Дважды штабс-капитан Лыков-Нефедьев выполнял особые задания командования. Его переодевали в форму германского офицера, придумывали правдоподобную легенду и сажали в этапный лагерь для военнопленных. Новичок слушал, влезал в разговоры, спорил или поддакивал, вызывал на откровенность. Никому из сидельцев и в голову не приходило, что он беседует с русским… Таким способом удалось, в частности, узнать, что в Риге существует тайная организация, готовящая побеги старшим офицерам и представителям титулованного дворянства из числа попавших в плен.
Выяснилось также, что подобные ячейки имеются по всей стране. Только из лазаретов Московского военного округа, где лечили раненых, сбежали около двухсот человек. А Одесская губерния и Закаспийская область просто кишели беглецами.
В конце лета Павлу добавили хлопот: поручили бороться с перебежчиками. Это явление захлестнуло русскую армию после неудач весенне-летней кампании. Из Могилева, из Ставки, пришла шифровка с тревожными сообщениями. Сначала с белыми флагами сдались три роты 8-го пехотного Эстляндского полка. Следом сдались еще две роты 54-го Минского полка. Затем произошла массовая сдача в плен солдат сразу двух полков: 84-го Ширванского и 195-го Оровайского. В последнем прапорщик Данилюк уговорил сложить оружие сразу целый батальон!
Штаб 5-й армии получил установку из ГУГШ. Германцы придумали новую хитрость. Они подбирали среди наших пленных тех, кто не хотел воевать, но готов был подзаработать. Готовили их и засылали к нам под видом бежавших. Пройдя незамысловатую проверку, эти предатели возвращались в строй и начинали пропаганду. Причем действовали по-хитрому. Сначала они заводили речи о том, что творится в Петрограде. Царица-немка, пока муж на фронте, спит с Распутиным. И дочек ему подсовывает! У стервы прямой провод из дворца к Вильгельму, которому она выдает наши военные секреты, поэтому германцы всегда их знают. Неча лить кровь за эту дрянь и ее супруга-рогоносца. Надо сдаваться в плен и ждать конца войны. А в плену не так уж плохо, был я там, жить можно…
Затем тевтоны пошли дальше. Однажды к линии наших постов вышли сразу 59 человек. Они оказались русскими солдатами, попавшими в плен и прошедшими там подготовку в качестве диверсантов! Служивые были вооружены винтовками, гранатами, а в саперных чемоданах тащили пять пудов взрывчатки. Начальник диверсантов, унтер-офицер 3-го Кавказского корпуса, сообщил, что им поручено взорвать мост через Западную Двину. Подготовку пленные проходили в разведшколе при главном разведывательном бюро Восточного фронта в Шавли. За удачные взрывы им обещали кучу денег, правда, за ними нужно было идти обратно через линию окопов…
Лыков-Нефедьев взялся разрабатывать кавказского унтера. Человек развитой и инициативный, тот сознательно записался в изменники, чтобы вернуться на родину. Германские разведчики не сумели его раскусить. Хитреца звали Иван Заболотнов. Вспоминая свои приключения, он постепенно рассказал много интересного. В частности, Заболотнов вспомнил одно из своих многочисленных заданий. После взрывов, учил его германский инструктор хауптман Поль, если не получится вернуться к нам, постарайся пролезть в Петроград. Там тебя будут ждать, дадут награду за диверсию и пристроят к делу. Запомни адрес: Газовая улица, дом семь, эпиляторий женщины-врача Дзекович. Пароль: «Нет ли у вас работы для полотера? Я согласен и на ночные уборки».
Павел вспомнил, что его отец занимается борьбой со шпионажем в столице. И послал ему секретное сообщение о раскрытом им новом адресе.
Глава 10Шпионы повсюду!
В кабинете начальника ЦКРО ГУГШ[115] шло важное совещание. Состав был серьезный. Руководил говорильней сам начальник отделения полковник Ерандаков. Присутствовали еще несколько важных господ. Главную квартиру представлял генерал-майор Таубе, ненадолго приехавший из Могилева для участия в совещании. Департамент полиции выступал в лице статского советника Лыкова. От жандармского корпуса присутствовал начальник штаба генерал-майор Никольский. И сидели два руководителя столичных охранных отделений: Петроградского – полковник Глобачев и Московского – полковник Мартынов.
Алексей Николаевич был единственным штатским в кабинете и по роду службы не занимался контрразведкой напрямую. Однако именно он первым потянул за кончик ниточки, когда обнаружил беседующими в ресторане крупного уголовника и крупного германского шпиона. С тех пор прошло восемь месяцев. Оперативная игра с противником перешла в новую фазу. Пора было принять насущные меры, но мнения участников совещания разнились.
Первым заговорил Таубе и описал накопившиеся разногласия:
– Господа! В конце прошлого года случайным образом статский советник Лыков выявил в обеих столицах наличие шпионской группы. Руководил ею персидскоподданный Мирзабула, а в числе его агентов значились полтора десятка уголовных. То есть произошла смычка этих элементов. Уголовная преступность отличается спайкой. Где пятнадцать фартовых, там завтра будет сто… Поэтому было принято решение ликвидировать обнаруженную агентурную организацию. Но, как часто бывает, вмешались обстоятельства. Из-за отсутствия координации между службами Мирзабула спасся. Московская сыскная полиция поймала его на торговле крадеными вещами: шпион действовал под легендой владельца кассы ссуд. И выслала в Персию, как порочного иностранца. После отъезда резидента агенты затаились. Охранные отделения столиц вместе с сыскными полициями не могли их отыскать до самого лета.
Опять вмешался Лыков, когда поручил своему сыну частным образом разыскать резидента в Персии. И тот нашелся в Тавризе! Мирзабула вел оттуда оживленную переписку по нескольким условным адресам. Проследив его корреспонденцию, контрразведка постепенно вышла на след всей организации. В отсутствие шефа ею руководил, судя по данным наблюдения, вице-резидент, рецидивист, находящийся в циркулярном розыске, Главанаков. Теперь КРО штабов Московского и Петроградского округов наблюдают за шпионской сетью. В ней насчитали до пятидесяти человек, включая вербовщиков, наблюдателей, ходоков. Сеть мощная: имеются распускатели пораженческих слухов, есть силовое подразделение из бандитов, а также агенты в гражданском и даже военном аппарате. Давно пора бы ее ликвидировать, но внезапно она стала нужна нам. То есть Верховному Главнокомандованию.
Таубе сделал многозначительную паузу, чтобы все поняли масштаб предстоящей задачи. Потом генерал продолжил:
– Ставка задумала несколько операций по введению противника в заблуждение. Масштаб дезинформации стратегический! Как донести тщательно замаскированное вранье до Берлина, Вены и Стамбула? Тут-то и вспомнили, что имеется подконтрольная нам готовая шпионская сеть…
– В каком смысле подконтрольная? – перебил барона Мартынов. – Вы внедрили туда своих людей?
– Нет, до этого пока не дошло. Но мы хотя бы знаем состав организации, читаем ее корреспонденцию, наблюдаем за перемещениями агентов.
– Состав знаем частично, – поправил приятеля Лыков. – Организация не может состоять из одних уголовников, те способны на силовые акции, но думать, добывать военные секреты, анализировать данные они не умеют. Кто-то руководит всей резидентурой. Кто-то умный и дееспособный. И это не рецидивист Главанаков, он же Пашка Бравый. Но мы пока не сумели раскрыть этого человека. В перехваченной переписке мелькает некий Князь. То ли это кличка – а такая кличка распространена у фартовых. То ли шеф действительно с титулом. Загадка.
– Внедрить туда своих людей не пытались? – настаивал начальник московской охранки.
Виктор Рейнгольдович покосился на своего приятеля Лыкова:
– Сеть Мирзабулы особенная, перс вербует свою агентуру преимущественно из числа преступного элемента. Ту, что известна нам. Ни военная разведка, ни вы, политическая полиция, туда не вхожи. Вхож только Алексей Николаевич, который ловит эту нечисть тридцать пять лет.
– Так ему и карты в руки, – хмыкнул Глобачев.
Сыщик только покачал головой. Начальнику Петроградского отделения ответил генерал-майор Никольский:
– Отсидеться никому не удастся, даже не пытайтесь.
В разговор вступил Ерандаков:
– Господа, дело не в том, кто куда вхож, а кто нет. У нас под носом работает вражеская агентура, мы ее знаем, но не арестовываем. Как так? Почему?
– Василий Андреевич, я же только что пояснил, – чуть повысил голос Таубе. – Мы хотим использовать эту агентуру в своих интересах.
– А цена интереса какая будет? – сварливо возразил полковник. – Ради одного теряем другое. Сколько солдатских жизней на кону? Пятьдесят шпионов с утра до ночи вредят армии, а вы… Я считаю так: арестовать всех, и делу конец!
Два охранника обменялись понимающими взглядами: вот дурак, а еще главный контрразведчик. И организовали против него сильную батарею. Мартынов напомнил, что искать новую измену трудно, проще следить за уже известной. Предатели сами себя обнаружат, когда явятся наниматься к Бравому.
Но Ерандаков никого не слушал и требовал закрыть лавочку. Для того, чтобы спасти жизни фронтовиков! Как будто другие этого не хотели…
Таубе не сдержался и резко ответил:
– Господин полковник, вам бы на фронт, шашкой махать.
– А я фронта не боюсь! – взъерепенился начальник ЦКРО, по происхождению донской казак. – Я…
Тут Лыков стукнул кулаком по столу так, что все вздрогнули:
– Тихо!
Из приемной просунул голову секретарь, посмотрел на собравшихся ошалелыми глазами и скрылся обратно за дверью.
Статский советник назидательно сказал хозяину кабинета:
– Барон Таубе намеренно обратил ваше внимание на то, что дезинформация имеет стратегический характер. Занимается этим Ставка Верховного Главнокомандования! Которой, напомню, руководит сейчас сам государь. Вы что, против воли государя выступаете?
Ерандаков смешался и начал было оправдываться, но ему не дали договорить, дружно отмахнувшись. Лыков довел идею своего друга до конца: