Пустомели сидят в советском ресторане, едят советский хлеб, пьют советские вина и в угоду своим кавалерам поливают грязью все советское. А их кавалеры — буржуазные журналисты — совмещают приятное с полезным. В полупьяном лепете четырех спивающихся подружек они черпают материалы и кропают статейки для своих «солидных» и «объективных» газет.
Что ж, подружки могут не только рассказать, но и «изобразить». Если вовремя не остановить Валентину Камешкевич, то она, на удивление заморским гостям, выпьет четыреста граммов водки, съест четыре салата и шесть палочек шашлыка. При этом Валентина хнычет и брюзжит. Она надеется, что господа не только заплатят по счету, но и дадут еще пятнадцать рублей «на маникюр».
И господа платят по счету и дают на маникюр. Еще бы, такой превосходный материал о жизни типичной молодой москвички!
А Валентина Камешкевич уже далеко не молодая и тем более далеко не типичная. Много лет назад она бросила учиться, связалась с воровской шайкой. Вместе с шайкой села на скамью подсудимых и за воровство была осуждена на семь лет лишения свободы. Ее освободили досрочно: думали, что она осознала свою ошибку и теперь будет честно жить и трудиться. Но Валентина и не подумала идти трудиться. Да и зачем Валентине работать, когда ее кормят, поят и одевают джентльмены из «благородных» семей?
Валентина, эта женщина без определенных занятий, уже достаточно твердо определила свое отношение к труду и обществу. Ее подружки моложе. Но им тоже хочется кушать по шесть шашлыков за чужой счет и получать на маникюр. Римме, Галине и Розите тем не менее по двадцать два года. Пора бы и им задуматься, по какому пути идти, кем быть. Быть ли Риммой Шкормиковой или мадам Дюпон, называться ли Галиной Порокиной или так и остаться Джерри. Ведь одно начисто исключает другое.
Воспитательница детского сада Галина Порокина вечером в надежде получить в подарок сумочку рыдает в жилетку иностранца, ей у нас, оказывается, все так надоело.
Розита Шкофман в ресторане поддакивает ей, а назавтра пишет сочинение о молодом герое нашей эпохи и позволяет себе цитировать слова Маяковского: «Коммунизм — это молодость мира, и его возводить молодым!» Розита — студентка четвертого курса педагогического института. Чему же она собирается учить детей, когда окончит вуз?
Розита отвечает, не задумываясь:
— Я не настолько глупа, чтобы передавать своим ученикам то, чем делюсь с друзьями. В школе я буду преподавать согласно программе.
Да, она себе на уме. В институте Шкофман помалкивает о своих ночных вояжах: могут случиться неприятности. А своим сомнительным покровителям не говорит, что вот уже четырнадцать лет она учится на народные деньги, что государство хочет сделать из нее человека, дать специальность. Скажешь такое, а понравится ли? Так можно остаться и без угощения.
Стремление к праздности, к ресторанно-танцевальной жизни может привести к самым неожиданным осложнениям. У четырех спивающихся подружек эта болезнь дала наихудшие результаты, превратила в нравственных и духовных уродов.
…Битый час я беседую со старшиной этой праздной корпорации растленных девиц Риммой Шкормиковой — медицинской сестрой клинической больницы, пытаюсь ее пристыдить, напомнить о достоинстве советского человека, наконец, о женской гордости. А она хоть бы смутилась, покраснела.
— Вот уж и вам успели насплетничать особы, которых я имела неосторожность познакомить со своими друзьями, — вздыхает Римма. — Это от зависти. Вы не представляете, как завидуют фирменным девочкам…
— Фирменным?
— Господи, да неужели вы не знаете? — Римма берется нас просветить. — Фирменная девочка — это та, которая хорошо одета, прекрасно танцует, умеет выпить, на которую обращают внимание даже иностранцы. Словом, девушка в экспортном исполнении, самая лучшая…
Ну нет. Самые лучшие — это совсем другие. Те, до которых мадам Дюпон и ее компании так же далеко, как заграничной зажигалке с порнографическим рисунком до советского искусственного спутника Земли.
1958 г.
ОПРОКИНУТАЯ ТУМБА
Два инженера, Голубев и Мочалин, люди, в общем, уже не молодые, возвращались с работы парком и вели между собою беседу на отвлеченную тему. Эта предвечерняя прогулка прошла бы совсем незамеченной для широкой общественности, если бы они вдруг не увидели поваленную на землю афишную тумбу. Тумба лежала на дороге, мешала ходить.
— Надо бы поставить ее на место, — сказал Голубев и засучил рукава.
Друзья занялись делом и не заметили, как возле них остановился гражданин Остапов, как потом выяснилось, должностное лицо, отвечающее за порядок в данном микрорайоне.
— Вы что тут хулиганите? — гневно крикнул Остапов.
— Как хулиганим? — опешили инженеры. — Кто-то повалил тумбу, а мы ее просто хотели поднять.
— Да что вы тут самоуправничаете! — возмутился парковый начальник. — Кому надо, тот и займется этой самой тумбой. Чего суетесь не в свое дело, ежели вас не просят?
Вслед за этим у Голубева и Мочалина потребовали документы, записали адреса, пригрозили сообщить на работу…
Впрочем, учитель Пальчиков, также проявивший неподдержанную инициативу, пострадал гораздо больше. Чудесным майским днем он вместе с женой отправился в лес собирать цветы. И вдруг под деревом они заметили совсем маленькую косулю. Настолько маленькую, что она еще не могла стоять и лежала без движения. Супруги Пальчиковы принесли крошку домой, напоили молоком через соску. Спустя три дня учитель заехал в управление охотничьим хозяйством, заявил о своей находке. Сотрудники управления записали все подробности и обещали забрать косулю в течение недели. И в самом деле, через неделю зашел егерь, посмотрел на косулю. На следующий день приехал охотовед и тоже знакомился с косулей. Познакомившись, стал писать протокол. Велел учителю Пальчикову показать паспорт, написать собственноручное объяснение. Потом посадил косулю в машину и уехал.
Прошло полтора месяца, и вдруг учитель Пальчиков получает постановление за номером девятнадцать. В нем сказано, что Пальчиков незаконно поймал косулю, содержал ее в неволе до тех пор, пока она не была у него изъята. «За нанесение ущерба охотничьему хозяйству, — говорилось в документе, — учитель Пальчиков оштрафован на 150 рублей, которые обязан внести в течение десяти дней».
Учитель срочно отправляется в управление.
— Произошла ошибка, в бумаге все напутано…
— Как это напутано! — закричал на него охотовед Ямщиков. — Зачем брал косулю?
— Так если бы я не подобрал, она бы погибла. К тому же я сам пришел к вам, просил приехать за косулей.
— А тебе-то какое до нее дело! — крикнул Ямщиков. — Шел бы своей дорогой. Плати штраф, а не то в тюрьму упечем. Ясно?
В некую схожую историю попала и домашняя хозяйка Косолапова. Пять лет она ходила в один и тот же магазин, а на шестой здесь упразднили винный отдел и на его месте открыли овощной. Косолаповой показалось, что лучше организовать здесь продажу хлеба: овощи есть в соседнем магазине, а за хлебом приходится ходить за два квартала. Косолапова зашла к заместителю директора магазина, чтобы сделать соответствующую запись в книге жалоб и предложений. Заместитель директора Козырев книги не дал, слушать Косолапову не стал и тут же выставил ее за дверь.
— Ходят тут всякие, мешают работать. — Это заявил Козырев уже нам, когда мы позвонили ему. — Чего она суется со своими советами, Косолапова для нас совсем постороннее лицо.
Как постороннее? Косолапова — покупательница. На нее, собственно, работают и Козырев и другие сотрудники магазина. Как же не считаться с ее мнением? Тем более, что в магазине на самом видном месте висит плакат, призывающий покупателей подавать свои предложения в письменной форме.
Что тут скрывать, есть у нас такие работники, которые на словах ратуют за всемерное развитие инициативы, за широкое обсуждение вопросов и проблем, за критику снизу, за общественный контроль, направленный на вскрытие недостатков. Но попробуйте только поднять опрокинутую в другом ведомстве тумбу, подметить ошибку или дать совет, так не оберетесь неприятностей.
Мы еще разбирались в событиях, которые произошли в парке, в лесу и в магазине, когда получили письмо с Урала. Мы узнали, что в поселке Агамовка существует сельское профессионально-техническое училище. Оно имеет филиалы непосредственно в совхозах, которые должны готовить механизаторов для данных хозяйств. Как показывают сводки, подготовка трактористов и комбайнеров ведется весьма успешно. Директор училища Михаил Михайлович Борщагов в районе на хорошем счету, получает премии и поощрения. Но вот странно: несмотря на успешную подготовку местных кадров, в горячие дни уборки приходится скликать механизаторов со стороны, из далеких и близких краев.
Этим обстоятельством заинтересовался старший агроном райсельхозуправления Борис Макарович Пинчук. Он потратил немало времени и обнаружил многочисленные приписки к сводкам и отчетам. Чтобы облегчить себе заботы, сотрудники училища зачисляли в филиалы уже готовых комбайнеров и трактористов, работающих в совхозах. Делалось это ради галочки. Мнимым слушателям платили стипендию, выдавали спецовку. На этом процесс обучения, собственно, и заканчивался. А как иначе! Смешно ведь разъяснять человеку, с какой стороны подходить к комбайну, когда он на этом самом комбайне работает уже пять лет. Как установил Пинчук, в филиалах училища обучалось триста пятьдесят человек без отрыва от производства, а материально они обеспечивались как очники. Соответственно получал зарплату и преподавательский состав. Мнимые слушатели числились в списках пять месяцев, а в аттестатах указывали, что окончен полный годовой курс. Иные, не завершив занятий, выехали в другие края, однако и на них выписывались аттестаты.
Обо всех этих махинациях Борис Макарович сообщил в областной комитет народного контроля, в облсельхозуправление. О сигналах старшего агронома стало известно и в областном управлении профтехобразования. Пинчук надеялся, что товарищи немедленно проверят факты и наведут порядок в подготовке механизаторских кадров. Однако должностные лица реагировали на сигналы Пинчука точь-в-точь как заместитель директора магазина Козырев: