Спасатели ныряли несколько раз. И наконец один из них, вынырнув, закричал:
– Нашел! Тут он! Давайте багры!
В воду полетели крючья с привязанными к ним веревками. Чувствовалось, что у здешних обитателей имеется большой опыт по части выуживания из реки покойников. Конечно, обрастешь тут опытом, когда что ни сезон, а приходится вылавливать самоубийц из речки.
Леха, когда его вытащили на берег, казался живым. Волосы и ресницы слиплись от воды. Глаза были закрыты. И с одежды тоже струилась вода. Но в остальном казалось, что парень просто спит.
– Вот бедняга! – зашептались вокруг. – Сначала Диана, а теперь и он сам.
– Наверно, любил он ее все-таки.
– Опомнился, да поздно. Вот и не выдержал. Наложил на себя руки, горемычный.
– Точно, что любил.
– Если бы не эта пришлая, все бы у них хорошо было.
– Она виновата!
– Она разлучница!
– Поженились бы Леха с Дианой, деток нарожали, жили бы счастливо. Так нет же! Не судьба им была вместе жить. В один день на тот свет убрались.
– Вот это любовь!
– Вот это страсть!
– Почище, чем в кино показывают!
Одним словом, вокруг стремительно зарождалась новая легенда о еще одной великой и тоже несчастной любви.
Только Кира была настроена скептически. И сердито прошептала на ухо подруге:
– Если этот Рыбалкин любил свою Марфу, как Леха любил Диану, то не удивительно, что Марфа сиганула в речку.
– Думаешь, он ей тоже изменил?
– Кто?
– Рыбалкин, – этой Марфе.
– Тогда хоть какое-то оправдание ее поступку находится.
Кира пожала плечами и подошла к Оле, безутешно рыдающей на коленях возле тела возлюбленного.
– Не плачь! – дотронулась Кира до худенького Олиного плеча. – Его уже не вернешь. Что уж теперь плакать!
Оля подняла на Киру заплаканные глаза. И в них сверкнуло негодование.
– Нет, ты слышала?! – прошептала она. – Слышала, что ОНИ говорят?
И обведя глазами односельчан, Оля продолжила шепотом:
– Ишь, чего придумали! Любовь! Да не любил Лешка эту крашеную корову! Он меня любил! Мы с ним вместе жили. Пожениться хотели. А они про Диану судачат. Почему? Говорят, что, дескать, она Лешку любила.
– Тебя это сейчас волнует? – удивилась Кира, но Оля не успокаивалась.
– Нет, вы мне скажите, при чем тут Диана? – яростно шептала она. – Только потому, что она умерла в один день с Лешкой, ее теперь должны канонизировать как святую, а ее историю вписать в летопись всех времен и народов? Вы-то ведь знали, как дело было! И Диану эту вы тоже видели. Скажите, похоже, чтобы Лешка ее любил?
– Нет.
– Что ты! Конечно же, нет!
– Вот и я тоже так думаю. А чего они тогда чушь всякую несут?
– Не слушай ты их, – посоветовала Кира. – Какое тебе дело до того, что глупые люди себе думают?
– Интересно вы рассуждаете. Мне, между прочим, среди этих людей жить приходится. И что теперь? Слышать со всех сторон, как Лешка любил Диану, а я – стерва и гадина, разлучила влюбленных? Да так, что они, бедные, не выдержав разлуки, в одночасье руки на себя наложили? Это же бред!
Но Кира из всего монолога Оли услышала только одно слово.
– В одночасье, – пробормотала она. – В одночасье. А ведь верно.
– Что верно?
– Если Лешка пропал еще вчера, наверное, вчера же он и утонул. И Диана вчера погибла. Может быть, действительно это случилось одновременно? Надо же! Интересно-то как.
– Что тебе интересно? – спросила Леся у подруги.
– Ничего. Милицию уже вызвали?
– Я слышала, как этот Василий по сотовому с участковым разговаривает.
– Приедет?
– А куда ему деваться? – пожала плечами Леся. – Конечно, приедет.
Участковый появился спустя полчаса. По здешним меркам – просто рекордная скорость. Жизнь в Лапках текла неторопливо. И полчаса было совсем несерьезное время. Самими поисками участковый не руководил. Когда эти идея пришла в голову его односельчанам, участковый был на районе. Отчитывался перед начальством о том, что сделано и какие мероприятия проведены по поводу убийства жительницы деревни Лапки – Дианы Карстовой.
– Я как раз отчет ему на стол бухнул, все утро его писал, расстарался. Думал, похвалят меня. Может быть, даже премию какую-нибудь внеочередную выпишут. А тут вы! С новым трупом! Нет чтобы погодить, когда начальство мое рвение по прежнему делу оценит. А так что получилось? Начальник даже мой рапорт читать не стал. В сторону отложил – и сюда ехать направил.
Похоже, участковый был напрочь лишен самокритичности. Рапорт он написал! Скажите, пожалуйста, великое дело. А убийцу бедной Дианы он нашел? Нет? Так за что же тогда ему премию? За несколько исписанных им с орфографическими ошибками страниц?
Прибыв на место происшествия, участковый немедленно приступил к исполнению своих обязанностей. Заключалось это в следующем: участковый важно надувал щеки, топорщил свои усы и, деловито шагая взад и вперед по берегу, время от времени осведомлялся:
– Ну, что тут у нас? А тут? А там? Ага, ясненько!
Примерно через пять минут участковый уже сделал свой вывод:
– Самоубийство! Самоубийство или несчастный случай.
– Как же это, несчастный случай? – возмутились в толпе.
– Парень захотел в жаркий день искупаться. Полез в воду. Нырнул, может быть. Да не рассчитал. Головой о камень тюкнулся, и… И все!
Кира шумно втянула в себя воздух. Ну и кретин! Его даже не смущает, что на голове у Лешки нет ни единой шишки. Не говоря уж о ране, которая бы могла его оглушить и заставить нахлебаться воды. Василий тоже не согласился с участковым.
– Прежде чем делать выводы, нужно послушать экспертов.
– Какие еще эксперты? – завелся пузатый участковый. – Будто бы не знаешь: эксперт у нас в районе один. И он занят с телом Дианы. А тут картина ясная. Несчастный случай! Сейчас же пишу протокол и оформляю как несчастный случай.
Какой быстрый!
– А вас не смущает, что покойник полез, как вы говорите, освежиться в жаркий день в реку прямо в одежде?
– А? Что?
– Лешка одет в джинсы. Рубашка тоже на нем, хотя и расстегнута.
– Забыл снять.
– А обувь? Вы посмотрите, парень до сих пор в кроссовках! Какой же человек полезет в воду в кроссовках? А?
И так как участковый ошарашенно молчал, только хватал раскрытым ртом воздух, словно никак не мог надышаться, Кира ответила за него:
– Ответ ясен. Только тот человек не снимет кроссовки, входя в воду, который прекрасно знает, что ему больше эти кроссовки никогда не пригодятся. Человек, который решил умереть. Или которого решили убить, и он знает, что умрет. В такой ситуации, сами понимаете, заботиться о сохранности обувки просто глупо.
Участковый даже побагровел от негодования.
– Ты кто такая?
– Я? Я – Кира.
– И откуда ты взялась, Кира?
– Из Питера. К бабе Софье мы с подругой приехали.
Долго копившийся в участковом пар наконец-то вырвался на волю. Участковый издал дикий вопль и из багрового стал умеренно-розовым, словно бродившее в нем давление нашло выход.
– Вы тут меня не учите! – заорал участковый на Киру. – Понаехали, понимаешь. А с этой Софьей я еще разберусь! Безобразие! Развела в деревне форменный притон. И едут, и едут. А я тут за порядком следи! И как следить, когда в деревне форменное столпотворение! За всеми разве уследишь?
Но вопли участкового были прерваны появлением на берегу еще одной машины. Мощный «Ниссан», настоящий передвижной домик на четырех могучих колесах, затормозил в нескольких метрах от места происшествия. Из огромной машины выбрался неожиданно маленький кругленький человечек. И растерянно, и немного жалко улыбаясь, поспешил к собравшимся.
Несмотря на непрезентабельную внешность круглышка, вокруг все начали взволнованно перешептываться. Так что сразу же стало ясно: прибыла птица высокого полета.
– Это кто же такой?
– Иван Владимирович.
– А кто он?
– Владелец «Восторга».
Ах, вот он какой, этот процветающий бизнесмен! Подруги беззастенчиво разглядывали здешнего миллионера. На вид – ничего особенного. Славный такой человечек. Маленький, кругленький, лысенький. Совершенно не похож на крутого бизнесмена. Скорей уж, на доброго дядюшку. Василий – и тот больше походит на преуспевающего бизнесмена, чем этот Иван Владимирович.
У владельца «Восторга» была круглая, словно яйцо, лысина. Смешной нос кнопочкой. И уютные складки на шее, как у породистого шарпея. Передвигался он неуклюжей походочкой, чуточку переваливаясь с ноги на ногу. Со стороны казалось, что по земле катится шарик с ручками и ножками.
Первым делом Иван Владимирович подскочил к Оле.
– Оленька! Девочка моя! – высоким и каким-то по-детски писклявым голоском воскликнул он. – Бедная моя девочка! Какой удар! Но ты держись! Мужайся, родная. Мужчин ведь вокруг еще много, а ты у меня одна!
И ободряюще похлопав Олю по руке, Иван Владимирович повернулся к участковому.
– Я требую, чтобы это расследование было проведено по всей форме! – заявил он, и его глазки гневно сверкнули. – Слышите меня? Не так, как вы обычно расследуете подобные дела. А по всей форме!
И вот ведь странное дело: участковый даже и не пикнул в ответ. Попробовал бы кто другой поговорить с ним в таком тоне. Мигом бы пожалел. А тут участковый молчал, как миленький, и только головой кивал в знак согласия.
– Конечно, Иван Владимирович. Обязательно, Иван Владимирович. Как скажете, Иван Владимирович.
– Да что я с тобой разговариваю, с остолопом, – неожиданно ласково и даже приветливо произнес хозяин питомника. – Все равно ведь ничего не сделаешь. Остолоп, ты и есть остолоп. Толку от тебя – ноль. Верно?
– Точно, Иван Владимирович.
– Так я тебе помощников из города привез. Двух частных детективов. Они все за тебя и сделают. Ясно? А ты им помогать во всем станешь. Ведь станешь же?