Из Туркмении к нам обращается убитая горем старая женщина Ефросинья Тимофеевна Шепетова. В прошлом году на строительстве канала трагически погиб ее сын, экскаваторщик, совсем молодой парень. К безутешному горю примешиваются новые заботы. Ефросинья Тимофеевна инвалид и сама себя содержать не сможет. По закону ей полагается пособие в связи с потерей кормильца. Добрые люди помогают матери составить письмо руководителям СМУ. Но чиновники молчат. Ефросинья Тимофеевна шлет письма с уведомлением. Начальнику СМУ и председателю месткома почта вручает пакеты под расписку, но они по-прежнему не считают нужным ответить старой и больной женщине.
Шепетова обращается в народный суд района, где находится это безответное СМУ. К заявлению прикладывает все необходимые документы.
Получив это письмо, судья Пушаев развил бурную, но, увы, головотяпскую деятельность. Вместо того, чтобы одернуть бессердечных чинуш из СМУ, он сам повел себя как заправский чиновник и отпетый головотяп.
Про иного чтеца говорят, что он глядит в книгу, а видит фигу. Нечто подобное случилось и с этим судьей. Впрочем, может быть, он поленился прочесть до конца бумаги. В иных канцеляриях сидят у нас волшебники, которым достаточно взглянуть на первую страницу заявления, как им все становится понятным, и остальные десять страниц они уже читать никогда не будут.
Если судья Пушаев поступил именно так, то это возмутительно. Если он прочел заявление, но ничего не понял, то это еще страшнее и чудовищнее. В общем, судья Пушаев почему-то решил, что в данном случае речь идет о сыне, который не хочет помогать матери. И он отдал распоряжение немедленно установить местожительство Василия Шепетова, привлечь его к ответу. Почти целый месяц местная милиция разыскивала его и, обшарив весь район, так никого и не обнаружила.
Судья Пушаев облегченно вздохнул и, опираясь на справку паспортного стола, составил такой ответ:
«Гражданке Шепетовой.
Нар. суд района возвращает Вам исковой заявление так как ответчик Шепетов не проживает в территория района согласно справка паспортного стола.
По этому мы не можем исполнят.
Приложение: — 11 листах.
В нескольких строчках своего ответа судья Пушаев сделал, как это легко подсчитать, больше десяти орфографических ошибок.
Но это все-таки поправимо. Безграмотного судью можно заставить посещать начальную школу, и он вскоре усвоит, что название его ответственной должности пишется не раздельно, а слитно. Но вот какое учебное заведение способно избавить должностное лицо от закостенелого бюрократизма, хронического равнодушия, переходящего в прямое надругательство над человеческой личностью при отягчающих обстоятельствах!
1965 г.
СТЕРВЯТНИКИ
«Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР арестованы и привлечены к судебной ответственности за нарушение правил о валютных операциях и спекуляцию валютными ценностями в крупных размерах Рокотов Я. Т., Файбишенко В. П., Эдлис Н. И., Попов С. К., Лагун И. И., Паписмедов Я. О., Паписмедов Ш. О., Паписмедов И. М. и Ризванова М. Л.
Материалами предварительного следствия установлено, что указанные лица, нарушая правила о валютных операциях, в целях наживы систематически скупали в крупных размерах у иностранцев и отдельных советских граждан в Москве и других городах СССР иностранную валюту и золотые монеты, а затем перепродавали их по спекулятивным ценам.
При обыске у них изъято золотых монет общим весом более 12 килограммов, большое количество иностранной валюты, советских денег и других ценностей. Как установлено следствием, эти преступники скупили и перепродали иностранной валюты и золотых монет в общей сложности более чем на двадцать миллионов рублей (в старых деньгах).
Привлеченные к уголовной ответственности лица продолжительный период времени не занимались общественно полезным трудом, вели паразитический образ жизни, разлагающе влияли на отдельных неустойчивых граждан и, вступая в преступные связи с иностранцами, унижали достоинство советских людей.
Следствие по делу закончено, обвинительное заключение утверждено Генеральным прокурором СССР, и дело передано на рассмотрение суда».
Ненастным ноябрьским днем, когда валил мокрый, липкий снег и на улицах стыли лужи, в камеру хранения Ленинградского вокзала Москвы вбежал респектабельный, модно одетый человек. Молодой человек не был пассажиром только что подошедшего к перрону поезда дальнего следования. Он примчался на такси и попросил поскорее принять багаж.
Пока оформляли квитанцию, молодой человек нервно переминался с ноги на ногу и поглядывал на часы. Чувствовалось, что он торопится.
Спустя неделю коричневый чемодан, который оставил незнакомец, получил уже другой молодой человек, такой же респектабельный и такой же пестрый. Чемодан был не особенно тяжелым. Тем не менее молодой человек, пройдя шагов двадцать, поставил свою ношу на пол, отдышался и осторожно огляделся по сторонам. Убедившись, что окружающие не проявляют никакого интереса ни к нему, ни к чемодану, молодой человек вытер платком пот со лба и двинулся к выходу.
Но клиент камеры хранения заблуждался. Около него были люди, которые хотели познакомиться и с ним самим и с его багажом. У них были основания полагать, что в коричневом чемодане не совсем обычная поклажа.
Молодого человека задержали и попросили открыть чемодан. Сначала на свет явились заграничные нейлоновые сорочки, галстуки, носки, рубашки, белье — все иностранного производства. А под этим иноземным тряпьем лежали четыреста сорок золотых монет, золотые слитки, пачки иностранной валюты и прочие ценности, которые по спекулятивным ценам были перекуплены за два с половиной миллиона рублей. (Все суммы здесь и далее указаны в старом масштабе цен. — И. Ш.)
Молодой человек, как видно, был не очень беден, потому что позволил себе, лучезарно улыбаясь, отказаться от этих двух с половиной миллионов рублей.
— Чемодан мой, вещи мои, а золото и деньги в первый раз вижу. Очевидно, все это подложили мне в чемодан.
Молодой человек намекнул, что в камерах хранения иногда орудуют жулики. Но жулики потому и называются жуликами, что изымают ценности из чемоданов, а не подбрасывают их туда.
Потом владельца чемодана допрашивал следователь. Три дня задержанный недоуменно пожимал плечами и деликатно отказывался от двух с половиной миллионов. На четвертый он, наконец, сказал:
— Банк мой лопнул. Все, что лежит в чемодане, мое.
— Объясните, где вы достали доллары, фунты стерлингов, золото в монетах и слитках, — предложил следователь.
…Страсть к стяжательству открылась у Яна Рокотова сызмальства. Когда у мальчика появился первый пятак, ему очень захотелось увидеть с ним рядом второй, третий, четвертый…
Другие дети, получая от родителей мелочь, тратили ее на конфеты, на кино, на мороженое. А Ян, затаив дыхание от восторга, бросал медяки в прорезь копилки-кошки. Глиняная кошка оказалась на редкость прожорливой. Не моргнув своим керамическим глазом, она проглатывала деньги Яна, которые предназначались на школьные завтраки, на тетрадки, на трамвай и троллейбус. Потом Ян стал спекулировать марками, значками, книжками, фотопленкой. Он беззастенчиво надувал, обманывал своих товарищей, клянчил у них копейки в долг и не отдавал.
Ян никуда не ходил, ничем не интересовался, ничего не читал. На улице, в школе, дома он только думал о том, как пятак обратить в гривенник, а гривенник в полтинник. Это было какое-то второе, ухудшенное издание гоголевского Плюшкина.
Где-то Ян услышал фразу: «Деньги не пахнут». Фраза запала в память.
— Деньги не пахнут, — любил повторять Ян.
В третьем классе Ян Рокотов собрал уже полторы тысячи рублей. Оканчивая десятый, он имел в тайнике сто пятьдесят тысяч. Ян бесконечно пересчитывал эти деньги, гладил их, ласкал.
Владелец ста пятидесяти тысяч шагнул из-под свода школьного зала в жизнь духовно нищим, убогим человеком. Шелест денег заслонил от него шум большой жизни. Она пронеслась где-то в стороне от Яна. А Ян делал деньги. Ему по-прежнему казалось, что деньги могут вершить всем. Учиться он не стал. Зачем учиться в вузе пять лет, когда можно купить из-под полы университетский нагрудный знак и в обществе знакомых девиц именоваться то юристом, то физиком? Теперь он уже не спекулировал почтовыми марками и фотобумагой. Он скупал у иностранцев тряпки и втридорога продавал их стилягам.
Как-то вместе со своим дружком, как это ни дико, младшим научным сотрудником одного из научно-исследовательских институтов Иустином Лагуном он купил первую пачку долларов. Доллары были проданы другому спекулянту с большой выгодой, а деньги компаньоны поделили между собой.
Прошел год. Ян Рокотов — мелкий спекулянт марками, фотобумагой, иностранным тряпьем — перестал существовать. Вместо него появился крупный скупщик валюты по кличке «Ян Косой».
Ян Косой уже не бегал по гостиницам за иностранцами и не выклянчивал у них ценности. Это делали за него другие. Они скупали валюту в номерах «люкс», в подъездах домов, на темных перекрестках. Поздно ночью Ян брал такси и объезжал свою клиентуру, собирая выручку. Среди подручных Яна Косого мы находим героев наших старых фельетонов: Юрия Захарова, Арнольда Еременко, Фридлянда, Прокофьева, Павлова. Это были законченные, отпетые негодяи, освободившие себя от бремени труда и мечтавшие всю жизнь просидеть в ресторанах в обществе подобных им пустых, продажных девиц.
Особенно крупным скупщиком валюты был молодой лоботряс Владислав Файбишенко. Мне пришлось беседовать с ним, когда его задержали дружинники за то, что он приставал к иностранцам.
Файбишенко сидел, небрежно развалясь на стуле, и оскорблял дружинников. Дружинники тогда, конечно, не знали, что этот мерзкий тип скупает валюту. Но они ему сказали: