Старуха сияла.
На Старухином лице появился здоровый румянец.
Ее морщины разгладились.
С носа исчезла мерзкая волосатая бородавка, да и сам нос постепенно становился менее крючковатым и отталкивающим.
У Старухи теперь приятно пахло изо рта.
Старуха молодела на глазах.
Это все замечали.
Волосы Старухи стали цвета соломы, а потом каштановыми, а потом и вовсе черными.
Спустя месяц свиданий с Пашей ей никак нельзя было дать больше пятидесяти пяти.
А спустя два месяца Старуха превратилась в обаятельную сексуальную брюнетку сорока лет.
Стройную, длинноногую, с великолепной осанкой.
Она избавилась от нелепой старомодной шляпки и вуали.
Она сменила черное платье на короткое, зеленое платье.
Старуха готовила блюда на общей кухне для Паши.
Одна настырная девушка с третьего этажа угостила Пашу драниками, и на следующий день случайно обварила себе лицо кипятком.
Случайно ли?
Обитатели общежития перестали верить в случайности.
Обитатели общежития верили лишь в те случайности, которые происходили в параллельных мирах.
Старуху теперь и Старухой язык не поворачивался назвать, единственное, что осталось прежним, так это черный старомодный зонт.
Старуха не расставалась со своим зонтиком ни при каких обстоятельствах.
Однажды Паша сказал Старухе (они лежали в кровати после изнурительной ночи любви, Старуха одной рукой ласкала Пашу, другой же держала зонтик над кроватью, да и во время любви Старуха каким-то образом умудрялась держать зонтик): Милая моя, любимая. Я тебя так люблю. Ты – смысл моей жизни. Когда же ты уже выкинешь этот зонтик?
Старуха молчала.
Паша сделал вид, что обиделся, и спросил: Неужели ты мне до сих пор не доверяешь?
Старуха молчала.
А когда Паша сделал вид, что уснул, Старуха осторожно сложила зонтик и сунула его под кровать.
Да, теперь у Старухи в комнате была просторная двуспальная кровать, и стол был, и два стула, и даже комнатные растения.
Паша дождался, пока Старуха уснет, достал зонтик и бесшумно вышел из комнаты.
На двери Старухи Паша мелом нарисовал крест, а щель между дверью и полом прикрыл косой чеснока.
Затем Паша вышел во двор, разломал пополам коленом зонт и достал мобильный.
Он набрал номер и сказал: Дивные дела твои, господи!
Спустя пять минут во двор общежития въехал на всех парах белый «Мерседес» старой модели. Из автомобиля вышли четверо бородатых мужчин в длинных светлых плащах.
Из багажника они достали осиновые колья, молотки, чеснок и серебряные ножи.
Мужчины медленно поднимались по лестнице на этаж, где жила Старуха.
Путь им преградил отец Вани – знатный ханурь и талантливый бульдозерист.
Отец Вани держал разводной гаечный ключ, он, как всегда, был небритым, злым и по пояс голым.
Пьяным уже с утра.
Он уставился на незнакомцев злобными красными глазками.
Он потряс ключом и сказал: Вот мушки и сами попались в паутинку. А ну-ка, незнакомцы, снимайте плащи, они мне очень нравятся. А ну-ка, незнакомцы, давайте ваши ножи, они мне очень нравятся. И деньги мне давайте, и драгоценности, и телефоны. И что у вас там еще есть?!
Паша сказал отцу Вани: Уйди с дороги, приятель.
Отец Вани ответил: Не твое дело, красавчик. Тебя я трогать не буду. Если уйдешь сейчас – ребра останутся целыми.
Бородатый мужчина в длинном светлом плаще достал из кармана фотографию и показал ее отцу Вани.
Отец Вани стушевался.
На фотографии отец Вани сидел в своей комнате, в которую никого не пускал, и играл на пианино.
Бородатый мужчина в светлом длинном плаще спросил его: Хочешь, чтобы все узнали, кто музицирует в общежитии?
Отец Вани сказал: Да кто же тебе поверит?! Посмотри на эти пальцы…
И он показал мужчинам свои покалеченные пальцы без ногтей.
Но с дороги их ушел.
Любовник проводил охотников на ведьм до двери Старухи.
Охотники на ведьм сказали: Дальше мы сами.
Паша пожал плечами и ушел досыпать.
Ведь ему еще в тот день предстояло вкалывать на стройке до поздней ночи.
Охотники на ведьм осторожно зашли в комнату к Старухе и закрыли за собой дверь.
В кровати сладко спала темноволосая женщина необычайной красоты, от ее полных грудей исходило приятное тепло, она чуть приоткрыла рот, и если бы охотники на ведьм наклонились, то они бы учуяли запах роз.
Один из охотников поднял краешек одеяла и чуть не прилег рядом со Старухой, настолько сильным был соблазн.
Но мужчины схватили охотника за плечи, и он образумился.
Охотники на ведьм занесли колья и серебряные ножи над Старухой. Внезапно сквозняк распахнул окно, и оно с шумом ударилось о стену.
Спящая красавица открыла глаза и вмиг постарела.
Вера проснулась от громкого писка.
Было такое впечатление, будто в комнате напротив пищали сотни крыс.
Затем раздалось четыре гулких удара.
И шелест крыльев.
Словно в соседнюю комнату залетели гигантские летучие мыши.
И чье-то тело ударилось о стену.
И последовали истеричные крики мужчин.
Шум борьбы и крики боли.
Это кричала Старуха.
Чудовищный крик нельзя было назвать ни животным, ни человеческим.
Таких криков Вера никогда не слышала, а слышала она много криков: От сумасшедших до предсмертных.
Стены тряслись, дрожали оконные рамы, по потолку пошла трещина, и на Веру посыпалась штукатурка.
Вера вскочила с кровати и вышла в коридор.
Крики мгновенно оборвались.
Из комнаты Старухи вышли трое бородатых мужчин.
Их выпачканные в серой слизи плащи были изодраны в клочья, у одного мужчины кровоточил лоб, у другого была сломана рука, а третий еле-еле ковылял.
С горем пополам они вынесли из комнаты джутовый тяжелый мешок, из которого на пол сочилась клейкая черная жидкость.
Вера заметила торчащую из мешка ступню. На ступне совсем не было пальцев. Но тем не менее ступня не выглядела неполноценной, словно пальцы на ней срослись.
Мужчины вышли из общежития, кинули мешок в багажник белого «Мерседеса» и уехали.
Вера заглянула в комнату Старухи.
Слизь капала с потолка и медленно стекала со стен на пол.
Вера подумала: Гигантский комар лопнул от перенасыщения.
Вера увидела разбитые вазоны с комнатными растениями, разбитую мебель… а под подоконником лежала кучка пепла.
Вера посмотрела на часы и подумала: Ну е-мае, ну вот же! Мне через час в овощной на работу, а я не выспалась!
Спустя час Паша как ни в чем не бывало вышел во двор общежития.
Выглядел он бодрым и выспавшимся.
Он надел свежие джинсы, идеально выглаженную рубашку с короткими рукавами и чисто выбрил лицо.
Паша улыбался, насвистывал мелодию и подмигнул Ване, который крабьей походкой шел в школу с ранцем.
Паша спросил Ваню: Какой твой любимый предмет?
Ваня ответил: Смерть.
Паша сунул кожаную сумку в багажник «Форда», залез в салон и подкурил сигарету от спички.
Швырнув спичку через окно, он завелся с третьей попытки и уехал.
Жильцы общежития Пашу больше никогда не видели.
Вера подобрала Пашину спичку, зачем-то положила ее в карман и пошла на работу в овощной.
Она подумала: Любовь – это черт знает что такое.
Глава седьмая: как Вера сошлась с обвальщиком мяса
Вера снова сошлась с обвальщиком мяса.
Она пошла на базар и увидела, как он ловко орудует тесаком.
Она увидела его заляпанный кровью белый фартук, сильные руки и злые глаза.
Она ему сказала: Дай мне килограмм ошейка. Приходи сегодня в гости.
И он пришел.
Вера достала сковороду и попыталась избить его, однако он вырвал сковороду, схватил ее за волосы и кинул на кровать.
Вера мигом подскочила, чтоб выцарапать ему глаза, но он ударил ее по лицу и, повалив на пол, прыгнул на нее, придавив своим крупным телом.
Вера кряхтела от удовольствия.
Она сказала: Ладно, идем в кровать.
Когда обвальщик мяса раздевался, Вера подбежала к нему и, замахнувшись табуреткой, ударила со всей силы по лбу.
Табуретка разлетелась на мелкие щепки.
Обвальщик мяса улыбнулся.
Он схватил Веру за горло и душил, пока лицо ее не сделалось синим.
Потом они долго занимались любовью.
И курили в кровати.
Их бледные тела освещала полная луна.
Обвальщик мяса сказал: Люди представляются мне тушами на крюках, некоторые дрыгаются, пытаясь соскочить с крюка, другие же возносят этому крюку хвалу.
Вере нравилось, как обвальщик мяса держал сигарету.
Ей нравилось, как он выдыхал дым колечками и почесывал в промежности.
Как губами он шевелил – ей нравилось.
И вообще, она снова полюбила обвальщика мяса.
Она представляла, что лежат они не в душной комнате, а на палубе корабля, который плывет из морозных краев в края жаркие. А вокруг только море, и обвальщик мяса – хозяин этого моря.
Обвальщик мяса сказал: Я ничего не боюсь. Мне на все плевать. Хочу быть с тобой.
Вера спросила: Ты правда совсем ничего не боишься?
Обвальщик ответил: Абсолютно ничего. У меня череп из стали. Сердце – адский мотор. Член постоянно торчком. Я могу бежать десять дней и десять ночей, а потом плыть столько же. Я подтягиваюсь на турнике сто раз и от груди жму триста килограмм… Я сплю в огне, хожу по воде и питаюсь землей. Смерть? Видел ее и не раз. Она прячется от меня, как двоечник от отцовского ремня. Жизнь? В теплый хлеб ее вгрызаюсь ежедневно. Вечность же меня не интересует. Это слово пустое, только в словаре водится.
Вера сказала: Есть нечто темное в душе человеческой.
Обвальщик сказал: Свою душу я облазил вдоль и поперек, всех монстров вытравил оттуда, все обиды отпустил.