.[53]
Да, некие микрофильмы важнейших дипломатических документов здесь упоминается, но ничего не сказано о роли фон Леша в их отыскании. Более того, неправдоподобной представляется мысль о том, что Леш получил указание уничтожить архивы, весом более 300 тонн! Судя по всему, архивы достались американцам в целости и сохранности. Сюжет с коробкой микрофильмов, спрятанной в саду замка Шенберг придуман с единственной целью — объяснить отсутствие в огромном горном хранилище оригиналов скандальных протоколов. Врать без опаски можно было еще и потому, что западные союзники, грубо нарушив достигнутые ранее соглашения, не допустили представителей Советского Союза к изучению трофейных архивов. Это было большой наглостью ещё и потому, что Тюрингия, где якобы были захвачены микрофильмы фон Леша, входила в советскую оккупационную зону. Кстати, замок Шенберг находится весьма далеко от гор Гарца, так что обнаружение там коробки фон Леша вызывает еще большее сомнение — кто же будет тащить пленки за сотню верст, чтобы спрятать (подвергаясь при этом риску быть схваченным) — неужели в горах Гарца приметного дерева не нашлось?
Тем не менее, географическая локализация коробки Леша в Тюрингии имела смысл. Гаусс на суде нагло врал, будто по его сведениям архивы германского МИД были захвачены советскими войсками, чем он и объяснял отсутствие у него оригиналов «секретных протоколов». Поэтому для того, чтобы объяснить отсутствие архивов, но наличие у западных союзников микрофильмов, мифическую коробку фон Леша решили зарыть в парке замка Шенберг близ Мюльхаузена, который первоначально был занят американцами, а потом передан советским властям. Таким замысловатым образом фальсификаторы попытались свести концы с концами в этой шпионской истории.
Можно, конечно, предположить, что микрофильмы фон Леша сфабриковали сами немцы, а потом Карл фон Леш подкинул их западным союзникам по заданию своего руководства. Но, во-первых, после разгрома Германии подобная акция уже не имела смысла (посмертная месть Третьего рейха выглядит романтично, но неправдоподобно). Во-вторых, если бы протоколы сочиняли немцы, они бы не допустили такой чудовищной путаницы с географией (см. ниже главы «Граница» и «Сувалки»). Все-таки по части провокаций и изготовления фальшивок гитлеровцы были признанными мастерами своего времени — одна только спецоперация «Катынь» чего стоит! Правда, и в случае публикации ведомством Геббельса документов по эксгумации тел польских офицеров в катынском лесу обнаружены многочисленные огрехи, дезавуирующие версию о расстреле поляков НКВД,[54] однако это были ляпы совсем не того масштаба.
Сомнительна и версия о том, что союзники получили микрофильмы фон Леша в мае 1945 г. Если англо-американцы обзавелись «секретным протоколом» весной 1945-го, почему они не организовали соответствующую пропагандистскую кампанию на его основе накануне Потсдамской конференции? Тут есть один нюанс. Если в СССР газеты пишут неприятные для западных союзников вещи, то совершенно очевидно, что стоит за этим политическое руководство страны и лично Сталин. Если же в американской прессе вдруг начинается клеветническая кампания против Советского Союза, то президент США к этому никакого отношения не имеет. Если советская сторона предъявит претензии, тот лишь горестно вздохнет и скажет, что, к сожалению, в его стране пресса свободна и может писать все, что считает нужным. Наоборот, этой ситуацией главы западных держав могут обосновать свои попытки давления на Сталина: дескать, мы вынуждены проводить жесткую позицию, поскольку общественное мнение настроено очень антисоветски. Короче, от широкой пропаганды «секретных протоколов» накануне потсдамской встречи в верхах англичане и американцы извлекали выгоду в любом случае. Однако они отчего-то не додумались сделать такой беспроигрышный ход.
Не секрет, что сменивший Рузвельта Трумэн не был сторонником продолжения той политики, о которой великие державы договорились в Ялте. Но в 1945 г. ещё не шла холодная война. Она началась в 1946 г., и фабрикация «секретных протоколов» стала одним из первых выстрелов Третьей мировой. Яркий символизм получается: началась холодная война с «секретных протоколов», решающий идеологический залп был произведен в 1989 г. по Прибалтике этой же начинкой, а пировали победители над трупом СССР под торжественный салют пропагандистских выстрелов в Москве в октябре 1992 г., когда там объявили о находке «подлинников» скандальных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа. История фальшивых протоколов — это история крушения моей Родины.
ЧЕРЧИЛЛЬ
В своей широко известной книге «Вторая мировая война» Черчилль утверждает, что «из материалов Нюрнбергского процесса и из документов, захваченных и недавно опубликованных Соединенными Штатами, нам теперь известны подробности этой незабываемой сделки. По словам главного помощника Риббентропа Гаусса, который летал с ним в Москву, „днём 22 августа состоялась первая беседа между Риббентропом и Сталиным…
…Имперский министр иностранных дел вернулся с этого продолжительного совещания очень довольный…“».[55]
И сразу выходит конфуз, потому что Гаусс утверждал, что немецкая делегация прибыла в Москву 23 августа, а ошибочную дату привел в своих показаниях на суде Риббентроп. Абсолютно точно известно, что германская делегация в составе 37 человек на двух самолетах прибыла в Москве в 13 часов 23 августа (с опозданием), а церемония подписания состоялась в 2 часа ночи 24 августа, но по согласованию сторон решено датировать договор прошедшими сутками, чтобы публикация текста в утренних советских газетах не вызывала подозрений. Программа визита помимо собственно церемонии подписания включала беседу Риббентропа с Молотовым и Сталиным, а также застолье по случаю подписания договора. Утром 24 августа немецкий министр вылетел в Берлин. Странно, что «историк» Черчилль ошибся в датировке события, изменившего мировую историю. Возможно, дело в сознательной фальсификации — ведь для обсуждения условий «секретного протокола», его подготовки и подписания нужно время. Визит же Риббентропа был настолько молниеносным, что это оставляло некоторые сомнение в том, что у сторон оставалось время для выработки и подписания столь важного документа, как «дополнительный секретный протокол».
Чечиллю вторит и «историк» Дмитрий Волкогонов в фильме «Россия в войне: кровь на снегу»:
«С 39-го года эти документы тщательно скрывали. Потому что в действительности это приговор советской дипломатии, которая в 39-м году несколько месяцев договаривалась с западными демократиями, но не смогла договориться, а потом за два дня договорилась с фашистами».
Вроде бы мелочь — какая разница, день или два шли переговоры? Но эта недобросовестность «историков» весьма показательна: коли они так небрежно относятся к фактам, то разве они заметят оплошность в документах, если им подкинут фальшивку? И наоборот, если такие «историки» сами берутся стряпать фальшивки, то понятно, почему их поделки выглядят столь убого.
Вот краткая хронология визита, опубликованная в газете «Известия» от 24 августа 1939 г.:
«23 августа в 3 часа 30 мин. дня состоялась первая беседа председателя Совнаркома и Наркоминдела СССР тов. Молотова с министром иностранных дел Германии г. фон Риббентропом по вопросу о заключении пакта о ненападении. Беседа происходила в присутствии тов. Сталина и германского посла г. Шуленбурга и продолжалась около 3-х часов. После перерыва в 10 часов вечера беседа была возобновлена и закончилась подписанием договора о ненападении, текст которого приводится ниже».
Формулировки самого договора о ненападении были, как известно, предварительно озвучены и обсуждены сторонами. Позиции «секретного протокола» не могли быть обсуждаемы ранее, чем подписан сам договор. Представьте себе, что заключение пакта сорвалось, а германская пропаганда принялась бы обвинять Советы в попытке захватить Польшу, Финляндию, Прибалтику и Бессарабию, предъявив в качестве доказательств советские предложения. Москва могла сделать то же самое в своих интересах. Наконец, какой же это «секретный протокол», если о нем будут знать мелкие клерки в посольствах Берлина и Москвы? Я уж молчу о возможности соблюдения секретности в случае обсуждения условий дополнительного протокола по телефону, как о том брешут Карпов и Херварт.
Вот потому Черчилль и цитирует Гаусса, чтобы можно было в случае разоблачения брехни свалить всю ответственность на него. А какой вообще смысл в этой цитате? Ведь информация о московских переговорах была опубликована во всех ведущих мировых газетах. При желании Черчилль мог обратиться к соответствующему выпуску «Таймс». Какую важность представляют слова Гаусса о том, что Риббентроп встречался со Сталиным? Из этой встречи никто не делал секрета, и быть доказательством преступного сговора она не может. Налицо самая элементарная махинация: Черчилль, ссылаясь на неназванное американское издание[56] и некие материалы Нюрнбергского процесса, утверждает, что сговор состоялся. В качестве доказательства приводит якобы свидетельские показания Гаусса, прерывая их многозначительными троеточиями.
И тут же автор исторического бестселлера принимается каяться за провалы западной дипломатии и оправдывать Сталина:
«Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской политики и дипломатии за несколько лет.
В пользу Советов нужно сказать, что Советскому Союзу было жизненно необходимо отодвинуть как можно дальше на запад исходные позиции германских армий, с тем чтобы русские получили время и могли собрать силы со всех концов своей колоссальной империи. В умах русских каленым железом запечатлелись катастрофы, которые потерпели их армии в 1914 году, когда они бросились в наступление на немцев, еще не закончив мобилизации. А теперь их границы были значительно восточнее, чем во время первой войны. Им нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной».