ему удалось путем различного рода комбинаций подкупить главных редакторов трех ведущих бухарестских газет. В них печатались статьи, благоприятные для России, которые готовили румынское общественное мнение к одобрению вступления страны на стороне Антанты.
Лебедев-Кюрц привлек к работе на разведку Юго-Западного фронта ценного источника, полковника австрийского Генерального штаба Штенберга, который по поручению своего правительства занимался закупкой лошадей в Венгрии. Поскольку Австро-Венгрия была заинтересована в присоединении Румынии к Четверному союзу, Вена всячески обхаживала эту страну и не препятствовала подобным операциям. П.А. Игнатьев познакомился с этим полковником. Выяснилось, что его родственники проживают в Трансильвании, входящей в состав Габсбургской империи, где господствуют венгры, а саксонцы подвергаются национальному угнетению с их стороны. Поэтому полковник, мечтавший о присоединении Трансильвании к Румынии, ненавидел их и был готов оказывать всяческие услуги русской разведке. Он согласился выполнять задания П. Игнатьева по вербовке агентуры и поддержанию связей с ней.
Связь Лебедева-Кюрца с полковником Штенбергом осуществлялась по почтовому каналу. С этой целью на его имя в адрес бухарестского банкира, через которого он закупал лошадей в Румынии, поступали объемистые пакеты с разведывательной информацией, которые передавались Кюрцу. Последний расшифровывал эту информацию и передавал ее болгарскому посланнику для доставки П. Игнатьеву. Он садился в поезд в Бухаресте и следовал до Ясс. Здесь болгарин пересаживался в другой поезд, следовавший до Одессы, где передавал связнику полковника полученные Штейнбергом документы. Через некоторое время от полковника были получены важные военные сведения. Они сыграли большую роль в срыве замыслов командования противника и получили высокую оценку штаба Юго-Западного фронта.
В Одессе полковника П. Игнатьева, проживавшего в гостинице «Лондонская», навестил петроградский банкир П., который недавно возвратился из Болгарии после выполнения задания императора Николая II. В беседе он затронул тему вступления Болгарии в войну, чего добивалась Германия. У банкира в результате визита в Софию сложилось впечатление, что Болгария, чей трон занимал представитель династии Гогенцоллернов, при первой же возможности выступит на стороне Германии и Австро-Венгрии. Серьезность этой проблемы не понимали в Петрограде, и банкир решил обратиться к П. Игнатьеву за советом, поскольку его дядя, генерал Николай Игнатьев, бывший послом России в Стамбуле в 1877 году, подготовил и подписал Сан-Стефанский мирный договор, провозгласивший независимость этой страны.
По его словам, чтобы предотвратить подобное развитие событий, России следовало бы закупить весь урожай пшеницы в Болгарии, переживавшей экономический кризис. Нейтралитет Болгарии или же ее вступление в войну на стороне Антанты сразу отрезало бы Турцию от Германии и Австро-Венгрии. Однако российское Министерство финансов, ссылаясь на то, что у России нет свободных средств, а Англия не намерена оказать ей финансовую помощь, отказалось поддержать этот проект. П.А. Игнатьев, к сожалению, ничем не мог ему помочь. Несмотря на то что проблема вступления Болгарии в войну на стороне Четверного союза поднималась в его информационных телеграммах, в Генштабе ей не придали должного внимания, поскольку эта проблема была политической, а не военной. В результате Германии, закупившей излишки болгарской сельскохозяйственной продукции, удалось втянуть ее в войну на стороне Четверного союза. Стратегическое положение Антанты на Балканах значительно ухудшилось.
В июне 1915 года командование Русской армией приняло решение о передаче имевшейся у Юго-Западного фронта агентуры, работавшей на территории Германии, в ведение Северо-Западного фронта. П. Игнатьеву было предложено сосредоточиться исключительно на ведении разведки против Австрии. При этом он исходил из того положения, что штаб фронта и штабы армий будут вести разведку противника самостоятельно и независимо друг от друга. Штабы армий сосредоточивают свои разведывательные усилия в районе расположения противостоящих войск противника, а штаб фронта ведет разведку в глубоком тылу австро-венгерской армии.
Особая роль при этом отводилась Огенкваром разведке территории пока еще нейтральной Румынии. П.А. Игнатьеву удалось создать разведывательную организацию, получившую название «Румынская», деятельность которой будет рассмотрена в следующей главе.
Глава четвертая. В БОРЬБЕ ЗА РУМЫНИЮ
С началом Первой мировой войны страны как Четверного союза, так и Антанты обхаживали руководство Румынии с целью вовлечения ее в войну на той или иной стороне. В этой стране Германия имела надежный агентурный аппарат, занимавшийся самой разнообразной разведывательной работой — от вербовки агентуры до ведения пропаганды в пользу блока центральных держав. Германская и австрийская разведки работали под прикрытием своих посольств и наряду с большим количеством агентов и осведомителей имели прочные, интимные связи с румынским королевским двором, получая информацию, как говорится, из первых рук.
Германия была прекрасно осведомлена о действиях в Румынии стран Антанты, и прежде всего России. Она хорошо знала о предстоящем вступлении Румынии в войну на стороне Антанты. Вместе с тем Германия была не в состоянии предотвратить этот неизбежный шаг Бухареста, несмотря на свои большие пропагандистские усилия. Это объяснялось тем, что сторонниками Германии и Австрии в Румынии были в основном представители буржуазных кругов, тесно связанные экономическими узами со странами Четверного союза. Однако высшие круги румынского общества, включая придворные, не скрывали своих профранцузских и прорусских симпатий.
Пытаясь опираться на прогерманские круги в Румынии, Вальтер Николаи, организовавший здесь обширную агентурную сеть, отдавал себе отчет в том, что поставленная задача — привлечение этой страны к Четверному союзу — является непосильной для него. Недаром в самом румынском обществе говорили, что «румыны — это даже не нация, а профессия смычка (от скрипки. — Авт.) и отмычки». Румыния, по его мнению, возглавляется кликой взяточников и воров. Правящая румынская камарилья преследует принцип: «Пользуйся случаем и бери все, что плохо лежит», «действуй на стороне сильного и наверняка»[36]. (Не правда ли, что эти лозунги актуальны и в наше время?) Поэтому часть агентурной деятельности Бюро Ш-Б, возглавляемого В. Николаи, была направлена на подкуп румынских газет, министров и членов парламента. Однако и разведки стран Антанты действовали таким же путем. А румынская правящая элита, румынские бояре, дельцы и торгаши охотно брали деньги с обеих воюющих сторон, выжидая удобного момента, чтобы выступить на стороне более сильного и урвать кусок пожирнее.
Впрочем, перспектива вступления Румынии в войну на стороне Антанты не страшила Берлин. За время «обхаживания» Бухареста немцы собрали информацию о румынской военной «мощи», настроениях населения и ее армии и пришли к выводу о том, что, если Румыния присоединится к Антанте, для разгрома ее армии потребуется три германских корпуса. Если же она присоединится к Четверному союзу, то для защиты от полного разгрома ее Россией потребуется также три германских корпуса, ибо румынская армия не обладает боеспособностью.