Иногда, когда мы выходили на поле, чтобы проведать ее, она очень вежливо давала понять, что очень занята травой.
Я помню однажды, когда мы пригласили на ферму 58 девятилетних школьников на целый день, Одри стояла неподвижно и позволяла им всем гладить ее столько, сколько их душе будет угодно. Мы опасались, что такое вторжение испугает ее, но она, очевидно, решила, что ради хорошего дела можно и пожертвовать временем на пастбище.
Сибил была скучной: она была хорошим, крепким ягненком, но если Одри напоминала героиню Хелен Миррен из экранизации пьесы Денниса Поттера «Голубые холмы», то Сибил была просто ее другом. Одри любила Сибил и была очень мила с ней, но Пигги была более изобретательной, а потому – лучшей для нее компанией.
Если мы приближались, чтобы погладить Одри, она не убегала, но начинала щипать траву с повышенной скоростью и удаляться от нас чуть быстрее, чем мы приближались к ней. И если б нам и в самом деле захотелось догнать ее, проще всего было бы не двигаться с места.
Пигги и ягнята бродили где хотели. Ягнята перепрыгивали через садовую ограду, а коротконогая Пигги тычком открывала ворота.
Когда Пигги опоросилась, нас снова поразило, насколько она сама себя считала человеком. Явный страх, с которым она отнеслась к своим поросятам, был вызван тем, что она просто никогда таких раньше не видела. Ее разлучили с матерью, братьями и сестрами, когда ей было всего несколько минут, и всему, что умела, она научилась у опекунши-человека. Она была единственной известной мне свиньей со знанием этикета. Все остальные свиньи мчатся к мисками с едой и питьем, рискуя опрокинуть их от жадности, Пигги же не начинала есть, дожидаясь, пока к корыту пройти будет безопасно. Она явно понимала, что пролитую на пол еду есть будет нельзя. Несмотря на то что Пигги быстро поняла, как следует себя вести матери одиннадцати поросят, она не сумела, а может и не пыталась привить им свои хорошие манеры.
Я помню, как внучка Пигги, Люси, избавила нас от одного из традиционных заблуждений. Рэйчел и Люси перекапывали наш небольшой сад, а я лениво думала о том, что буду делать, если одна из них упадет в пруд. Я была уверена, что ни одна свинья не прыгнет в пруд добровольно, потому что они же должны понимать, что не умеют плавать. Этот «факт» был мне «известен» с раннего детства.
Предполагалось, что я тоже вот-вот займусь работой в саду. Но все это время я собиралась с силами, чтобы сходить за трактором и веревкой. И тут прямо на моих глазах Люси изящно нырнула в пруд, сделала два круга, улыбнулась, вышла из воды, отряхнулась и продолжила рыть землю. Я была потрясена.
В один из дней, когда я была на кухне, я услышала очень громкий стук возле задней двери: яростные, повторяющиеся, непрекращающиеся удары. Я бросилась открывать дверь и осознала, что стук сопровождался пронзительным и стойким блеянием.
Это была Одри. Она стучала ногой. Когда она увидела меня, то заблеяла еще громче и побежала вниз по лужайке, остановилась, посмотрела на меня, снова подбежала ко мне, подзывая, взволнованно отбежала, пытаясь, как собака Лесси, заставить меня пойти за ней. Мы побежали по лужайке, перепрыгнули через ручей, поднялись по берегу и оказались на краю бассейна, где кругами плавала Сибил, которой ничего другого не оставалось, потому что вылезти она не могла. Я прыгнула к ней на помощь, обхватила ее руками и тут только поняла, что поднимала я раньше только сухого ягненка. Теперь же шерсть намокла, и овечка стала весить слишком много для того, чтоб я могла подняться с ней на руках по крутым ступенькам наполовину заполненного бассейна. Сибил замерзла и была очень расстроена. Я не знала, сколько времени прошло до того момента, как Одри решилась позвать меня на помощь. Я постаралась приподнять Сибил над холодной водой, подперев ее туловище коленом. Вместе с Одри мы начали звать моего отца. Он был единственным человеком поблизости: в мастерской, в ста ярдах от бассейна. Там трещал сварочный аппарат.
На каждый мой крик Одри отзывалась эхом. Иногда мы орали дуэтом. Наконец отец услышал и поспешил к нам на помощь. Сибил быстро оправилась, меня же морозило до конца дня.
Как-то раз дикая леди кряква притащила восемь новорожденных утят в на три четверти наполненный бассейн. И оказалось, что они слишком малы, чтоб выбраться самостоятельно. Дикая, как ей и положено, боящаяся людей, она стояла на краю бассейна и крякала, и крякала. Поначалу мы не придали значения шуму, но в конечном итоге расслышали в нем крик о помощи и пошли на разведку. Утка была подле утят. У меня с собой оказалась камера, я подумала о том, какими счастливыми они выглядят. А еще о том, что на дворе апрель и я не планировала плавать. В конечном счете я неохотно скользнула в воду в одежде. Каждый раз, как я протягивала руку, чтобы спасти утенка, он нырял и под водой уплывал к другому краю бассейна. Когда я до него доплывала, все повторялось снова. Они устали, и я тоже. Моя мать и мать утят ждали. Моя мать взяла моего отца, брата и теннисную сетку. Растянув сетку через бассейн, удерживая ее пальцами рук и ног, мы медленно двинулись в сторону нашей «дичи». Когда мы загнали их в угол, переловить их не составило труда. Одного за другим мы передавали утят моей матери, которая вытирала и оживляла их. Кряква терпеливо ждала, пока дети к ней вернутся, а после отправилась к более безопасному пруду.
Больше она такую ошибку не повторила. И ни одна другая утка тоже.
Позже я расскажу историю о старой серой курице и ее телохранителях.
Подобная трогательная связь возникает относительно часто. Овцы тоже играют роль телохранителей. Когда у Эллен в возрасте 13 месяцев родились близнецы, две ее тетушки встали на страже. И почтительно ее охраняли, удерживая остальное стадо на небольшом расстоянии.
Трудные роды – коровы никогда не ошибаются
Некоторые коровы прячутся в отдаленных уголках фермы непосредственно перед отелом. Другие же, и их немало, придумывают способы попросить нас о помощи. К счастью, есть еще и те, что не скрываются и не нуждаются в помощи. Но в памяти обычно остаются именно трудные роды.
Нони спустилась с пастбища, где все ее друзья щипали пышную летнюю траву, и легла в темном углу коровника. Такого необычного поведения было достаточно, чтобы привлечь наше внимание и заставить задуматься. Фактически это произошло за два дня до родов, и на этом этапе внешние признаки еще не были так очевидны, но она чувствовала, что ей нужно находиться под присмотром, и, конечно же, она была права.
Коровы никогда не ошибаются в таких вещах.
Черная Бамбл, одна из одинаковых близнецов старой Миссис Бамбл, использовала совершенно другую тактику, чтобы предупредить нас.
Она тоже отделилась от стада и подошла к дому настолько близко, насколько позволяли ограждения. Затем прямо напротив кухонного окна она предприняла следующий маневр: поднималась на двадцать ярдов вверх по склону, опускалась и снова поднималась. Ее страхи были оправданы, так как теленок располагался в матке крайне неудачно.
Еще одна корова, Ипполита, заслуживает сочувствия по двум причинам. Ей нужна была помощь во время отела. Но еще важнее то, что это был первый и единственный случай в ее долгой жизни, когда ей пришлось положиться на людей. Поэтому для начала ей надо было придумать способ коммуникации. Ее этому не учили. Насколько она или мы могли припомнить, вся ее семья была отчаянно независимой. Все в ее роду были высокими, с пестрыми красно-белыми мордами. Все были нежны и заботливы друг с другом, но не с людьми. Она на самом деле не хотела обращаться за помощью к людям, но в конце концов ей пришлось придумать способ.
Она ходила кругом, подбиралась поближе, становилась у нас на пути и при этом была непривычно дружелюбна и общительна. Это, естественно, вызвало наши подозрения. Мы постарались ей помочь, щадя ее гордость. После непростых, но неболезненных родов мы снова начали игнорировать ее, как раньше. Конечно, мы приглядывали за ней вполглаза, когда она не могла этого заметить, но корова больше в нас не нуждалась.
Однако животные ищут помощи у людей не только тогда, когда готовятся к отелу.
В течение тех сорока трех лет, что мы работали в системе «одно вымя – один теленок», были коровы, которые «просили» нас их подоить. Это может быть вызвано разными причинами. Иногда телята-подростки так увлечены травой, что теряют интерес к молоку. Весной, когда травы в изобилии, многие коровы вырабатывают больше молока. Если эти два фактора совпадают, возникает ситуация, когда коров необходимо доить. Некоторые из животных настолько умны, что просят о помощи, если у них развивается мастит, другие страдают в тишине.
Диззи и ее семья
В конце лета 1966 года мои родители отправились в лес Дин, чтобы забрать двухдневную телочку. Ее им отдавал человек, у которого они ранее купили пять коров. Мой отец назвал новое приобретение Дисконт. Свернувшись калачиком на заднем сиденье нашего синего «Форда Кортина», Дисконт прекрасно доехала до дома, в то время как мои родители, преодолевая помехи, слушали трансляцию тестового матча по крикету на транзисторе, подвешенном у бокового окна. Кажется, играли Сноу и Хиггс. Дисконт положила начало целой династии. Прежде всего потому, что у нее рождались только дочери, и у них тоже в основном были дочери, и поэтому Дисконт-клан множился. У нас в стаде сейчас не менее 20 ее прямых потомков.
Одним из таких потомков стала Диззи. Первым теленком Диззи был Оле, который вырос в главного быка стада. Он начал перенимать опыт у Джейка уже в возрасте нескольких недель, а сам Джейк к тому времени уже начинал сдавать позиции. Оле был необыкновенно красив, при этом он унаследовал прекрасный характер своей матери. И был слишком счастлив, чтобы быть таким же чувствительным, как Джейк. Оле и Мистер Мини были одного возраста, и оба хотели вырасти похожими на Джейка, которого любили и люди, и коровы. Надежды на внешнее сходство у них не было никакой – он по-прежнему был уэльским черным быком, Мистер Мини – красным, помесью линкольн-реда, а Оле был кремовым, породы шароле. Но они копировали все, что могли. Они почему-то решили, что Джейк должен научить их драться, и поэтому постоянно к нему приставали: нападали одновременно, ударялись о его ноги или подгрудок, напоминая надоедливых мух. Джейк просто отходил в сторону и продолжал щипать траву, пока вредители окружали, отступали и играли. Джейк терпел это часами, затем, в раздражении, толкал их в полсилы или просто выразительно смотрел. И оба пришельца решительно отступали.