Никто Павлуку не арестовал, и он благополучно отбыл в Прагу. Пришлось так же сойти за две станции до города и добираться туда на фурмане.
В столице Богемии разведчик оказался впервые. Но любоваться ее красотами времени не было. Преимущество агента-маршрутника – скорость передвижения. Пока враг расчухается, он уже мчится в другие края…
В Праге Брюшкин повторил свой венский номер: купил в кассах Главного вокзала билет до Берлина (поезд отходил следующим утром), потом сдал вещи и отправился в пивную «У каменного льва» налегке.
Заведение находилось рядом с Пороховой башней. В начале девятого разведчик вошел внутрь и увидел то, что искал: угловой столик под аляповатым портретом Морица Саксонского и сидящего за ним человека. Судя по приметам, это был Млинарж, помощник бургомистра Праги.
Гость рассеянно осмотрелся, пожал плечами и встал напротив чеха:
– Господин позволит сесть за его стол?
– Сделайте одолжение, – ответил тот, заметно напрягшись.
Павел поблагодарил (они общались на немецком), а когда подошел кельнер, сделал заказ:
– Большую кружку пилзнера.
– Что еще? Могу предложить господину хорошие закуски.
– Хгм… Мне хвалили ваши утопенцы. Так и быть, попробую. Какое же пиво без утопенцев!
Официант ушел. Чех смотрел на соседа во все глаза и ждал продолжения. Тот сказал, понизив голос:
– Пан Игнац, вам поклон от пана Лемека.
– Неужели… нежели у него все получилось?
– Получилось, и вот я здесь. Где остальные трое?
– Они придут позже. Обычно мы дежурим по очереди, а тут, как чувствовали, соберемся вместе.
Лыков-Нефедьев остановил собеседника:
– Лучше нам допить наше пиво и укрыться в другом месте. Впятером в пивной говорить о разведке…
– Понял, – Млинарж быстро поднялся. – Пойду телефонирую Каджинеку, скажу, что будем у него через час. Каджинек холостяк, в его квартире нам никто не помешает. И Отакар с Радомилом пусть туда приходят.
В результате в десятом часу вечера разведчик познакомился с кандидатами в пражскую резидентуру. В целом люди ему понравились: головастые, спокойные, без порывов немедленно свернуть Рудные горы. Главное: чехи желали победы России, связывая с этим будущую независимость своего народа. И готовы были что-то сделать для этой победы.
Каджинек Швец проживал в новом доме в Жидовском месте, прислуга уже ушла, и беседе никто не мешал. Штабс-капитан провел многочасовой инструктаж. В частности, он сказал:
– Не старайтесь сразу прыгнуть выше головы. Начните с простых задач, которые вам по силам.
– Например? – спросил Радомил Лебеда.
– Например, в городе стоят резервы Восьмого корпуса. Нам интересен их состав, уровень боеспособности, емкость пополнений…
– Что такое емкость пополнений? – перебил Игнац Млинарж.
– Сколько человек они могут призвать и обучить в течение года.
– И как мы это узнаем?
– Разведка – трудное дело, – ответил маршрутник, хотя в данный момент он работал как рекрутер-вербовщик. – Но очень нужное на войне.
– Станем узнавать, – резко сказал приятелю Швец. – Ты думал, будет легко? Если так, русские сами бы справились. Но им нужны мы, а нам нужны они.
После этого разговор опять перешел в рабочее русло. Огенквар интересовали оружейные заводы Богемии и Моравии, состояние резервов, настроения в войсках, возможность саботажа и диверсий в тылу противника. Штабс-капитан передал старшему группы, Млинаржу, два условных адреса для пересылки сообщений: один в Голландии, второй в Швейцарии. И показал, как правильно запечатывать конверты, чтобы их невозможно было незаметно вскрыть. Еще он научил нового резидента простому приему. Донесение пересылалось внутри обычного письма невинного содержания, напечатанного на пишущей машинке. Нужные буквы в нем следовало пометить едва заметными булавочными уколами.
Также он вручил чешским патриотам все 40 000 крон, что имел на руках. Пусть расходуют на нужды резидентуры – разведка дело не только трудное, но и затратное.
Утром в поезд Прага – Берлин сел уже не австрийский подданный Теодор фон Эрн, а германец Венцель Румменсфельд. Проверку паспортов он прошел успешно: контрразведка Кайзеррайха не ожидала приезда вражеского шпиона из дружественного государства и работала спустя рукава.
Директор-распорядитель химического предприятия высадился не доезжая до Ангальтского вокзала и пытался поймать таксомотор. Не тут-то было. Шуцман пояснил приезжему, что частные авто почти все реквизированы для нужд армии. И вместо них на улицы Берлина вернулись старые добрые извозчики, совсем было вымершие несколько лет назад.
Румменсфельд нанял такого извозчика и велел отвезти его в Моабит. Место тихое и близко к центру. Встал вопрос, где поселиться. В Берлине придется жить два-три дня. По ряду причин гость не хотел регистрироваться в полиции. Он начал фланировать вдоль Перлебергерштрассе, ища место для обеда. Разведчик всегда выбирал нужных людей, руководствуясь мелкими, но важными приметами. Вот и теперь ему глянулся хозяин небольшого ресторанчика «Черный орел», что напротив казарм 1-го гвардейского артиллерийского полка. Шустрый, приветливый, с редкими рыжими усами и всклокоченной шевелюрой, ресторатор успевал лично обслуживать посетителей. И для каждого находил приветливое слово. Павлука услышал его речь: рыжий говорил на редком диалекте местности Остпригниц, которая находилась в округе Потсдам земли Бранденбург, на самой границе с Мекленбургом. Это подало ему идею.
Усталый турист сел у окна и дождался хозяина заведения. На вопрос, чем его угостить, сказал с улыбкой:
– Водки «доорнкаат» у вас, конечно, нет.
– Как это нет? – оживился ресторатор. – Еще как есть! Мне присылают ее прямо оттуда.
– Неужели из Мейенбурга?
– Точно так.
Гость встал, протянул хозяину руку:
– Тогда я ваш клиент. Это моя любимая водка, но ее очень трудно найти в ресторанах.
– Меня зовут Фриц Шульц. Просто и со вкусом. Я и моя водка к вашим услугам.
– О! Польщен. Я Венцель Румменсфельд, заведую небольшой химической фабрикой в Руре. Мне будьте любезны графинчик, а к нему закуску на ваш вкус. На горячее прошу венский шницель – я только что оттуда, сравню с берлинским вариантом. Ха-ха…
Водка и закуска мгновенно оказались на столе. Фриц сам налил гостю первую рюмку. Тот выпил – и закрыл глаза от удовольствия:
– Она, это она. Эх и хороша! «Доорнкаат» – лучшая водка Германии. Как мне не хватает ее в Руре!
И без паузы предложил:
– Не откажите мне в любезности, составьте компанию. Поговорим о приятном – так надоели деловые разговоры.
Рыжий осмотрелся: клиенты все разошлись, химик остался один.
– Пожалуй, присяду на минутку.
Минутка растянулась на целый час. Новые приятели уговорили полбутылки водки и перемыли все косточки известным людям Мейенбурга. Шульц там родился и вырос, а теперь пытался зацепиться в столице. Румменсфельд пояснил, что работал в окрестностях городка на конезаводе богатого помещика Крехер-Баба и он порядочный жулик… Тут стороны сошлись. Насчет другого богача, Дирке-Зильмерсдорфа, мнения оказались разные. Так Павел, упомянув пару фамилий и похвалив местную водку, заполучил полезное знакомство.
В конце разговора он попросил:
– Фриц, дайте совет, где мне лучше всего остановиться на три-четыре дня. Чтобы было недорого и прилично.
– У меня есть свободная комната, – тут же ответил ресторатор.
– Здесь, на втором этаже?
– Нет, помещение под ресторан я снимаю. А живу на Квицоштрассе, это десять минут ходу отсюда. Комната светлая, обои поменяли недавно. Возьму шесть марок в день вместе с завтраком и ужином.
– А как у вас с детьми? Я не люблю, когда шумно.
– Детей покуда мы не завели, доходы не позволяют, – порадовал будущего постояльца Фриц. – Ну? Сейчас телефонирую Аделонде, она подготовит комнату. Я закрою заведение в десять вечера, жду вас здесь, дойдем до квартиры вместе, вы посмотрите и решите.
– Хорошо. Тогда я оставлю у вас чемодан.
Поймав очередного фурмана, штабс-капитан решил посмотреть на Берлин. Мелочи тоже бывают важны. Вот уже извозчики сюда вернулись. Вроде бы пустяк, но, с другой стороны, информация.
Разведчик гулял по улицам вражеской столицы до темноты. Он зашел в несколько магазинов, потолкался в толпе, слушая разговоры обывателей. На Унтер-ден-Линден, в фирменном универмаге Вертгейма, купил новых лезвий к безопасной бритве. И стал свидетелем раздраженного диалога между двумя почтенными бюргерами. Люди жаловались друг другу на тяготы военной кампании. Черный хлеб вздорожал с 30 пфеннигов за буханку до 66! Сало – с 85 пфеннигов за килограмм до марки и 60 пфеннигов. То есть все выросло вдвое! В тесто теперь добавляют картофельную муку и запретили выпекать в булочных торты и пирожные. А ведь война идет всего шестой месяц. Что же будет дальше?
В другом месте две женщины поругались из-за последнего куска бекона. Та, которой не хватило, обрушилась заодно и на мясника: почему ты не купил побольше? Торговец в сердцах ответил: где ж его взять? В Шлезвиге, столице свиней, осталось всего пять процентов от довоенного поголовья. Тоже ведь информация…
Сам город, и прежде обильно фаршированный военными, теперь превратился фактически в большую казарму. Колонны запасных маршировали взад-вперед, на улицах нельзя было протолкнуться из-за обилия солдатни. Военные патрули проверяли у них отпускные записки. Когда разведчик сел в трамвай до Фридрихштрассе, он насчитал в вагоне восемь офицеров.
Один раз в хаосе броуновского движения толпы возник элемент порядка. Мимо Бранденбургских ворот четким шагом, с сохранением рядов прошла рота гвардейских гренадер. Они пели: «Вот гвардия, что любит кайзера…» Павел с тротуара полюбовался ими и одновременно поежился. Не дай бог столкнуться с такими на поле боя…
Маршрутник отправился в знаменитый Тиргартен и прошел пешком всю Аллею победы. Осмотрел украшавшие ее тридцать две скульптурные группы бранденбургских маркграфов и заодно подслушал разговор двух лёйтнант-оберстов