– А… Помыться бы ему…
– Пытались – не дается, – улыбнулся барон. – Но давай заканчивать разговор, а то наш грязнуля очень обидчивый.
У них осталась одна неясность. Через организацию Макаева – Главанакова – Мирзабулы ГУГШ дурило не только турок, но и немцев. Тем очень хотелось знать заранее направление главного удара русской армии в грядущую весенне-летнюю кампанию. Настоящий удар Ставка готовила на Западном фронте, а в качестве дезинформации предлагала Юго-Западный. В таком духе Анисимов и сообщал в Берлин. Однако обстановка изменилась. В минувшем 1915 году, когда русские армии откатились далеко на восток, лишь одна Италия помогла ей тем, что напала на Австро-Венгрию. Австрийцы перебросили из Галиции на итальянский фронт целых 12 дивизий. Это позволило нашим устоять во время Великого бегства. Теперь пришло время отдавать долги. Все четыре битвы при Изонцо окончились для потомков древних римлян большими потерями. Причем при полном отсутствии результатов. В январе этого года швабы неожиданно сами перешли в атаку. Выходило так, что союзной армии нужно было помогать. И Ставка действительно перенесла направление главного удара на юг, к Брусилову. Где враги его и ждали, исходя из сведений, полученных от Анисимова.
– Как поступим с Брусиловым? – заострил вопрос Лыков.
– Будем держаться прежней линии, – развеселился барон. – Противник подумает, что это дезинформация. А нам того и надо.
Статский советник уже направлялся к двери, когда генерал-майор сказал ему в спину:
– Ты мне скоро понадобишься. Поедешь в Гагры.
– Это еще зачем? – удивился сыщик, возвращаясь. – Море холодное, купаться нельзя…
– Там где-то прячется база германских подводных лодок. А может, и не одна. Возле мыса Пицунда точно есть.
Лыков сел и засыпал друга вопросами:
– У нас в тылу? На Черноморском побережье? База германских лодок?
– Да.
– Но… в военное время как это возможно?
– Местные их прикрывают, кормят, помогают в снабжении, – хладнокровно объяснил разведчик. – Ребята набираются сил, пополняют запасы и – снова в море, топить русские корабли.
– И мы спокойно смотрим на такое безобразие? – начал заводиться сыщик.
– Очень трудно с ними справиться. Войск нет, все на фронте. Слабые этапные пункты вдоль редких дорог, при них десяток ратников ополчения – вот и вся армия. А в лесной чаще, в сторону гор – тайные лагеря беглых военнопленных. На побережье – сама база. Вокруг только мусульмане, имеющие к нам старые счеты еще со времен очищения Западного Кавказа от черкесов. Мстят за прежние обиды! Германцы – союзники турок-единоверцев, значит, лучшие друзья. Кто явится туда чужой, зарежут. А придут войска – предупредят, и лодки уплывут. Вот такие дела…
– И что я один там сделаю? – возмутился Лыков.
– Возьми с собой Азвестопуло, вдвоем горы свернете… Кавказские. Вы в колымских сопках повоевали, считай, готовые горные стрелки. Но это не завтра. Все, иди. Когда ситуация созреет, я вас вызову.
Алексей Николаевич простился с другом и ушел. До отъезда у него оставалось еще два часа, и сыщик решил прогуляться по Ставке. Не так уж и часто он сюда попадал. Но оказалось, что глазеть тут было не на что.
Таубе вместе с другими помощниками генерал-квартирмейстера располагался в здании губернского правления, рядом с домом губернатора. Эти строения окружал большой сад, террасами спускавшийся к реке. Вместе с отцом-государем проживал наследник-цесаревич. Говорили, что он и спит с ним в одной комнате на обычной походной кровати. Сейчас наследника в ставке не было: он простыл в декабрьской поездке на фронт и лечился в Царском Селе.
Кроме этих двух строений, вокруг было рассыпано еще несколько домов поменьше: комендатура, гаражи, лазарет. Тут же располагались миссии союзных армий. Их стало больше – подтянулись итальянцы. Еще одно солидное здание – бывший окружный суд – заняли вновь созданные управления.
Невдалеке, на железнодорожной ветке, приютились два литерных поезда. Сыщик знал, что они оба в распоряжении царя. В одном передвигается он, в другом – свита и охрана. И никто заранее не знает, в какой литер – «А» или «Б» – сядет венценосец.
Территорию главной квартиры теперь охраняли не только гвардейские полевые жандармы, но и специально созданный для этого георгиевский батальон. Все нижние чины его имели кресты за подвиги, совершенные на фронте.
Рассматривать сыщику было нечего, суета большого ведомства угнетала его, и он уехал на вокзал.
Прибыв в Петроград, командированный заскочил домой, принял ванну, сменил сорочку, позавтракал и направился на службу. Там его встретил встревоженный помощник:
– Алексей Николаич! Иван Федорович пропал.
Статский советник тут же вспомнил слова барона Таубе: выводи Анисимова из игры! Черт, неужели он пошел знакомиться с новым резидентом? На свой страх и риск, поскольку разрешение на встречу мог дать только Лыков. А он бы не дал после запрета Таубе. Но подполковник, воспользовавшись отсутствием сыщика, похоже, решил проявить инициативу.
– Сядь и успокойся, – приказал Алексей Николаевич Азвестопуло. Тот послушно присел и надолго замолчал. Наконец старый сыщик взялся за молодого: – На квартире спрашивал?
– Конечно! С этого и начал. Он ушел вчера между тремя и четырьмя пополудни. И с тех пор нет его нигде.
– Что сказал Иван Федорович перед уходом?
– Ничего не сказал. Дома была только жена хозяина, Лукич отлучился.
– Хм. Больницы обзвонил?
– Нет, я телефонировал в участки. И сводку происшествий смотрю. Ой, плохое у меня предчувствие…
– Не каркай, – оборвал коллежского асессора Лыков. – Мог загулять.
– Вторые сутки уже гуляет. Такого за Ансимовым раньше не водилось. Алексей Николаевич, подключите Левикова, пускай он накрутит хвосты своим надзирателям. На сердце тяжело. Надо всем искать, а не только нам с вами.
Филиппов ушел в отставку с должности начальника ПСП, и теперь его обязанности временно исполнял бывший помощник Левиков. Статский советник послушал Азвестопуло и взялся за трубку экриксона.
– Александр Степанович, здравствуйте, это Лыков, – начал он разговор. – Мы с Сергеем Маноловичем немного волнуемся. У нас человек пропал…
Потом он замолчал и некоторое время слушал. И вдруг сказал такое, от чего Азвестопуло вскочил:
– Да, подполковник… Да, сорок пять, залысина… Ах так? Мы сейчас приедем.
Два сыщика смотрели друг на друга и не могли вымолвить ни слова. Наконец грек спросил сквозь зубы:
– Где?
– На Горячем поле. Ножевое под левую лопатку. Взяли бумажник, запонки, портсигар – чтобы подумали на ограбление.
…Анисимов пришел на квартиру князя Макаева по просьбе резидента. Тот сказал: гость оттуда прибыл, хочет с вами познакомиться. И подполковник не удержался перед соблазном.
Макаев снимал половину этажа в домике за Нарвской заставой. Он проживал там как член Самарского земского военно-промышленного комитета. За шпионом очень осторожно следили лучшие филеры охранного отделения, и делали это не с утра до вечера – такое наблюдение предатель быстро бы заметил. Топтуны филировали только тогда, когда имелось хорошее прикрытие. При малейшем риске обнаружения они уходили с поста – этого требовал Лыков.
Когда разведчик явился, резидент сказал:
– Германский обер-лейтенант ждет в двух кварталах отсюда. Птица важная, прибыл из самого Берлина! Поэтому мы должны проявить осторожность.
– Само собой, князь. А какую осторожность?
– Выйдем с вами не через парадное, а через заднюю дверь. Сначала вы, и пускаетесь налево, к Огородному переулку. Я вас через пять минут догоню.
– Как скажете, – пожал плечами подполковник. – Ну, я пошел?
Он двинул через двор и не видел, что из парадного вывалился некто в офицерской форме, замотанный в башлык на его, Анисимова, манер. Этот некто отвлек внимание филера. Сам резидент шмыгнул следом за Иваном Федоровичем. В Огородном переулке они плюхнулись в финские сани, как будто нарочно поджидавшие их. И через полчаса оказались в Автово. Когда входили в неприметный домик, офицер сказал через плечо:
– А вы говорили: в двух кварталах…
– Конспирация, – равнодушно пояснил Макаев.
В большой комнате, куда они прошли через пустую переднюю, на стуле сидел детина уголовного вида и крутил в пальцах кастет. А второй маячил у окна, держа руки в карманах.
– И который из них обер-лейтенант? – обернулся Анисимов к спутнику, кладя пальцы на кобуру. – На вид оба бандиты.
– Ца-ца-ца! – крепко взял его за рукав тот, кто стоял.
Князь пояснил:
– Они и есть бандиты. Силовой отдел нашей организации. Этот – Главанаков, мой ближайший помощник. А на стуле сидит Федька Худенький. Обращаться с кастетом умеет очень хорошо. Так что… ответьте на пару вопросов.
– Каких еще вопросов?! – крикнул подполковник, почувствовав, как у него подогнулись от страха ноги. – Вы так с дворником разговаривайте, а не со штаб-офицером!
Но резидент отошел в сторону и кивнул Главанакову.
– Вопрос первый: где сейчас Лебедев? – спросил фартовый, не разжимая рук.
– Какой еще Лебедев?
– Василий Иваныч, начальник Восьмого делопроизводства Департамента полиции. Ты же у него, сволочь, служил перед войной чиновником для письма.
У контрразведчика похолодело внутри, но он продолжил отговариваться:
– Я знаю только одного Лебедева, интенданта Гвардейского корпуса. И он Павел Аркадьевич. Ах да, есть еще Лебедев в Главном артиллерийском управлении. А этого, которого ты назвал… как уж?
– Василий Иванович, – подсказал второй фартовый, вставая и заходя Анисимову за спину.
– Но…
Подполковник обернулся к нему, но договорить не успел: Главанаков сзади ударил его ножом под лопатку…
Всего этого сыщики еще не знали. Однако вместо того, чтобы ехать в полицейский морг, Лыков первым делом направился на Гончарную. Причем выгреб из стола браунинг и велел вооружиться помощнику. Пояснил:
– Они могут прийти к Белову, чтобы свести счеты и с ним. Анисимов же у Лукича снимал квартиру. И к Сапогину его Лукич направил.