[21] подземное метро шло до Царскосельского вокзала. Там имелись электрическая дрезина и две небольшие открытые платформы на 20 посадочных мест каждая. Работы по прокладке метро были выполнены с мая 1905 г. по лето 1912 г. Все это время прилегающий к Александровскому дворцу район был закрыт, а по проволочным заграждениям пущен электрический ток. Вывоз большого количества земли и другие строительные работы маскировались сооружением Федоровского городка. Этот городок представлял собой обширные казармы для Собственного Его Величества конвоя и Собственного Его Величества сводного пехотного полка, которые осуществляли непосредственную охрану монарха. Замечу, что эти казармы были выполнены с многочисленными архитектурными излишествами в псевдорусском стиле.
Руководил работами по строительству метро тайный советник Николай Павлович Гарин, который с 19 июля по 9 ноября 1905 г. был директором Департамента полиции, а позже его сделали сенатором. Обычно это была одна из форм почетной отставки. Но до 1917 г. Гарин был близок к императору и использовался им для секретных ревизий статских и военных учреждений.
На взгляд автора, версия о существовании метро весьма вероятна. В ее пользу говорит то, что Александра Федоровна часто по многу месяцев передвигалась только в коляске, да и малолетним детям было трудно добраться пешком по подземному ходу. А подземные ходы в Царском Селе были построены еще во времена Екатерины Великой. Косвенным свидетельством наличия метро является непомерно большая мощность царскосельской электростанции, которая превышала любые мыслимые потребности дворцов Царского Села. Добавлю, что раскрытию тайн Александровского дворца долгое время мешало наличие там какой-то сверхсекретной конторы ВМФ. Однако в конце 1990-х гг. выделили под музей полдворца, но другая половина и подвалы контора занимала, как минимум, до 2010 г.
Любопытно мнение о метро известного историка жизни царской семьи И.В. Зимина. По сему поводу он даже написал статью: «Городская мифология: вечная легенда – царскосельское метро». В ней содержится ряд исторических фактов, связанных с охраной Александровского дворца, например «была специальная морская “подвальная” команда, которую возглавлял капитан II ранга Ланг. Перед приездом в резиденцию Николая II в его обязанности входила личная проверка всей дренажной системы Александровского парка. Офицер с двумя матросами лично проползал по всем дренажным трубам парка в поисках возможных мин, после чего металлические решетки отверстий, выходивших в пруды, закрывались и опечатывались. И сегодня выходы дренажно-канализационной системы хорошо заметны на берегу Фасадного пруда Александровского парка, и они также закрыты металлическими решетками».
Ну а о самом метро сказано… три строчки: «И все-таки история неразрывно связана с мифами и значительная часть наших знаний о прошлом – это стандартизированные исторические мифы. Поэтому так иногда хочется поверить и в таинственные рассказы о царском “метро”»[22].
Что же это? Отрицание существования царского метро? Мол, полный бред! Или, наоборот, автору хочется намекнуть на реальность его существования? Оно и понятно – подписку давал, да и просто можно лишиться допуска в архивы.
А теперь вновь вернемся к системам связи Александровского дворца. Начну с того, что все телефонные кабели, ведущие в Александровский дворец, были подземными и бронированными. Между тем по всей России телефонные кабели были только воздушными. Даже в западных русских крепостях наши генералы решили сэкономить и не делать подземных кабелей – дорого. В результате воздушные кабели выходили из строя от разрывав германских снарядов. Это приводило к потере связи между крепостью и фортами, как это случилось в Ковно в 1915 г.
Помимо обычного кабеля, связывавшего Александровский дворец с городским телефонным узлом Петербурга, имелся и секретный кабель, соединявший покои императора с Зимним дворцом, а там была возможность подключения и к городской сети.
В начале марта 1917 г. революционная охрана отключила все телефоны в Александровском дворце, но о существовании «спецсвязи» никто не знал. Позже графиня Буксгевден напишет в мемуарах: «С обитателями Зимнего дворца мы все еще могли беседовать по частной телефонной линии, хотя обычные телефоны уже давно отключили».
Как писал Зимин: «В Палисандровой гостиной Александры Федоровны на полушкафу у задней стены установили два телефонных аппарата. Один из них соединял со Ставкой Верховного главнокомандующего русской армии в 1914 г…
Возможно, именно этот телефонный аппарат стал источником слухов, что императрица – шпионка и по прямому телефонному проводу разговаривает с Берлином. После Февральской революции 1917 г. в Александровский дворец даже приезжала специальная комиссия для проверки этих слухов. Конечно, они не подтвердились»[23].
Видимо, кто-то направил не дюже грамотных революционеров-«февралистов» по ложному пути. Телефонный кабель в Берлин – да это полнейший бред! А, тем не менее, связь с кайзером была!
Война войной, а Александра Федоровна переписывалась с братом Эрнстом (Эрни), который служил в Генеральном штабе. Александра Федоровна не скрывала от мужа факт переписки с полковником германского Генштаба. 17 апреля 1915 г. она пишет мужу: «Я получила длинное милое письмо от Эрни. Он пишет: если кто-нибудь может понять его (то есть тебя) и представить себе его переживания, то это я. Он крепко тебя целует… хотел бы найти выход из сложившейся ситуации и полагает, что кому-нибудь следовало бы приступить к наведению моста для переговоров. У него возник такой план: неофициально направить в Стокгольм доверенного, который там встретился бы с человеком, столь же частным путем присланным тобою, и вместе они разрешили бы преходящие затруднения. План его исходит из того, что в Германии не питают действительной ненависти к России»[24].
Далее в письме Александра Федоровна уточняет, что план этот уже реализуется: «Два дня тому назад Эрни распорядился послать туда [в Стокгольм] к 28-му одно лицо, которому сказано пробыть там с неделю… Я немедленно написала ответ и через Дэзи послала в адрес этого господина. И сообщила ему, что ты еще не возвратился [из поездки в Ставку] … Конечно, В. обо всем этом ничего не знает. Эрни пишет, что они [немцы] стоят во Франции, а также на юге и в Карпатах прочной стеной. Они утверждают, что уже захватили 500 тысяч наших пленных. В общем все письмо милое и любезное. Оно доставило мне большую радость»[25].
14 июля 1916 г. императрица пишет Николаю из Царского Села: «Только что принимала 6 немецких и 5 австрийских сестер [милосердия. – А.Ш.] – это настоящие светские дамы: ничего похожего на тот плохой подбор, который туда отправлен нами. Они привезли мне письма из дому и от Ирен, все шлют тебе привет»[26].
Замечу, что сразу после ареста семейства Романовых в Александровском дворе в марте 1917 г. царь и царица принялись жечь бумаги.
Из царского дневника, 11 марта 1917 г.: «…продолжал сжигать письма и бумаги…». 12 марта: «После чая продолжал приводить бумаги в порядок». 13 марта: «Все еще возился с старыми делами».
«Тем же занята Александра Федоровна: она сожгла до шести пудов бумаг, в том числе около пятисот писем от иностранных адресатов. Видели это все. Знал об этом и министр юстиции Временного правительства Керенский, отвечавший за арестный режим во дворце. Но не пытался воспрепятствовать. Знали и тогда же говорили об этом придворные. Фрейлина Ден, например, пошучивала, что Вырубова ходит по двору “почерневшая от каминной гари, как истопница”, называла ее “мадам Печная Вьюшка”»[27]. Что было сожжено, никто не знает. Но понятно, что все связанное с переговорами с немцами полетело в печь в первую очередь.
Но был и более надежный, а главное, оперативный канал связи – радио. Представлением в Совет министров от 14 августа 1914 г. военный министр В.А. Сухомлинов ходатайствовал о сооружении 300-киловаттных радиостанций в Москве на Ходынском поле и в Царском Селе под Петербургом, а также отдельной большой приемной и маломощной передающей радиостанции в Твери. Установку станций предполагалось передать «Русскому обществу беспроволочных телеграфов и телефонов». Для реализации проекта Военного ведомства РОБТиТ получило от российского правительства 5 млн рублей.
Ну что ж, связь с союзниками – дело архиважное, тем более что германские крейсера в самом начале войны порвали все подводные телеграфные кабели, соединявшие Петербург с Парижем и Лондоном. Но зачем строить мощную радиостанцию в Царском Селе? Куда выгоднее сделать это в Петрограде. Ведь переговоры с союзниками вел не лично царь, а представители МИДа или Военного министерства. Представим себе, министр иностранных дел хочет отправить важную и срочную телеграмму в Париж. Так он должен направить фельдъегеря в Царское Село, там отправить телеграмму, затем дождаться ответа и опять малой скоростью в Питер.
Место радиостанции определял сам царь, и руководствовался он не соображениями оптимизации связи с Парижем и Лондоном, а возможностью для личных дипломатических маневров. Ну а говоря по-русски, для связи с кайзером.
Обратим внимание, что в списке станций, с которыми был связан царскосельский радиотелеграф, наряду с Лондоном и Парижем оказался город Науэн (Nauen). Да это же пригород Берлина, где находилась мощная радиоустановка, которой пользовался сам Вильгельм II!
Царскосельская станция заработала 28 января 1915 г. Рабочий диапазон длинноволновой – 5,7 и 9 тысяч метров. Скорость передачи – до 70 слов в минуту.
Ну а какие слова передавались в Науэн, мы не узнаем никогда. Временному правительству и в голову не пришло провести обыск на царскосельской радиостанции и хорошенько допросить персонал. Не знали или не хотели? Зато интенсивно искали телефонный кабель, который «вел в Берлин в спальню кайзера».