[55].
Меня вытащили из бассейна и поставили под обжигающий душ, а затем окатили несколькими ведрами ледяной воды.
Начальник лагеря поспорил на бутылку шнапса, что до конца недели я не дотяну.
15 марта 1944
Все еще жив. Несколько человек было забито до смерти сегодня. Их заставляли прыгать через веревочку. Это были забастовавшие рабочие обувной фабрики в городе Роман, на Дроме.
Поль Колетт тоже жив.
16 марта 1944
Сен-Гаст жив! Он был здесь проездом, его переправили в Австрию, в лагерь Маутхаузен. Это придало мне бодрости, а бутылку шнапса начальник лагеря проиграл.
Сегодня эсэсовцы расстреляли двадцать человек русских.
17 марта 1944
Все еще жив, хотя это совершенно невероятно. Для того чтобы покончить со мной, достаточно было бы голода и жажды. Я вешу не более сорока килограммов, все законы сохранения энергии кажутся мне насильственно разрушенными. Меня тоже заставляли прыгать через веревочку и влезать на столб. В обычное время я на такие подвиги абсолютно неспособен. Я часто думал о феноменальных голодовках индийских йогов. Кто занимался их научной проверкой?
У нас ежедневно умирают два или три человека, остальные живут. А ведь это теоретически невозможно, ибо наш дневной рацион питания не содержит и пятисот калорий.
18 марта 1944
Приехал произвести осмотр лагеря начальник гестапо из Страсбурга. Войдя, он побелел, его вырвало и он поспешно ретировался. Видимо, человек нежного воспитания.
Сегодня расстреляно десять женщин [56].
Воздушная тревога, несколько бомб падают неподалеку. Всеобщее сожаление, что ни одна не попала в лагерь. Дело что-то затягивается.
19 марта 1944
Среди нас есть священник-немец, арестованный за то, что произнес проповедь против войны. Он утверждает, что среди чудес, описываемых христианской религией, встречаются примеры ненормальной живучести, вроде той, что обнаружилась у меня и Поля Колетта. Если эти случаи были бы достоверны, основы физиологии потребовали бы строгого пересмотра.
20 марта 1944
Начальник лагеря проиграл еще одну бутылку шнапса.
21 марта 1944
Меня отправляют в Маутхаузен!
Жизнь сильнее всего, что можно было вообразить, она неистребима. Против ее невероятного упорства бессильны любые пытки.
Тем временем успехи группы Промонтуар непрерывно возрастали. По просьбе секретной службы РАФ [57] сотрудник этой группы раздобыл в Вене комплект чертежей нового германского реактивного истребителя. Руководство РАФ ответило на это поздравительной радиограммой в адрес группы.
Приближался день высадки союзников, и наши отряды боевой разведки активизировали свою деятельность. Они подготовились к долгожданному дню. Метод уничтожения пусковых площадок «фау» был разработан настолько, что стал классическим. Они взлетали на воздух постоянно, их взрывали методически и безжалостно.
5 июня Би-би-си передала в эфир условную фразу, извещающую о начале вторжения. Немцы не успели полностью развернуть нападение при помощи оружия «фау». Вторая решающая битва против «фау» была выиграна, и в этом — немалая заслуга Октава. Мишеля, всех участников нашей организации и других помогавших ей групп.
Оставалось информировать верховное командование союзников о мерах борьбы с тактическим применением оружия «фау». Для этого надо было точно установить размещение пусковых площадок «фау-1», кроме тех, что находились на северном побережье Франции. Также важно было следить за движением поездов, составленных из цистерн, в которых везли компоненты, необходимые для запуска «фау-2». Иногда эти компоненты доставлялись не по железной дороге, а караванами специальных грузовых автомашин.
Надо сказать, что наша деятельность не стала легче после вторжения. Скорее даже наоборот. Для движения Сопротивления настала страдная пора. В июне, июле и августе 1944 года внутри страны поддерживать связь было почти невозможно. Во Франции не ходили поезда, автомобили попадались редко и контролировались весьма строго, бензин нельзя было достать ни за какие деньги.
Тем не менее, группа Промонтуар, как и все прочие организации Сопротивления (а их в то время насчитывалось свыше ста), прилагала все усилия для того, чтобы держать Лондон в курсе всех дел. Регулярно сообщались все новости и о местоположении прежних пусковых площадок, и об установке новых. Иногда удавалось даже сопровождать эти известия фотоснимками.
Эта работа была очень сложной и стоила множества человеческих жизней, но не будь она проделана — повторные «операции Арбалет» (прицельные бомбардировки пусковых площадок), вероятно, не имели бы успеха.
Для того чтобы рассказать об усилиях всех групп Сопротивления в дни великой битвы за Францию, не хватило бы и десяти книг, подобных этой.
Все разведывательные данные, полученные в ходе великой битвы, должны были прежде всего сконцентрироваться в руках ответственного руководителя. Лишь тогда этот материал мог принять форму зашифрованного послания или радиограммы и попасть к человеку, непосредственно ведущему радиопередачи. Иногда такая радиостанция помещалась в сотнях километров от места, где известие было получено.
По дороге агент связи мог быть убит, попасть под бомбу, мог быть расстрелян немцами, а то и своими товарищами по Сопротивлению; трагические ошибки такого рода были отнюдь не редкими. Кроме того, агент должен был правильно разбираться в разнице между «фау-1» и «фау-2», не путать их с ракетами, применявшимися ПВО.
Такое огромное усилие могло быть лишь благодаря поистине всенародной помощи. Битва, развернувшаяся летом 1944 года, не была уделом одной группы или множества групп.
Ее вел народ, вела вся поднявшаяся страна.
10. День «Жи» [58]
Бог удачливых начинаний
Благосклонен к моим трудам,
К отправляемым мною грузам
И водимым мной кораблям.
Редиард Киплинг. «Песнь о Диэго Вальдесе, Верховном Адмирале».
Снова Пьер Монроз покинул свою подводную лодку и спрыгнул с парашютом над Францией. Долгожданное вторжение наконец-то свершилось.
Пьер съел свой первый французский обед в маленьком кафе неподалеку от Лиможа. Кричало радио скрежещущим голосом Филиппа Анрио, понося и оскорбляя Сопротивление. Предатель уверял, что силы вторжения будут сметены в море, а секретное оружие фюрера вступит в строй и вскоре решит исход войны в пользу Германии.
Анрио не знал, что все пусковые площадки засечены и подавляющее их большинство выведено из строя; четыре тысячи бомбовозов долбили их днем и ночью. Если бы действия союзной авиации все время продолжались с той же интенсивностью, можно было бы вообще помешать применению оружия «фау» в войне. К сожалению, интенсивность эта порой ослабевала. И все же работа бомбардировочной авиации принесла плоды: лишь четвертая часть всех пусковых площадок могла быть использована для первого удара. Оружие «фау» выступило на мировую арену не только с меньшим радиусом действия, но и с опозданием на целую неделю после высадки союзников. Немцы смогли применить «фау» не раньше 13 июня. Эта задержка бесспорно сказалась на моральном состоянии немецкой армии.
Немцы попытались восстановить равновесие, обстреливая английское побережье в районе Фолкстона из сверхдальнобойного орудия, но никакого стратегического эффекта это не дало. Второе сверхдальнобойное орудие обстреливало Мэйдстон, чтобы отвлечь внимание союзников от основных объектов. А пока они лихорадочно готовились к тому, чтобы привести в действие установки «фау». Радиопередатчики наших отрядов боевой разведки (ОБР) ежедневно и ежечасно предупреждали о начале этой атаки.
Впрочем, германское общественное мнение давно уже настойчиво требовало ввести в бой новое оружие. Это должно было быть осуществлено любой ценой. Немцам обещали чудесное оружие, «ди Вундерваффе». Вопрос «Wo bleibt Wuwa?» стал слышаться повсеместно, откладывать дольше было невозможно.
У Канариса хватило мужества заговорить об этом с Гитлером. Адмирал предупредил фюрера, что немедленные действия необходимы.
Слова Канариса были встречены ледяным презрением. Гитлер напомнил ему, что никакого официального поста адмирал больше не занимает. Затем он добавил, что силы союзников будут легко сброшены в море танковой армией фельдмаршала Роммеля. По поводу секретного оружия Гитлер заявил, что оно будет пущено в день и час, предназначенные для этого астрологами, и ни на одну минуту раньше.
Фюрер закончил беседу утверждением, что мистические силы на его стороне и в самом крайнем случае он всегда сможет договориться о прекращении военных действий с Россией [59].
Выслушав все эти бредни, Канарис понял, что лишь устранением Гитлера от власти можно «спасти Германию». Он немедленно начал подготовку покушения на фюрера, состоявшегося 20 июля, и одновременно начал писать декларацию о недостатках национал-социалистского режима. 23 июля, при аресте адмирала, была захвачена и декларация, после чего она попала в несгораемые шкафы гестапо в Берлине, на Принц-Альбертштрассе, 8.
В мае 1945 года, в последние дни империи, этот документ и два микрофильма были извлечены из сейфа и спрятаны заинтересованными лицами. Союзники обнаружить его не могли.
Если когда-нибудь эта «декларация» будет найдена — расшифруются многие тайны, в том числе и некоторые неясные места нашего рассказа.
От 7 до 13 июня как в воздухе, так и на земле противники занимались размещением боевых порядков, готовясь к предстоящим сражениям.
Несмотря на некоторое сопротивление военных экспертов, в Англии был создан «Комитет защиты против особого оружия», в состав которого вошли:
Председатель — м-р Данкэн Сэндис, член палаты общин.