Когда клуб Премьер-лиги, за который я играл, захотел продать меня, он должен был заплатить моей бывшей команде бонус с дальнейшей продажи в размере 10 % от суммы. Это стандартная практика. Бывшие клубы обычно предусматривают дополнительные выплаты на тот случай, если футболист станет большой звездой, начав, к примеру, выступать за сборную или отыграв в новой команде больше ста матчей. Мой бывший клуб мог бы получить сотни тысяч фунтов в случае моей следующей продажи, а поскольку с деньгами у них тогда было туго, нежданно перепавшая сумма денег пришлась бы им очень кстати.
Я говорю «мог бы», потому что клуб, за который я выступал, связался с моим старым клубом и сообщил, что если те не согласятся на 50 тысяч фунтов стерлингов вместо оговоренного процента, никакой продажи не будет вообще и в конечном счете они не получат ничего. Мой бывший клуб мало что мог сделать в этой ситуации, если вообще мог. Они согласились взять 50 тысяч. Но прежде чем вы начнете им сочувствовать, подумайте об эффекте домино. Кто-то в этом маленьком клубе в какой-то момент заведет точно такой же разговор со стороной, представляющей еще меньший клуб. Тогда мне сказали, что сделка по моей продаже не состоится, потому что мой бывший клуб не хочет уступать, так что, может, я перекинусь с их руководством парой слов?
Такое поведение было крайне неуместно, но для того клуба, который я представлял, это был умный ход. Если бы я позвонил в бывшую команду, я бы тут же лишился всякого права на выплату за разрыв контракта, ведь этот звонок стал бы фактически признанием с моей стороны желания перейти в новый клуб. Как только я это сделал, любое требование выплатить мне остаток по договору было бы необоснованным.
Премьер-лига находится на самой вершине пищевой цепочки: у нее свой контракт с телевидением, собственный аппарат управления и даже свои правила. Она играет на дудке, под которую вынужден плясать весь остальной британский футбол. И никто, кому полагается кусок этого пирога, не будет жаловаться на устоявшийся порядок вещей.
Помимо денег Премьер-лигу выделяет на общем фоне тот факт, что в ее клубах, особенно из числа топовых, многие игроки напоминают по своей конституции боксеров полутяжелого веса. Они крепко сложены, стыки с ними куда жестче, а выиграть схватку с ними гораздо сложнее. (Антонио Валенсия как-то раз заблокировал мой вынос, и, я клянусь, это было сродни удару машины. Именно так я думал в тот момент, пока несколько фанатов помогали мне вылезти с нижнего ряда трибуны и вернуться обратно на поле.)
Даже если на дистанции игрок не показывает высокой скорости, он совершенно точно побежит быстро в момент так называемого «пятиярдового безумия». Каждый футболист стоит на месте, в радиусе 4,5 метра (5 ярдов) от которого он будет стараться изо всех сил: ускоряться так сильно, как только сможет, и яростно атаковать игрока с мячом, пытаясь его отобрать. Потом то же самое проделывает следующий футболист, пока в конечном счете мяч не будет возвращен. В разных командах применяются разные вариации этого приема. Можно увидеть, как «Барселона» атакует соперника подобным образом максимально высоко по полю, пытаясь отобрать мяч как можно ближе к чужим воротам. «Сток Сити» же, с другой стороны, включает такой режим, только когда соперник переходит на его половину поля.
В низших дивизионах ты можешь опередить соперника даже на этом отрезке, но в высших лигах всегда гораздо проще будет отдать и открыться – если ты простой смертный. Зная это, понимаешь, насколько круто играют Хави, Месси, Иньеста и Роналду – они способны преодолеть полполя, на скорости обходя игроков соперников мирового класса, каждый из которых атакует их по этой методике, – это просто поразительно.
На высшем уровне игра медленнее, чем в низших дивизионах, но здесь больший акцент делается на нерегулярных моментах игры, нежели на поддержании постоянного уровня прессинга. Если ты подобрал мяч перед собственной линией защиты, ты можешь скоротать полдня, пасуя его крайним защитникам и вингерам на флангах, время от времени делая передачи продвинувшемуся вперед хавбеку или вернув обратно центральному защитнику. Но как только мяч попадает за спины полузащитникам обороняющейся команды, открываются врата ада. Игра развивается настолько стремительно, что иногда (если ты, конечно, располагаешься в нужном месте) мяч двигается слишком быстро, чтобы ты мог успеть что-нибудь предпринять. Скорость, на которой с мячом работают игроки вроде Роналду, поистине обескураживает.
Игра в одно касание на границе штрафной площади все еще представляет главнейшую опасность для обороны команд Премьер-лиги. Подобная игра не оставляет шансов найти позицию, с которой можно было бы с ней справиться. Такой футбол очень трудно срежиссировать, потому что он предполагает невероятную аккуратность и вместе с тем высокую скорость передач, а это сочетание всегда представляло для футболистов большие трудности.
И все-таки в Премьер-лиге хватает аспектов, в которых она только подбирается к высоким стандартам. К примеру, раздевалки на стадионах, построенных в прошлом веке, могут быть по-настоящему ужасными. Интересно, однако, то, что даже на таких аренах раздевалка хозяев часто располагает всеми прелестями роскошной жизни – в отличие от гостевой. Гости будут страдать здесь в течение многих лет, возвращаясь сюда с поля после каждой игры, в которой их и так уже разнесли.
Многие из этих раздевалок, как на стадионах «Уайт Харт Лейн», «Олд Траффорд» или «Энфилд», не обновлялись десятилетиями, и, будучи игроком, я видел немало следов вандализма в каждой из них. Чем больше команд ты сменишь, тем чаще будешь слышать подобные рассказы: «Ага, видишь, вот тут плитка отвалилась? В прошлом году наш вратарь вышел из себя и начал лупить по стене после поражения». Затем ты видишь странные подтеки мастики на стене у раковины: это не попытка рабочего подражать кисти Джексона Поллока, просто раньше на этом месте висело зеркало. «Да, наш босс разбил его после того, как мы проиграли на последних минутах». Полагаю, что такой поступок прибавит уважения тренеру, но это все равно вандализм. Не скажу, что я святой. Если вы окажетесь на «Фраттон Парк», увидите здоровую вмятину сбоку на одной из ванн. Мы все временами теряем голову.
Меня никогда особо не заботило место, в котором мне полагается переодеваться. Я переодевался (и разминался тоже) в командных автобусах, когда мы, бывало, опаздывали на матчи, я переодевался в бытовках и уличных уборных. Как-то раз мне пришлось раздеваться на глазах у толпы после того, как потолок нашей раздевалки обвалился, не выдержав веса скопившейся на крыше воды, которая не стекла в водосток. И ни разу эти обстоятельства не повлияли на меня даже в малейшей степени.
Многие из стадионов по телевизору выглядят гораздо лучше, чем есть на самом деле. Фантастически комфортабельная корпоративная ложа зачастую скрывает неприятную правду. Многие из старых стадионов, как, например, «Элланд Роуд», арена «Лидс Юнайтед», в некоторых местах буквально разваливаются на глазах. А поля, которые выглядят на фото поистине великолепно, в действительности, опять же, совсем не такие. Первый раз, когда я играл на «Сент-Джеймс Парк» (в Ньюкасле, не в Эксетере), я не мог поверить в то, что мяч скатывается на угловой отметке. Тот же самый провал был и на городском стадионе «Ноттингем Форест». Не то чтобы мне не наплевать. Для меня нет никакой разницы. На самом деле, даже приятно порой видеть, что не все так уж идеально.
Но никто и ничто не способно подготовить тебя к реакции 40, 50, 60 или 70 тысяч фанатов, которым напрочь сорвало башню после забитого гола. Существует не так много мест, где человек может испытать на себе такой резкий коллективный выброс позитивных эмоций. За это я и люблю футбол: на долю секунды десятки тысяч людей одновременно испытывают прилив огромного счастья. А если за этот миг эйфории ответственен ты, у тебя есть полное право уходить с поля после матча, ощущая себя чуть выше всех остальных. Я буквально чувствую, как по моему телу пробегают мурашки в тот момент, как я печатаю эти слова, потому что знаю, каково это.
Временами адреналин может захлестнуть с головой. Он дает о себе знать и, в зависимости от твоего характера, проявится жестким стыком, поддразниванием оппонента или излишней горячностью в перепалке с арбитром. Каким бы великим игроком ни был Скоулз, некоторые из его подкатов по-настоящему шокируют, и таких стыков у него наберется как минимум по одному на каждый сезон. Но, опять-таки, не зря ведь говорят: в тихом омуте черти водятся.
На данном этапе игра порой развивается с такой скоростью, что уследить за всем, что творится, крайне трудно. В таких ситуациях арбитры всегда благодарят игроков за помощь. В ходе одного матча у нас с соперником развернулась целая битва, которая началась с обмена любезностями, продолжилась парой стыков до хруста костей и несколькими маневрами локтями, после чего в дело пошли совсем уж откровенные приемы вроде щипков и дергания за волосы (я не преувеличиваю). В третий раз, когда судья подозвал нас к себе, он просто сказал: «Слушайте, если вы оба не прекратите творить эту фигню, то хотя бы следите за тем, чтобы я не ловил вас за этим делом». Спорить с ним было трудно.
Иногда, правда, арбитрам помогают уж слишком много. На матчах «Челси» складывается ощущение, что Джон Терри тоже бегает со свистком, так сильно его влияние на решения судей. Игроку на футбольном поле может сойти с рук что угодно. Как-то Терри остановил меня на пути к летевшему в штрафную мячу ужасным локтевым приемом, за который его следовало бы удалить, но, стоя рядом с арбитром, он аккуратно положил ему на плечо руку и избежал наказания. Позднее в том же матче я опекал его при розыгрыше штрафного, и когда мяч был подан, я ударил его по ногам так сильно, как только смог, после чего он повалился на землю. Его увели для оказания помощи, но я был убежден, что это было лишь хитростью для привлечения внимания арбитра к тому факту, что тот кое-что упустил из виду и что это кое-что сотворил я. Он вернулся на поле, крича что-то в мою сторону (хотел бы я вспомнить, что это были за слова), но я просто обернулся и сказал: «Братишка, подойдешь ко мне снова, получишь еще раз». Вышло так, что во втором тайме нам представилась еще одна возможность сойтись в стыке, когда мяч упал прямо между нами, но ни один из нас не пошел до конца. Думаю, будет честным сказать, что в глубине души мы оба перетрусили.