– У меня, штабс-капитан, и без вас хватает забот.
Маршрутника это задело, и он ответил:
– Знаю я ваши заботы. Контрабандный транзит военных материалов через Румынию в Турцию. Агентурное осведомление экспедиции Особого назначения контр-адмирала Веселкина. Разведка в отношении Австро-Венгрии, Турции и Болгарии. У вас на связи тридцать один агент. И каков результат? Резидент в Вене Рауль оказался уличен в контактах с немцами. Еще проскочило четыре ложных информации – это уже по другим каналам.
Полковник заподозрил, что хотят косить у него под ногами, и взвился:
– Вы, никак, учить меня приехали?
– Нет, учить вас у меня нет ни права, ни желания. Просто передаю мнение руководства Огенквара. Велели довести до вашего сведения, пока что устно, через меня, что службой вашей недовольны. И настоятельно советуют нарастить усилия. Не гнаться за количеством людей, которым платите огромные деньги, а больше думать о качестве. Сто тысяч румынских левов и пять тысяч болгарских – изрядные суммы, за которые вы купили фунт дыму…
Военный агент надулся и замолчал[66]. Зато дипломат оказался на высоте. Он объявил разведчику:
– Я все уже продумал. Вам надо будет добраться до пограничного города Турну Северину. Один день поездом по красивой Малой Валахии. Там садитесь в лодку старосты русских духоборов, фамилия ему Лупкин. Он и довезет вас прямо до острова. Потребуется пролезть сквозь Железные ворота вверх по течению, но это всего девять километров, не так тяжело. Потом еще столько же километров по спокойной воде, и вы на месте. Остров стоит на выходе из Катаракт, так что в эту задницу лезть не придется.
– Сколько я должен заплатить старосте?
– Ему уже заплачено.
– Вами? – уточнил штабс-капитан.
– Нами, – улыбнулся атташе. – Не беспокойтесь, Павел Алексеевич, – мы свое не упустим. Выставим счет Военному министерству.
– Я еще попрошу переслать в ГУГШ мои вещи и документы. Здесь переоденусь в австрияка, не бросать же добро…
– Сделаем.
Дальше все прошло быстро. Лыков-Нефедьев облачился в немецкое платье, сунул в пиджак паспорт на имя фон Эрна и отправился на Северный вокзал покупать билет до Турну Северину. Обиженный Семенов кивнул разведчику и уехал, а дипломат остался. Сначала он помог Павлу выправить билет. До поезда оставалось еще шесть часов, и атташе покатал гостя по Бухаресту. Тот был доволен: когда еще здесь побываешь?
Оказалось, что лучшие извозчики в столице Румынского королевства – русские скопцы. Дюжие безбородые мужики держали богатые выезды, и вся местная знать предпочитала кататься именно на них. Рысаки были сплошь орловские, привезенные из России.
Два господина проехались по главным улицам столицы. Плевнинский проспект, проспект Победы, бульвары Елизаветы и Карла Первого, красивый парк Чишмежиу, королевский дворец Кводрочени, собор Святого Иосифа, старая церковь Букура, церковь Святого Спиридона, дворцы богатеев вдоль реки Дымбовица, шикарные экипажи и дорогие магазины – город предстал перед гостем во всей красе.
Они зашли в пару магазинов понаряднее, и Павел был ошарашен. Всюду висели олеографии, офорты и батальные картинки, показывающие Вторую Восточную войну[67]. Русские и румыны были там союзниками, но армия княжества особенно в рубку не рвалась, берегла силы. В штурме Плевны войско Карла Первого участвовало одним боком: захватило Гривиций редут, да и то при помощи двух наших пехотных полков. Соединенной армией командовал великий князь Николай Николаевич Старший, отец нынешнего Верховного. Но на картинках Карл отдавал приказания великому князю! А тот покорно выслушивал. Подпись под картинками гласила: «Румыно-турецкая война». Словно России там и близко не стояло…
Как человек военный, штабс-капитан попросил провезти его мимо новых фортификаций. Вокруг Бухареста недавно было выстроено кольцо из фортов: 18 главных и 18 промежуточных, с гарнизоном в 30 000 человек. Разведчик обозрел некоторые из них и вздохнул. Если даки встанут на сторону Тройственного союза, брать приступом эти стены придется русской армии. А если на сторону Антанты – со штурмовыми лестницами придут германцы. Вот тогда и увидим цену бетонного пояса…
Уже в сумерках Иванов посадил разведчика в вагон. Завтра тому предстояло перейти границу воюющей с нами державы. Под ложечкой знакомо посасывало.
Староста лодочников-духоборов ждал секретного человека в чайной на берегу Дуная. Седобородый, с умными глазами, Ферапонт Лукич Лупкин был очень спокоен.
– Пойдем вверх завтра поутру, – сказал он гостю. – Покуда поживете в моем дому, там вас никто не увидит.
– А тут есть австрийские глаза и уши?
– Как не быть. Но мы их всех знаем, к нам в русские улицы им ходу нет. На лодку сядем рано-рано, шпиёны еще будут спать.
– Ваша поездка на Ада-Кале их не насторожит? – спросил штабс-капитан.
– Последние двадцать годов я плаваю туда кажнюю пятницу. Завтра аккурат пятница.
Через заднюю дверь они выбрались в сады и прошли ими вдоль улицы до самого дома старосты. Внутри садов имелись калитки, и можно было перемещаться чуть ли не через весь порядок незаметно для других.
Жена Ферапонта Лукича Фавста Емельяновна была еще спокойнее супруга. Большой дом пропах ладаном и рыбой. Всюду висели старые иконы, много было и духовных книг. Два сына хозяина вышли, познакомились с пришедшим и снова удалились в свои комнаты. Все в доме было отлажено по-особому степенно.
За ужином Павел спросил духобора:
– На Ада-Кале ведь нет паспортного досмотра?
– А кому там досматривать? И зачем? Турки знают меня сто лет.
– Но с вами приплыл новый человек.
– Так, почтенный господин, часто бывало и еще будет не раз. Они там контрабандисты, я им помогаю. Людишки снуют туда-сюда. Никто в чужие дела не суется, потому – свои дай Бог спотворить.
– Но будто бы надзор поручен отставному пограничному вахмистру?
– Поручен. Но он из семи дней в неделю семь дней пьяный.
– Хм. А как мне на правый берег попасть?
– В Австрию-то? Перевезут, как я попрошу. Встанет вам в тридцать крон, десять рублей на наши деньги. Там это… рукав, который к левому берегу, широкий, но не судоходный. Дно каменистое, водовороты, и течение быстрое-быстрое. Все суда плывут по узкому рукаву, вдоль сербского берега. Вы и шмыгнете налево, никто не узрит.
– Ферапонт Лукич, неужели на всем острове нет ни одного немца? – усомнился штабс-капитан. – Чудеса ведь. Граница, контрабанда, а теперь еще и война.
– Только бусурмане, – успокоил его староста. – Насчет войны верно сказали, теперь, как Турция влезла, мы с ними, так сказать, врагами сделались. Однако оно там, в других местах. А у нас по-прежнему лад. Дело прежде всего, дело выгодное, никому портить его не хочется. Что дальше будет, не скажу, а пока так.
– Нам надо идти через Железные ворота. Трудно придется?
– Раньше было труднее, – опять успокоил гостя хозяин. – Бывалыча, собирают караван два-три дня, до двух десятков судов копится. Ждут своей очереди, потому как не разойтись со встречным. Русло узкое, перепад воды на двух верстах длины – три сажени! Жуткое дело… И лоцман не всегда поможет. Были случаи, и не раз, что судно теряло управление. Разбивалось о каменные берега, люди тонули, товары гибли…
– А сейчас?
– А сейчас из-за этой войны караванов не стало, пароходы ходят в одиночку, не надо очереди ждать.
Гостя уложили спать в маленькой комнате с натопленной печкой. Разбудили в пять утра, накормили пирогом с дунайским жерехом, и они вчетвером пошли к реке. Ферапонта Лукича сопровождали оба сына: Панфил и Селиверст. У берега стояла новая моторная лодка немалых размеров. Похоже, контрабанда кормила семейство духоборов неплохо.
Когда темнота рассеялась, лодка тронулась вверх по реке.
Павел не раз уже был на Дунае, но в верховьях и в среднем течении. Узкая извилистая котловина была совсем не похожа на прежние виды. Здесь Южные Карпаты сходились с Балканами, и реке пришлось прогрызать себе путь через горные породы. Высокие – в сотни саженей – скалы нависали над головой. Река ревела и била лодку в грудь. Водовороты норовили закрутить ее и утащить на глубину. Но старый рыбак, он же контрабандист, он же агент русской разведки, уверенно вел суденышко вперед. Сильный мотор делал свое дело: смельчаки ползли и ползли.
Плавание длилось долго. Когда вышли из Железных ворот, течение стало медленнее и спокойнее. До Катаракт оставалось девять верст, и через час Лыков-Нефедьев увидел впереди слева длинный плоский остров с минаретами мечетей. Ада-Кале!
Разведчик опять забеспокоился и спросил у старика: как же он ступит на австрийскую землю? Ладно, на острове нет ни жандармов, ни пограничников. А на правом берегу, в Кроатии-Словении? Говорят, там размещены аж два сплошных кордона, которые у всех проезжающих смотрят документы.
Флегматичный Лупкин в очередной раз его успокоил. На острове имеется табачная фабрика, пояснил он. И турки по ночам переправляют нефранкированные[68] папиросы в двуединую монархию. Пограничники (духобор назвал их по-румынски – граничары) закрывают на это глаза, потому как получают с контрабанды хороший профит. Секретный человек поможет загрузить лодку табаком, переправится на тот берег, перетащит коробки в телегу и на ней же покатит прочь от реки. Никому в голову не придет смотреть в его документы. А что касается двух кордонов, то с отступлением сербской армии остался один, и тот пропускает всех без проверки за пару фунтов курева.
Так и вышло, как обещал старик. Моторка причалила к пристани, где ее встретила компания турок. Поздоровались с русским они по-дружески: видать, знали не один год. Павла староста представил как пассажира, которого надо доставить на правый берег. И не абы куда, а в город Мегаадиа.
Османы и ухом не повели: хоть в Вену! Только пускай заплатит семьд