Для отвода глаз османы даже объявили себя в строгом нейтралитете. И принялись ждать германские деньги… Кайзер Вильгельм обещал им заем в 200 миллионов лир золотом.
Кавказский наместник генерал-адъютант Воронцов-Дашков именовался командующим войсками одноименного военного округа и наказным атаманом Терского и Кубанского казачьих войск. Однако лучшие годы сановника давно остались в прошлом. Друг Александра Третьего, бывший министр Двора, основатель «Священной дружины», приближался к восьмому десятку. И с трудом тянул служебную лямку в мирное время. А тут война. В армейские дела Илларион Иванович не лез, занимался гражданскими, предоставив военные вопросы своему помощнику генералу Мышлаевскому. Тот оказался на ответственной должности при стареющем наместнике во многом случайно. Александр Захарович Мышлаевский никогда не воевал, службу провел в тиши кабинетов Генерального штаба и Николаевской военной академии. Профессор истории русского военного искусства! Получив корпус на Кавказе, поднялся до второго лица в крае. Научные монографии генерал от инфантерии писал хорошо. Но командовать борьбой против турок – совсем другое дело. Эти ребята славились храбростью, упорством, неприхотливостью, а еще жестокостью. Картина получалась неавантажная: вот-вот начнется кровопролитие, а первые два вождя в крае никуда не годятся. Немного скрадывал ситуацию начальник штаба округа генерал-лейтенант Юденич. Боевой – дважды ранен японцами, награжден золотым оружием. Умный, инициативный, уважаем войсками.
Кроме того, сам по себе Кавказский корпус являлся гордостью русской армии. Славные полки – Ширванский, Самурский, Тифлисский, Кубинский и другие – в прошлом веке покорили Чечню и Дагестан, взяли в плен Шамиля, захватили с бою Карс и Эрзерум, подчинили Черкесию. Каждый солдат, особенно из гренадерского корпуса, являлся умелым одиночным бойцом, приноровившимся к горной местности. Таким людям сам черт не брат, они просто не знали равных себе противников, будучи заранее уверенными, что одолеют любого.
Кавказская армия приготовилась занять фронт от Черного моря до озера Урмия. Семьсот двадцать верст, да каких! Армянское нагорье находится на высоте до 2500 метров. С востока на запад оно пересечено пятью труднопроходимыми горными цепями, высота которых превышает уже 3000 метров. Действия крупных масс войск, тем более с артиллерией, в таких условиях просто невозможны. Лишь между второй и третьей цепями (если считать с севера на юг), а именно между северным и средним Армянским Тавром, расположена полоса плоскогорий, пригодная для военных действий. Называется она Эрзерумская долина, и все колесные пути, связывающие Закавказье с Анатолией, проходят здесь. Замыкает долину город-крепость Эрзерум. Он – ключ к позиции. С востока этот район прикрывается сразу тремя цепями возвышенностей, представляющими собой естественный оборонительный рубеж. Дорог нет, лесов для топлива нет, населенных пунктов почти нет. Зимой толщина снегового покрова достигает двух метров, в низинах – четырех. Морозы опускаются до –30 градусов по Цельсию. Выдерживать их при отсутствии дров невозможно. А зима длится пять месяцев…
Когда на западе уже вовсю говорили пушки, на юго-востоке по обе стороны границы шла скрытная подготовка. Роль разведки в таких условиях возросла. И поручика Лыкова-Нефедьева срочно отозвали из Персии, из отряда генерала Фидарова, в распоряжение разведывательного отдела штаба Кавказского корпуса. Корпус спешно переформировывался в армию по штатам военного времени. Вводилось полевое управление войсками, вставали в строй запасные, подвозились огнеприпасы, шли учения по боевому слаживанию.
Николай Лыков-Нефедьев был послан на границу с Турцией, в Сарыкамыш, и прикомандирован к знаменитому 156-му пехотному Елисаветпольскому генерала князя Цицианова полку. Формально он стал начальником команды пешей разведки. На самом деле поручик должен был обеспечить разведку агентурную, негласную, из числа подданных Османской империи, живших на той стороне границы.
Николай привез с собой из Персии уже проверенный в деле образ армянского торговца средней руки по имени Ашот Тер-Егизар-оглы, родом из Джульфы, что под Исфаганом. Молодой, услужливый, почтительный к старшим, знающий несколько местных языков, коммерсант умел нравиться людям. Пронырливый и при этом обаятельный, он быстро наладил знакомства в горах. Причем с Ашотом охотно имели дело и гордые турки, и хищники-курды, не говоря уже о многочисленных армянах. Именно последние стали основой агентуры, а еще проживающие тут же айсоры. Улыбчивый торговец платил своим людям золотом, устанавливал доверительные отношения, давал посильные поручения. Вскоре под его командой состояло уже десять агентов-вербовщиков и тридцать агентов-ходоков и наблюдателей.
Дело осложнялось тем, что подобная организация – из армян – существовала и ранее, причем не один год. Но на должность начальника разведывательного отдела штаба округа пришел неподготовленный офицер. Он по-своему видел принципы агентурной работы. Новичок разогнал старые резидентуры, а новые создать не смог… Теперь Николай наспех исправлял его ошибки.
Другая проблема существовала с картами. Турки сами не имели хороших карт прилегающих к России вилайетов. Наши военные топографы составили свои карты еще в 1878 году, но – 20 верст в дюйме. Для действий малыми войсковыми формированиями это было неудобно; потом, за прошедшие почти сорок лет листы устарели. Имелся хороший план позиции Деве-Бойну с фортами вокруг Эрзерума (250 саженей в дюйме), но турецкая местность далее двух переходов от границы оставалась неизученной[18].
В течение сентября и октября Тер-Егизар-оглы обследовал всю местность от Черного моря до озера Ван. Создал ячейки своей резидентуры в Гассан-Кале, Алашкерте и Баязете, дважды прошел Шах-Ел – «Царскую дорогу», старинный тракт, соединяющий Трапезунд, иначе Трабзон, с Тегераном. Он смог проникнуть даже в Эрзерум – главный укрепленный пункт турецких позиций. Сильную группу из наблюдателей разведчик завербовал в Дерсиме. Этот горный район Восточной Анатолии населяли армяне и курды. Причем здешние курды принадлежали к секте Али-иллахи, враждебной туркам-суннитам, и охотно согласились помогать загадочному коммивояжеру. Правда, тот выдавал себя за персидскоподданного, работающего на германскую разведку!
В своих походах Чунеев[19] испытал много необыкновенных приключений. Однажды его попытались ограбить хемшилы – армяне, принявшие ислам. Он с трудом выкрутился, пообещав привезти взамен русские сапоги с голенищами гармошкой, которые были у горцев в моде. В другой раз поручик прошел огромной пещерой, протянувшейся по Эрзинжанской долине на двадцать верст. Извилистая, со множеством ответвлений, она представляла большую опасность для путников. Соваться туда без проводника было смертельным риском – расщелина погубила множество любопытных. Николай нанял опытного контрабандиста, который гонял через знаменитый ход свои караваны, и благополучно вышел наружу. Внутри он разглядел подземное озеро, большое и глубокое, а на его берегах – загадочные артефакты древних цивилизаций. Видимо, Лыков-Нефедьев был первым европейцем, увидевшим это чудо природы.
В перерывах между ходками поручик занимался своей командой. А еще проникался духом полка, в который его временно забросила судьба.
156-й Елисаветпольский полк носил имя своего вечного шефа князя Павла Цицианова. Этот храбрый генерал был предательски убит в 1806 году у стен Баку ханом Хусейном-кули. Князю отрезали голову и отослали в подарок персидскому шаху… Довольно молодой (создан в 1864 году), полк прославился в последней войне с турками. 4 мая 1877 года он штурмом взял форт Эмир-Оглы-Табия на Гелевердинских высотах, прикрывавший подступы к городу-крепости Ардаган. Затем елисаветпольцы последовательно захватили в кровопролитных боях Аладжинскую и Деве-Бойнускую позиции, чем обеспечили падение Ардагана.
В корпусе полк называли «полтораста шестым», а его чинов – гелевердинцами, за ту знаменитую атаку. На память о прошлой войне елисаветпольцам вручили Георгиевское знамя – редкую и высокую награду, и серебряные щитки на фуражки «за отличие». Вместе с кунаками – 155-м пехотным Кубинским полком – они стояли в Сарыкамыше, вблизи границы. А там всегда было неспокойно… Для приобретения боевого опыта нижних чинов из команды пешей разведки посылали в помощь геройской 26-й бригаде пограничной стражи. Они участвовали в схватках с контрабандистами, ловили барантачей-курдов[20], татар-разбойников[21] и русских беглых каторжников, несли при этом потери. В делах на кордоне погибли двое солдат и трое были ранены. Поручик Лыков-Нефедьев пару раз угодил в переделки, но вышел из них благополучно. Зато его разведчики отточили приемы ближнего боя не в учениях, а в настоящих сшибках. Что очень им потом пригодилось. А стреляла команда благодаря такому подходу на «сверхотлично». Все, кто носил на рукаве зеленый басон, являлись особо подготовленными воинами, всегда готовыми лезть в самое пекло[22].
Ближайшим помощником командира стал младший унтер-офицер Антон Золотонос. До военной службы он работал силовым акробатом в бродячем цирке. Очень смелый, необыкновенно физически развитый, Антон проделывал удивительные вещи. Во всей бригаде его сумел побороть только Лыков-Нефедьев. И то с использованием секретных приемов, заимствованных у отца и дяди Вити Таубе.
Офицеры полтораста шестого присмотрелись к командированному и приняли его в свою семью. В кавказских полках товарищество было давней традицией. А значение разведки в них объяснять не приходилось. Николай тоже изучал сослуживцев: чему у них можно научиться? Молодой поручик уже имел боевой опыт, но стремился его расширить. Скоро война, надо быть готовым к ней. И он не стеснялся спрашивать и перенимать.