– Да, мой фюрер, – отчеканил тот.
– Отлично, тогда необходимо ему передать, что мы сами аннулируем пакт о ненападении с Советским Союзом. Пусть также подберет инспекторат для Сталинграда, Гурджа не должен нам стать помехой.
– Да, фюрер, – отозвался статс-секретарь.
– Так, – что-то хотел вспомнить фюрер, – пусть также с завтрашнего дня подготовит комитет и личный штаб Аненербе. На начало июня Германия уже должна заступить на границы России!
– Да, мой фюрер, – отозвался адъютант, но голос рейхсканцлера заставил его остановиться. Было ясно: пока Гитлер не остановится в высказывании своей речи, он не будет спокоен.
– Йозеф, открою тебе небольшой секрет, просто мне хочется поделиться с кем-то сейчас, – сказал фюрер, он прикрыл папку, его лицо выражало спокойствие, и сквозь удрученный взгляд выделялась горстка страха, чем смешанность. – Ты знаешь, чем полезен Кольский полуостров, Йозеф?
Советник не понимал, о чем идет речь. Лидер НСДАП и сотрудник Врила[8] были одного роста, но секретарь выглядел более свежим.
– Я могу сказать это даже Ильзе, но никак не Еве, она может не понять меня… я вам скажу… в расстоянии от будущей Гольштинии находится место, скрывающее в себе знаки вселенной, именно поэтому такая часть области, где находится город Архангельск, должнабыть сожжена, там одни деревянные дома. Все, что далее… ничего не остается после арийской нации…
Гитлер махнул рукой, будто отмахнувшись, давая понять, что не собирается давать пояснений.
– Сейчас в Атлантике есть достаточно техники, обеспечивающей нам тыл. Вы свободны, – сказал он, выждав паузу, – и, – фюрер остановил Баке, – проследите, чтобы этот номер документа после комитета оставался в тщательном хранении, мы его откроем уже ближе к осени, особенно бумаги с литерой «зед».
– Так точно, мой фюрер, – отчеканил Баке, вскинув ладонь кверху, отсалютовав рейхсканцлеру фашистской Германии, и исчез в проеме, закрыв за собой дверь.
Гитлер, подойдя вновь к столу, еще раз приоткрыв папку, черкнул на одном из листов контурного листа, изображавшего часть карты, карандашом.
– Ja, – сказал он, – именно отсюда.
С норвежских фьордов через Белое море ярко вырисовывались две жирные линии с острием на конце, выдавая стрелку, где конец их заканчивался городом, тут же граничившим с этим морем.
– Мурманск, Мурманск, – пробубнил он, – останется норвам[9], в конце концов, это их территории. Потомки варваров, я предполагаю оттуда вывозить не только руду, но и сделать порт нации…
Он был доволен своей работой, ведь вновь он проделал всю работу за всю рейхсканцелярию. Осталось поработить Россию. Но что-то держалось у него на душе не так. Советский народ никак не совмещался с романо-кельтским этногенезом. Он почти беззвучно произнес:
– …тартар…
– Несомненно, она и возродится…
Еще бесполезные четверо суток, часть из которых пришлось просидеть в номере. Но за остальные осенившие социолога дни, которые он провел с большим временем в расследовании, по три раза он разговаривал с кем-то по телефону в фойе гостиницы. Просто общался, в то время как обрусевший Нильсон часто любил подниматься в кафе-бар «Небо» и, пропустив по две рюмочки виски, бродил по набережной, которая открывала своим видом прекрасный вид реки под названием Северная Двина. То ли подзаряженный воодушевлением к приключениям своего товарища, то ли под расслабленным сознанием от алкоголя он старался сделать свои предположения, что же находится на тех дальних берегах, за рекой, которые отдавались, покрытые хвойной зеленью места на той стороне реки. И где находится этот «Бревенник», одна из частей дальнего острова, спрашивал он сам себя, позабыв об ответе одного из служащих в гостинице, что бывал на тех берегах.
Однажды ему пришлось наблюдать за проходившим по речной глади колесным пароходом. Быть может, он, прогуливаясь по набережной, желал вновь этосозерцать – старинный колесник. У нас в последний раз такой пароход шел по заливу еще, наверное, до последнего дня Макартура[10], подумал про себя педагог по физике.
Нильсон заметил, что форма патруля правоохранительных органов отличается, но вид их был чуть более жестче, чем ребят в форме его родного гаванского городка, особенно женское лицо, едва заметное из-под козырька кепи, но явным хищным взглядом. Отметив тем самым, что женщина в униформе милиции была единственная за все время, который он встречал патруль в этом городе, впрочем, кроме своего номера и балкона, Нильсон вряд ли мог что узнать более об этом городе из его достопримечательностей.
Наконец двадцать четвертого числа в ожидании туристов у парадной площадки входа в «Пур-Наволок» без шестнадцати минут семь часов утра остановился Renault с радиоантенной, выдававшей тем самым местное такси, вишневого цвета. Спустя минуты три в центральном проеме гостиницы появились два американца. Один из них – чуть полный средних лет мужчина, другому можно было дать не более тридцати пяти.
Роберт, заметив выходивших людей, ни на минуту не отрываясь от них, повернул ключ зажигания. Молчаливый Фрэнк, раскуривавший сигарету, любуясь восходом, что своим озарением растекался в утренние часы по водной глади реки, тут же отбросил окурок в сторону, заслышав завод двигателя машины. Через минуты две их автомобиль уже выруливал в нужном направлении. Подождав, пока такси с интуристами выйдет на главную дорогу, белый Logan преследовавших агентов был внезапно атакован легковушкой Volvo, подрезавшей их на перекрестке, смяв при этом всю переднюю часть Logan’а и откинув агентов почти вплотную к стоявшему возле дороги четырехметровому массивному мемориалу, причем сбитый автомобиль успел подмять под себя один из кустов, составлявших одну из частей овальной аллеи. Фрэнки, казалось, был невозмутим, но появившееся из-под подушки безопасности его помятое лицо выражало некое беспокойство.
– Вечно, Фрэнк, когда ты бросаешь сигарету перед заводом стартера, что-нибудь да случается… – сказал водитель белой иномарки. Ему было трудно произносить слова. Система пассивной безопасности прижимала его к креслу.
Неисправность в механизме безопасности на стороне второго пассажира определилась легкой травмой Фрэнка.
– Да, Боб, – тот, подняв лицо кверху, посапывая, пытался остановить кровотечение из носа – удар при столкновении пришелся на его лицо.
– Думаю, ты прав, – сказал в нос Фрэнк.
Обоим сотрудникам уже было некуда спешить. Размаявшись с полтора суток в машине, в их голове сидело лишь одно – что свое дело они делали на совесть. Наконец они услышали приближающийся звук сирены.
– Кажись, все прошло в норме, – выговорил Роберт, заслышав вой спешивших служебных машин.
– Н-да, – поддержал его напарник, – думаю, да. А, позвонить Миллер надо бы.
В машине воцарилось молчание. Фрэнк молчал, но не спешил с докладом, практически он был не в состоянии этого сделать. Вероятно, он восстановился в сознании, но принял облик того же характерного человека, каким он и являлся.
Спустя девять минут, когда их перекладывали на носилках в машину скорой помощи, внутри сознания Боба вспыхнули воспоминания. Осознав картину аварии.
Перед тем как наняться в банду Тувроса, Роберт полгода водил спецавтомобиль полиции, участвуя в охране общественного порядка.
Автомобиль, сбивший их на повороте, занимал место так, будто это было сделано преднамеренно, посчитал он. Volvo, если разлиновать происшествие по бумаге, описывал дугу, стоя бок о бок с их автомобилем, пока не пришлось его отодвинуть, чтобы извлечь водителя белого Logan’a, но он поспешно вытащил из кармана подставки мобильный телефон у лобового стекла их машины.
Похожий момент был, когда он нес службу пару лет назад. Тогда наудачу быстро вычислили «нападавшего». Это было дело рук одного умного психа, устроившего заварушку из-за драмы личного характера. Тот, в схожесть этому случаю, «поравнявшись» с обидчиком, развернул в следующий момент машину так, чтобы она не создавала помех другим идущим машинам и не задевала встречную полосу. Это было мастерски выполнено, штат Вирджиния за не редкостью, кишащий хулиганством редко думает об окружающих.
– Алло, мисс? – Роберт вытащил из кармана прихваченный телефон. – Да, это Боб. Да нет, все в порядке, мисс, только Фрэнк слегка… у него подтеки, и только… В общем, мисс Дженнис, «туристы» съехали куда-то к югу в сторону морского вокзала, кажется, если он там… а может… Мы…
– Лена?! Никто не говорит по-английски? Ответьте за него по телефону, с кем он там базарит, а то скопытится еще тут, – послышался голос водителя скорой помощи, – нам его довезти бы, а то невесть еще мировой шкандаль накликнет…
– Э-э, сори, френд, – отозвался сидевший рядом с интуристом молодой врач, – ви кэн нот, э-э…
Врач пытался извлечь из рук пациента телефон, что ему и удалось, не зная, что возникло в подсознании потерпевшего, но тот, не сопротивляясь, отдал мобильник.
– Вот и отлично, френд, гуд, гуд, – врач, расплываясь в улыбке, довольствуясь тем, что устранил возможность срыва мировых отношений.
Не встречая на своем пути никаких препятствий, два микроавтобуса с цифрами 03 на борту уже через несколько минут проезжали ворота центральной больницы.
Дженнис Миллер нервно всматривалась сквозь окно. Ей открывался вид, нетипичный тому, какой представлялся для ее соотечественников из другого отеля. Напротив нее стояли в рост типичные девятиэтажные жилые строения и мигающая литера «О» в названии универсама. По вечерам в названии магазина «Полюс», которого девушка почти не замечала, работала лишь одна буква.
Наконец в ее руке завибрировал мобильный телефон.
По вечерам она старалась отсутствовать в явочной комнате трехзвездочного отеля, но не в этот раз.