– Там не было салфетки.
– Была.
– Не было.
– Ай-яй-яй, нехорошо обманывать взрослых, – пожурил подростка Степан Ваныч, наблюдавший со своего поста за этой беседой.
– Слышал? – спросил молодой человек.
– Да пошел он, – сказал подросток. – Зачем ты меня вообще сюда привел? Ты обещал на автошоу. А здесь ментовка.
– Если будешь так разговаривать, так и будет тебе «ментовка», – назидательно сказал Ваныч. – Ишь ты…
– Мне нужно зайти к одному знакомому. А потом мы пойдем на автошоу, – сказал молодой человек. – Но только если ты будешь себя хорошо вести. Усвоил?
– Е-мое, – мальчишка поднял глаза к потолку. – Не трогать. Сидеть. Не ковырять.
– Тогда пошли.
Перед Таней Лопатко лежал исчерканный лист, которому уже не суждено было стать началом обвинительного заключения. Как говорил старина Хемингуэй, главное – придумать первое гениальное предложение, а потом все пойдет как по маслу. Таня этого не знала, но с первым предложением у нее сегодня что-то не клеилось. Она нарисовала замысловатый орнамент в углу. Что-то похожее на арабскую вязь. Нарисовала сидящую человеческую фигурку с поднятыми руками. Над человечком – темное облачное небо. Попробовала нарисовать пистолет марки ПМ, но у нее ничего не получилось. Задумалась: а почему она не умеет рисовать пистолеты? Она знает «макарова» как свои пять пальцев, где что расположено, и как оно работает. А нарисовать не может. Почему? Наверное, ей надо было после школы поступать в физкультурный. Или на химфак в университет.
На самом деле ей просто очень не хотелось писать это обвинительное заключение. Но – надо, Федя, надо.
И в тот самый момент, когда Таня положила перед собой новый чистый лист и контуры того самого первого гениального предложения уже нарисовались в ее воображении, – в дверь постучали.
– К вам можно?
На пороге кабинета стоял смутно знакомый мужчина. За руку он держал какого-то мальчишку.
– Здравствуйте, Татьяна Леонардовна. Вы меня, может, не помните… Я – Виктор. Мы познакомились на вечеринке в «Дионе».
– Да, конечно.
Она вспомнила. «Дион», удачная сделка с цейлонским чаем. Его зовут Виктор, и он в тот вечер терся возле Денисовой подружки.
– А этот молодой человек? Ваш сын?
– Это Артем. Племянник.
– Пришел во всем сознаться, Артем? – Таня наклонилась вперед и улыбнулась, как улыбаются добрые тетушки-инспектрисы в сериалах про милицию.
– Чего? – Мальчишка хмуро посмотрел на Виктора.
– Мы собирались на автошоу: «Салон Две Тысячи», знаете? Думали взять с собой Дениса Петровского. А его не оказалось на месте, – объяснил Виктор. – Билет пропадает. Я вот и вспомнил о его симпатичной коллеге. Может, вырветесь на часик-другой?
Мальчик Артем с усилием высвободил свою руку из руки Виктора, решительно прошел через кабинет и плюхнулся в кресло напротив Тани Лопатко. Он с минуту пристально смотрел ей в лицо, потом взял карандаш со стола, повертел в пальцах, положил обратно и широко зевнул.
– Странно, – совершенно искренне призналась Таня, поглядывая то на Артема, то на Виктора. – Вот так, вдруг… Очень странно. Может, вы тоже присядете?
– Извините, если мы не вовремя… В самом деле, как снег на голову: бац, автошоу, – Виктор негромко рассмеялся. Смех у него был приятный и вполне естественный.
– Мы пойдем, пожалуй. Я и не подумал. Рабочий день, и все такое. А тут мы: бац…
– Ты второй раз говоришь «бац», дядя, – заметил Артем.
– Пошли, вставай, – сказал ему Виктор.
– Я решил во всем сознаться, – сказал Артем.
– Нет, нет, погодите, – сказала Таня. – Дайте сообразить…
– А у вас пистолет есть? – спросил Артем.
Едва бросив взгляд на это чудо автотехники, Таня поняла, что курбатовский «Пежо» здесь и рядом не стоял. Задние дверцы распахивались назад, как в генеральских лимузинах времен второй мировой войны. Усевшись на заднее место (рядом с водителем сел Артем, сказав, что он уже вчера забил), она увидела на спинке переднего сиденья телеэкран и сразу поняла, что постесняется спросить марку автомобиля.
– Я неделю салон не чистил, так что вы не пугайтесь, – сказал Виктор.
Таня с удивлением обнаружила, что они уже мчатся по Магистральному проспекту в четырех кварталах от прокуратуры.
– Вам удобно?
Она вздрогнула и пробормотала невпопад:
– Переживем…
– Что? – не понял Виктор.
Пока она раздумывала, что ответить, они уже приехали. Виктор, почти не снижая скорости, въехал на платную стоянку у Футбольного Манежа, где проходил автосалон, – шлагбаум едва успел подняться. В окне сторожевой будки Таня успела заметить подобострастно улыбающееся лицо охранника.
Когда они предъявили билеты и переступили порог Манежа, Артем тут же ринулся к вращающемуся подиуму, где стояла серебристая спортивная машина и вокруг танцевали полуголые красавицы, – и исчез в толпе. Виктор поинтересовался, с чего бы Таня хотела начать: с «немцев», «итальянцев», «американцев»? Или по чашке кофе с коньяком для начала?
– А Артем? Вы не боитесь, что он потеряется? – спросила Таня.
– У него есть телефон, – сказал Виктор. – Созвонимся.
Для начала они посетили стенд компании «Тексако», где подзаправились виски с содовой из широких стаканов и посмотрели, как девушки в ковбойских костюмах отбивают чечетку на деревянных досках.
– Вы говорили, помнится, что у вас «Вольво»? – поинтересовался между делом Виктор.
– Нет, у меня «Опель», – ответила Таня. О том, сколько лет этому «Опелю», она предпочла не говорить. Да ее об этом и не спрашивали.
– Тогда мы начнем с «немцев», – сказал Виктор. – Что будет естественно.
Они обошли стенды «Ауди», «Мерседес» и «Фольксваген», обращая внимание в первую очередь на модели желтого и красного цветов. Суровые парни в двубортных костюмах с бейджиками, которые следили за тем, чтобы никто не поцарапал зеркальный лак бортов или не испортил кожаную обивку салона, вдруг начинали улыбаться, когда с ними заговаривал Виктор. Они отщелкивали замки на дверцах и галантно предлагали Тане присесть на водительское сиденье, подержаться за руль и понажимать кнопочки, отвечали на любой ее нечаянный вопрос сложносочиненными и сложноподчиненными предложениями, а когда ей надоедало сидеть и спрашивать, они протягивали свои крепкие сухие ладони, чтобы помочь ей выйти из машины.
– Что-нибудь понравилось? – спросил Виктор.
– В общем… – Таня вспомнила свой старенький автомобильчик. – В общем, понравилось.
– На самом деле это хлам, – сказал Виктор, когда они сделали привал у стенда «Кастрол» и пили кислое калифорнийское вино. – Пошли, покажу кое-что.
Приземистая желтая машина не стояла, а скорее лежала, распластавшись, на круглом вращающемся подиуме. Подиум был огорожен ленточками, вокруг стояли целых четыре мордоворота в цивильной униформе, а внутри на водительском сиденье восседала длинноногая манекенщица, которая улыбалась в окошко всякий раз, когда приближался какой-нибудь увешанный аппаратурой фотограф из информагентства.
– Это «Ламборджини», – сказал Виктор, жестом подзывая к себе одного из мордоворотов. – Это, в принципе, машина. Не то чтобы совсем, но…
– Вы не могли бы попросить девушку освободить место? – сказал он охраннику. – Спасибо. И проследите, чтобы эта штука не вращалась. Подиум, я имею в виду… Таня, не хотите присесть? Да не бойтесь, она никуда не уедет, здесь чип-ключ… Ручку на себя. Не бойтесь, не отвалится. Вот так. Вам помочь?
– Не надо, – сказала Таня.
Она опустилась на низкое сиденье, охранник вопросительно посмотрел на нее и нажал кнопку на приборной доске, – дверца бесшумно встала на место, щелкнул замок. Таня испытала легкий приступ клаустрофобии, но в ту же секунду все прошло. Здесь пахло кожей и дорогим парфюмом.
Таня схватилась за руль. И ее посетило незнакомое до этой поры чувство. Синдром «племянника герцога», как сказал бы психолог. Она поняла, что это серебристая «Ламборджини» – ее машина. Немного капризная, местами неудобная – когда приходится забирать из гимназии старшего и младшего детей и бедные малыши теснятся вдвоем на правом спортивном ковшеобразном сиденье, – но такая привычная, и всегда эффектная, особенно когда делаешь покупки в гипермаркете и, увешанная пакетами, идешь к стоянке, нашаривая в сумочке этот самый чип-ключ… и она, Татьяна Леонардовна Лопатко, не мыслит себя вне этой машины, как безногий инвалид не мыслит себя вне инвалидной коляски.
– Нежнее возьмитесь за руль, – посоветовал Виктор.
Он сидел рядом, в том самом правом ковшеобразном кресле. Как он здесь очутился, Таня не заметила.
– Нравится?
– Да.
Она отпустила руль, а потом взяла его очень нежно. Как… Как…
– Пятьсот лошадей, – сказал Виктор. – Жмете на газ, и мир галопом несется вам навстречу.
Татьяна вдавила ногой педаль акселератора, та упруго поддалась. Это вам не старенький «Опель»… Колеса долю секунды пробуксовали на месте, окутавшись дымом, потом машина сорвалась с подиума, рассекла надвое толпу, снесла ворота аварийного выхода, выскочила на пешеходную дорожку, оттуда на проспект и, не отвлекаясь на светофоры, ревя, как обескрыленный истребитель-перехватчик, – понеслась вперед, на трассу…
В стекло постучали. Виктор, перегнувшись через нее, нажал кнопку на двери, и стекло уехало вниз. Снаружи стояла длинноногая девушка, держа поднос с двумя наполненными бокалами. Татьяна взяла бокалы, один передала Виктору. И закрыла стекло.
– Давайте выпьем, – предложил Виктор, – за вашу «Ламборджини». На которой вы будете каждый день ездить на работу.
– Скажете тоже, – хмыкнула Татьяна. – Какая же это должна быть работа, чтобы я на зарплату такую тачку себе отхватила?
– Нормальная работа. Ничего сверхъестественного. – Виктор выпил вино, нажал клавишу на панели, и снизу выплыл двойной подстаканник, куда он поставил пустой бокал.
– Новая «ламбо», с конвейера, стоит 180 тысяч долларов. А этой машине четыре года. Это уже половина заводской цены…