я от наших…
– Ты что-то подметил, Бен? – удивился изрядной наблюдательности приятеля социолог.
Научный педант как Нильсон, казалось, стал различать, что есть празднословие, – скрытие красивыми словами, что есть нехорошее в самом его содержании.
– Да-а, – протянул Нильсон, – по линии Лафейта, грузовик с мусором как-то заворачивал направо, мы с дочкой тогда от Сандерсов шлепали. То ли колесо спустило у водителя… в общем, завернув на бок, он умудрился снести стоявший на тротуаре мешок. Ерунды-ы всякой рассыпалось, банки какие-то, тюки кулечные, в общем, как там, мне напомнило тот случай.
Нильсон указал в сторону, откуда появился.
Остальное время друзья ехали молча. Фильчиган, словно уйдя в себя, казалось, заснул. Но то и дело время от времени, поймав какое-то осмысление своих раздумий, поднимал веки, взирая на исчезавшую впереди дорогу лобового стекла с ощущением того, куда зайдет поворот, когда они прибудут на место.
Электронное табло часов, расположенных на телевизоре, показывало 13:42.
Дженнис, приняв душ, стерев с тела капли воды махровым гостиничным полотенцем, укутавшись в халат, не спеша подошла к окну. Отчего-то вид из окна ее больше успокаивал, даже когда снаружи шел дождь, или была видна серость унылых домов в любом районе, или это был день смога. Вероятно, однажды, где она родилась в своем родном штате в районе с границей Нью-Мехико, ее мама, подведя дочку к окну, попросила взглянуть за пределы оконного проема, когда на тот момент маленькая Дженни была чем-то напугана, и мама тем самым смогла ее успокоить. В то время снаружи закончился мелкий дождь, и капли дождинок нехотя сползали по стеклу, словно пытаясь задержаться и успокоить девочку.
Мобильный телефон завибрировал на раскрытой постели.
– Алло, Стиви, я слушаю…Стив, мне сейчас не до твоих комплиментов, – сказала девушка серьезным тоном, но сводя его к умилению.
В последнюю минуту, выслушивания своего оппонента, девушка хотела сказать, что она недовольна обещаниями своего товарища, но сдержалась.
– Вуокли! – сказала она, умело сдерживая себя, – ты просто найди мне этих обалдуев, этого учителька, потом…
– Да, Стив, конечно…А сам как думаешь? – на ее лице появилась не притворная воодушевления, но чем-то криводушная улыбка.
В дверь постучали. Дженнис насторожилась, она не ожидала в дневное время визита персонала гостиницы, хотя Россию никогда нельзя понять, но она на секунду подумала, так пришло ей это в голову. Она никогда за свои двадцать шесть лети не задумывалась о странах, где валовой процент продукции составляет менее чем шестой номер. На свой манер оценки по мировому масштабу Дженнис отчасти интересовалась японской дилеммой и только когда раздувался спор о китайских границах между частями суши народа «второго поколения»[13].
– Ладно, Вуокли, я жду, – многозначительно ответила она. Но, отключившись, оставила телефон в руке.
Подойдя к двери, отреагировав на стук, открыв ее, она ожидала встретить другого человека. На пороге оказался высокого роста человек в шляпе и одеждев стиле шестидесятых годов, чем-то смахивавшей на гангстерский тип, которых часто крутят по ТВ-фильмам.
– Слушаю вас, – Дженнис через силу признавалась себе, что лишь интрига заставляет пропустить этого человека.
Человек без смущения прошел на середину комнаты, развернулся, не расстегивая плащ, с видом задумчивого человека присел на край кровати, словно не замечая раскинутой на кровати части женского туалета.
– Вы интересуетесь папкой Аненербе? – спросил он, его взгляд исподлобья казался наивен и беззащитен на строгом вытянутом лице.
– Отчасти, – протянула девушка.
Хотя лицо незнакомца было доброжелательным и с ним хотелось даже чем-то поделиться, все же, взяв в себя в руки, она решила не выдавать свои мнения и планы по поводу своего здесь обоснования. Но человек не стал выспрашивать унее. Напротив, его лицо погрустнело, и он созвучно едва заметно помотал головой, словно с чем-то соглашаясь.
– А, простите, вы, собственно, что-то хотели узнать? – заискивающе сказала Дженнис, глядя снизу вверх, когда гость уже едва не доставал головою край дверного проема. Этим вопросом она хотела побудить незнакомца к разговору, где он сам того не поймет, что раскрыл цель своего прихода. Его дружелюбная улыбка заставила девушку прикрыть воротом махрового халата показывающуюся полуобнаженную грудь.
– Извините, что потревожил, – сказал он, давая понять, что все равно ничего ей не скажет.
Дженнис недоуменно мотнула головой в сторону, бросив в сторону мобильный телефон, показав свое небезразличие к визиту. Но тут же, даже если она и желала что-либо придумать, выяснить, что это за человек, ей не удалось, в этот момент на кровати задребезжал мобильник. Девушка, быстро закрыв дверь, не успев проводить взглядом визитера, поспешила взять аппарат. Выслушав с минуту оппонента, она растянулась в улыбке, ей всегда было приятно принимать комплименты.
– Да, Стив. Да, дорогой. Я все помню. Э-э… – между общением Дженнис обдумывала, что сказать своему другу, чтобы не настроить того против себя. – …С меня Пино менье[14]… Целую, кролик. Да. Привет Мопсу.
Отключив собеседника, Дженнис одной рукой скидывала халат, другой спешно выискивала в телефоне номер другого абонента.
– Да где ты, черт тебя подери… – выругалась она.
Наконец из динамика зазвучали гудки. Переключив на громкую связь, девушка, скинув халат полностью, отчасти стала обнажена. Бросив телефон на кровать, она принялась что-то искать в походной сумке.
– Да, мисс Дженнис, – в динамике раздался голос ее помощника.
– Роберт, – говорила она так, чтобы разговор был слышен не громко, продолжая рыться в багаже, – бери тачку, через час чтобы у меня, я в каком-то мотеле напротив железнодорожной станции.
– Но, миссис Дженнис… – хотел что-то сказать Боб.
Девушка бросила свое занятие, перевела телефон на внутренний разговор. Ее грудь среди развешанных штор, сомкнутых в угол, пропуская солнечный свет, освещал так, как будто на ней было треугольное декольте.
– Послушай, Роберт, мне неважно, как ты достанешь эту чертову машину в этом городе, на карточке у тебя достаточно денег, но мне нужен сильный двигатель, ты меня понимаешь?
Ее агент прокашлялся.
– Дело в том, мисс Дженнис, что приобретение простого «Рено» в фирме заняло полдня в подписании каких-то там бумаг. У них, видите ли…
– Боб!
– Да, мисс…
– Ты решил бросить работу?! – Дженнис не желала уделять ему время на разъяснение своего плана.
На той стороне снова послышалось редкое кряхтенье. Затем послышался преунылыйголос агента.
– Да нет…
Он знал, что в группе Вуокли платили хорошие деньги.
– Час! – утвердила девушка.
Вдруг она вспомнила, для чего сняла халат, нырнув в ванную, девушка вновь переключилась на громкую связь, расположив телефон на табурете. Ванна была почти заполнена водой.
– Хорошо, Роберт, а кстати, как там Шон или… – ее голос стал шелковистее. Она отыскала в набиравшуюся водой ванну колпачок с жидкостью пенообразователя.
– Да, Фрэнк его зовут, – отреагировал ее помощник.
– А, Бобби, позвони лучше Майклу, – сказала Дженнис.
– Э-э, – агент внезапно осенил новый расклад хозяйки. Он не знал, радоваться ему или огорчаться, в одном, что ему не придется возиться с оформлением машины, но и существовал явный минус в том, что он мог бы неплохо сэкономить в выручке при покупке. Впоследствии он заметил, что малолитражки здесь, в России, многозначительнее покупать в таких командировках для пополнения его финансового баланса.
– Хорошо.
– Час вам даю, ребята. Пока, – сказала она и полностью скрылась в заполненной пеной ванне.
Все это время Боб не знал, что разговаривает с обнаженной Дженнис, он мог бы лишь догадываться по всплескам воды, но в его голове был совсем иной расклад. Оставив напарника в больнице, хотя в особой мере медицинского обслуживания тот не нуждался, согласившись со своим гонораром, который предстоит ему по возвращении, и предложением одной из медсестер, всегда продуманный Фрэнк решил остаться на медпрофилактику.
Роберт Дейли находился возле моста, проложенного через реку, похожего на миниатюрный Бруклинский мост. Закончив разговор по телефону, чтобы привлекать к себе поменьше внимания, надел солнцезащитные очки, схожие с полицейскими его штата, и не спеша направился к расположенной рядом остановке, заучив от водителя Дженнис два слова.
– Беломорску… – так сказал агент таксисту на ломаном русском языке, сев в машину. Заметив озадаченный взгляд, добавил, уставившись на того гипнотизирующим взглядом очковой змеи: – Отелл…
– Пол… – кивнул в знак согласия водитель и, заведя стартер, добавив такими же нерешительно-шутливыми движениями руками в знак, что полностью доверяет пассажиру и готов следовать указанномуим маршруту.
– Только это… мы… это… через мост, – он сделал круговую жестикуляцию ладонью, – переехать надо… так лучше… – на всякий случай подытожил водитель. И автомобиль рванул с места, перед этим пропустив отходивший от остановки автобус.
Роберт уже принялся подготавливать слова, какие возможны ругательства, дабы успокоить себя. Но тут же внутри у него отлегло, когда машина стала делать разворот возле восьми букв, значение которых для американца осталось загадкой, и вскоре он не желал вспоминать более ту дорогу, ведущую к развалинам древности, к которым еще недавно им пришлось претерпевать с напарником, следуя за американскими исследователями.
Вскоре, спустя час и семь минут, черный BMW третьей серии, отойдя от остановки перед отелем «Беломорский», слившись с потоком машин, уже минут через двадцать мчал по эстакаде, промчавшись мимо стелы в образе корабля, выехав за черту города.
Андреас Фильчиган только тогда понял, как он далек от своей родины. Парки Норфолка да и всего штата с его хвоей значительно отличались, но во взаимозаменяемость, ощущениям упраздняя некое подобие страха, дикость природы, девственность мироздания, как он упоминал в соотношение цивилизации и природы в своих лекциях, напоминали ему леса, их восприятие, выражающееся в идентичности, что предстояло ему замечать сейчас.