[108], выяснилось, что из трех мостов в Понтуаз-ле-Нуйаен разрушены только два. Роуллстон-Уэст вызвался на самоубийственную, по мнению командира бригады, операцию и отправился назад, чтобы взорвать мост. Вместе с сапером лейтенантом Дж. А. Ч. Пенникьюиком, сидевшим на заднем сиденье его мотоцикла, держа коробки со взрывчаткой, они проехали много миль по плохим и частично уже занятым немцами французским дорогам и выполнили задание. Пенникьюик тоже был награжден Орденом за боевые заслуги[109].
Первым погибшим офицером Корпуса стал Джулиан Хорейс Мартин-Смит, который уже раньше помог спасти оружие 9-го Уланского полка, попавшего под внезапный обстрел. Он получил пулевое ранение близ Песи 6 сентября 1914 года и умер два дня спустя[110].
Ответственным начальникам не сразу стало ясно, что делать с 25 детективами Скотланд-Ярда. У них не было никакого армейского опыта, и инструкции для них не были согласованы с французами, чтобы использовать их во Франции в качестве полиции, потому некоторые стали телохранителями важных лиц, и эту работу они выполняли в течение всей войны. Других же перевели в Ле Като-Камбрези близ Сен-Квентина, где к ним присоединились сотрудники французской полиции безопасности Сюрте, и начали совместную проверку и контроль гражданского населения, на основе которого были сформированы основы системы контрразведки[111].
Некоторые из детективов подтвердили свою полезность при допросах пленных. Во время сражения пленных солдат содержали в нескольких «клетках» – небольших «загонах», огражденных колючей проволокой. Как можно ближе к перевязочному пункту устраивали дивизионный лагерь для военнопленных, чтобы офицеры-дознаватели могли допрашивать раненных военнопленных, не тратя времени. Еще дальше в тылу находился лагерь Корпуса, обеспеченный всем необходимым для более длительных и подробных допросов и проверки показаний. Но лучшие результаты, как считалось, удавалось получать на эвакуационных пунктах для раненых. Фредерик «Бутс» Хотблэк выяснил, что немецкие военнопленные отвечают на вопросы лучше, когда к ним хорошо относятся. Полбанки говяжьей тушенки и галеты творили чудеса. Часто, когда их выводили в тыл в корпусной лагерь военнопленных, был слышен артобстрел, и пленные, кто с гордостью, а кто с пренебрежением бросали свои замечания по поводу эффективности немецкой артиллерии. Хотблэк также узнал, что баварцы не были высокого мнения о саксонцах или вюртембержцах, а пруссаки презирали всех[112].
Вообще-то надо быть большим знатоком не только истории Германии, но и немецких диалектов. У. Черчилль, при всем к нему уважении, таким не был. Но именно он сделал очень важный вывод: что касается допроса немцев, то постоянные повторные допросы приводят только к отрицательным результатам. Там требовался более изобретательный и гибкий подход[113].
Данные, полученные от пленных немцев, вскоре оказались жизненно важными. В октябре 1914 года во время «Бега к морю» британское командование, чтобы освободить Антверпен, приказало начать наступление к сердцу Бельгии[114]. MI 6 из информации, полученной на допросах немецких военнопленных, узнало, что немцы подтянули три корпуса резервных войск, готовых к удару по левому флангу британской армии, который привел бы к ее разгрому, если бы только план британского Генштаба начал выполняться. Узнав об этом, британское командование отменило приказ о наступлении, и англичане заняли оборонительные позиции в районе Ипра[115].
В конце августа вторая группа военнослужащих Разведывательного корпуса выгрузилась в Сен-Назере, собрала свои мотоциклы и была подчинена «Гранд-Отелю» в Париже. Они, как оказалось, тоже не блистали в искусстве вождения мотоциклов, но, справедливости ради, нужно вспомнить, что и сами машины того времени были все еще очень несовершенными.
Постепенно обязанности Корпуса расширились:
«В первые бодрящие и воодушевленные месяцы маневренной войны их обязанности включали услуги переводчиков для конницы, допросы немецких пленных, организацию отрядов для гражданских работ, получение провианта для отступающей пехоты, перевод просьб французских и фламандских крестьян о возмещении ущерба, понесенного по вине войск, и, по меньшей мере, в одном случае, офицерам Корпуса пришлось командовать отрядом саперов, намеревавшихся взорвать мост после того, как их собственные офицеры были убиты или ранены»[116].
За шесть месяцев войны необходимость и важность Разведывательного корпуса получили признание. Офицеры были прикомандированы к другим полкам, и некоторые присоединились к Королевскому авиационному корпусу. Корпус также внес некоторый вклад в развитие и усовершенствование новых видов техники в современном военном деле. В сентябре 1914 года впервые решающую роль сыграли результаты аэрофотосъемки. С самолетов были сфотографированы биваки всех корпусов 1-й армии фон Клюка по ту сторону реки Марны, что помогло реконструировать организацию и боевое расписание его войск. Поражение немцев на Марне было ключевым поворотным моментом в пользу союзников в первые недели войны[117].
Воздушная разведка тех лет была опаснейшим делом. Сначала в дне кабины вырезали отверстие, куда вставляли складывающиеся мехи с фотоаппаратом. Потом появился метод, оказавшийся более эффективным, но очень опасным под огнем противника: фотограф с аппаратом высовывался из кабины, а летчик держал его за ремень. К следующему лету технику улучшили, и фотокамера была установлена на самом самолете[118].
Корпус занимался анализом и сопоставлением информации, доставлявшейся почтовыми голубями из-за немецких линий. Эту службу организовал капитан Александр Уэйли в 1914 году, и к январю 1915 года у нее уже было 500 обученных голубей. Спустя шесть месяцев подготовили уже 1500 птиц, причем их дрессировка включала уменьшение их чувствительности к грохоту артиллерийских орудий[119].
Начиная с марта 1917 года воздушные шары, перевозящие голубей в плетеных клетках, выпускали по нашу сторону траншей ранним вечером. Специальный запал пережигал проволоку, которая отпускала корзинку, и голуби в ней плавно спускались вниз на парашюте. К ноге птицы прикрепляли вопросник, где перечислялись интересующие разведку данные: например, о немецких фортификационных сооружениях, войсках и т. д. Иногда такая анкета насчитывала до восьми страниц, которые мог заполнить каждый патриотично настроенный бельгиец или француз. Голуби также несли обрывок недавнего номера одной из парижских газет, чтобы получатель был уверен, что это не ловушка. После заполнения анкеты ее закрепляли на голубе, который уносил ее назад к своей голубятне (голубятни иногда делались подвижными – на повозке, которую тянули лошади, а позднее и на грузовике). Птицы могли пролетать 50 километров со скоростью более 60 км в час; очень часто голуби, сброшенные с воздушных шаров в 11 часов ночи, возвращались уже к 9 часам следующего утра. Проходило 40 % сообщений, при изначально ожидавшихся всего лишь 5 %[120].
В 1916 году в составе Корпуса в качестве его службы была создана так называемая Разведывательная полиция. К концу войны она насчитывала приблизительно 80 офицеров и 460 сержантов и рядовых. Это отделение не занималось поддержанием порядка в войсках – это оставили Военной полиции. Их задачей была контрразведка.
В 1917 году появился так называемый «Клуб самоубийц», задуманный частично Уолтером Кирком, под девизом «Жизни в их руках, пистолеты в их карманах». (Черчилль считал его сумасшедшим[121].)
Это были агенты-добровольцы из Корпуса, проникавшие на вражескую территорию, когда конница прорвала линию фронта во время наступления на реке Сомме. «Клуб самоубийц» развалился; агенты были расформированы[122].
Поскольку война затянулась, штат Разведывательного корпуса увеличился. Британские Экспедиционные войска, состоявшие в 1914 году всего из двух корпусов по две дивизии и кавалерийской части в каждом, к июлю 1916 года превратились в пять армий, и в каждой из них было теперь разведывательное подразделение. Люди, постоянно занятые разведывательной работой, включались в штат Разведывательного корпуса, которым руководил теперь глава разведывательной службы в Главном штабе Верховного командования. В декабре 1917 года численность личного состава Корпуса с 24 офицеров, сержантов и солдат, прибывших во Францию тремя годами ранее, выросла до 1225 человек, включая 12 женщин из Женского вспомогательного корпуса[123].
Журналистика была превосходным прикрытием для любого вида разведывательной деятельности. 4 ноября 1915 года американского журналиста по имени Дональд Томпсон послали в Германию, также от «Дэйли Мэйл», с пронемецкими статьями в его карманах и с заданием собирать фотографии и новости. С другой стороны, Уильям Байард Хейл, берлинский корреспондент, работающий на американского газетного магната Уильяма Херста[124], заключил контракт с немецким посольством в Вашингтоне (с более чем приличным годовым окладом в 15000 долларов), чтобы консультировать немцев по вопросам пропаганды[125]