Одним словом, общественность хоть и склонялась в пользу Ирки, но все же считала, что нечего той под дверью Василия скандалы устраивать. И что в ее горе никто не виноват. И пора бы ей уже и честь знать. Муж там у нее погиб или кто другой, а людям завтра рано вставать, на работу идти. Им чужие проблемы по фигу, когда самим спать хочется.
Но Ирка и не думала уходить.
– А пошли вы все на…! – заорала она на односельчан. – У меня к Василию дело есть. А вы все пойдите на… И еще в… А потом к…
Как ни странно, эти простые заклинания отлично сработали. Все-таки действенней русского мата ничего нет и быть не может! Все соседи быстренько попрятались за заборами, а Василий появился на пороге.
– Катерина, ну что там?
– Да вот не уходит! Скандалит!
– Ну, заводи в дом!
– Да как же это, Васенька? Поздно ведь уже?
– Разберемся.
Ирка торжествующе зыркнула на жену председателя и проскользнула мимо нее в дом. Подруги подались вперед, но быстро опомнились. Их-то внутрь никто не приглашал. И вряд ли можно считать их короткое знакомство с Василием достаточным поводом для того, чтобы вломиться к нему незваными во втором часу ночи.
Но делать было нечего. Оставалось только ждать. Подруги терпеливо выжидали. И были вознаграждены. Ирка вышла из дома Василия с таким торжествующим видом, что сразу же стало понятно: ради чего бы она ни ходила к Василию, ей все удалось в лучшем виде. Глаза ее сверкали так ярко, что почти освещали Ирке путь. А кофта на груди топорщилась как-то очень уж странно. И еще шуршала при каждом шаге.
Домой Ирка не пошла. Отправилась через две улицы к какому-то перекошенному домишке и принялась тереться у окна, которое выходило на улицу.
– Хто тама? – раздался старушечий голос. – Хохо нелехкая принесла? Вань, ты, што ль?
– Не. Тетя Маруся, это я – Иришка.
– Иришка? Ты? Чехо пришла-то?
– Горе у меня, теть Марусь.
– А то я не слыхала!
– Продай бутылочку.
– Тебе? Чаво хоть ко мне-то? Сама, што ль, беленькую не хонишь боле?
– Антоха вчерась все выпил! Вот сука! Как чувствовал, что в последний раз пьет. Ни капли мне не оставил! И еще все хвалился: мол, завтра мы богачами станем. Самогона и пить не станем. Все только покупную водку, магазинную.
– Теперь-то он попьет, – язвительно хихикнула невидимая подругам тетя Маруся. – Ну, ладно. Деньги у тебя есть? Али в долг пришла брать?
– Есть, есть! – заторопилась Иришка. – Есть у меня деньги!
И сунув руку за пазуху, вытащила хрустящую бумажку.
– Тут на все!
– Не мнохо ли тебе, холуба, будет? – изумилась тетя Маруся. – Впрочем, мне-то шо! Хуби себя, коли хочешь!
Обмен завершился почти мгновенно. Из рук Иришки исчезла денежка, а вместо нее появилась огромная бутыль самогона.
– Сдачу возьми.
– Оставь, тетя Маруся. Я к тебе еще приду! Пустишь?
– Клиент, он в любое время ночи клиент, – важно ответила продавщица. – Приходь! Я завсехда дома. Ты ж знаешь!
– Вот спасибо! – просияла Ирка. – Теперь я горе свое залью! Доброго тебе здоровьичка, тетя Маруся!
И, совершенно счастливая, Ирка побежала по улице. Кажется, тот факт, что сегодня она овдовела, потеряв близкого человека – мужа и кормильца, ни чуточки больше не волновал эту особу. В руках она держала пропуск в другой, лучший, мир. И реальность ее больше не трогала. Отбежав на несколько шагов, Ирка не удержалась. Остановилась и сделала несколько глотков из бутылки. Сняла, так сказать, пробу. Видимо, проба удалась. Потому что Иришка крякнула. И дальше зашагала, переставляя ноги уже далеко не так уверенно.
За пазухой у нее по-прежнему все шуршало. Да еще в руках была большая и неудобная бутыль с самогоном. Так что ничего удивительного в том, что в одном месте Иришка поскользнулась на камешке. Нога в резиновых сапогах подвернулась, и Иришка шмякнулась на землю.
– Ё….! Ё… мое! Х…!
Но надо отдать Иришке должное. Даже падая, она успела так сгруппироваться, чтобы сохранить драгоценную бутыль в неприкосновенности. И теперь, лежа на спине и суча ногами в огромных чоботах, словно майский жук, Иришка никак не могла подняться. Ей не давала это сделать бутылка. А оставить ее, чтобы спокойно подняться, женщина или не догадывалась, или просто не понимала, как это можно выпустить самогон из рук. А вдруг упрут? Или ноги у него вырастут и сам убежит?
Так что на земле Иришка копошилась долго. Подруги даже хотели подойти к ней и помочь подняться, но вовремя удержались. И правильно сделали: Иришка встала и сама. Сначала перевернулась на бок, все еще бережно прижимая к себе бутыль. А потом грациозно поднялась на ноги. Честное слово, ей бы могла позавидовать и профессиональная гимнастка.
Наконец Иришка продолжила свой путь. А подруги, подойдя к тому месту, где только что валялась на земле пьянчужка, внимательно осмотрели землю.
– Смотри! Деньги.
И Леся подняла купюру.
– Сколько? Ого! Целая тысяча!
– А тут еще пятьсот рублей.
Подруги переглянулись. Сколько же там было напихано за пазухой у Иришки, если она купила литра три самогона, а потом из нее еще вывалилось полторы тысячи, и она этого даже не заметила!
– А ведь у них тут никто больше восьми тысяч не получает. Я специально узнавала. Десять платят только в «Восторге», и это считается здесь нереально высокой зарплатой.
Большинство женщин имели ежемесячный доход от пяти до семи тысяч рублей. И получалось, что Иришка выкинула сейчас на ветер плату чуть ли не за две рабочие недели. Выкинула и даже глазом ни моргнула. А ведь еще совсем недавно у нее и копейки за душой не было.
– Выходит, Василий ей дал деньги.
– Он. Больше некому.
– А за что?
Но на этот вопрос подруги ответа пока что не знали. Но зато они знали человека, который им его даст. Оставалось только подобрать к этому человеку нужный ключик.
– Ведь что нужно алкоголику, когда он выпьет?
– Еще выпить? – предположила Леся.
– Выпить, само собой, – кивнула Кира. – А еще поговорить. Допустим, что выпить у Иришки теперь есть. Больше ей пока не нужно. Но теперь ее потянет излить кому-нибудь свою душу. А тут и мы с тобой. Здравствуйте, пожалуйста.
– А вдруг она заснет?
– Обязательно заснет. Но не сразу. Сначала она нам все расскажет.
И Кира оказалась права. Иришка начала разговаривать сама с собой еще до того, как добралась до своего дома. Так что когда она увидела подруг на пороге, то не только не рассердилась, а даже обрадовалась.
– Вы ко мне? Заходите! Помянем моего мужика беспутного! У меня и выпивка найдется!
Совершенно пьяной Иришка оказалась на редкость приветливой и даже гостеприимной хозяйкой. Правда, у нее не нашлось даже кусочка черного хлеба, но зато в сенях стояла бадейка с еще прошлогодней квашеной капустой. И туесок с солеными грибами. От капустки шел такой дух, что подруги не отважились ее даже попробовать. А соленым грибкам, по собственному признанию Иришки, предстояло стоять еще «тридцать дён», то есть целый месяц.
Так что закуски практически не было. Но Иришку это не смущало. Выставив на стол три мутноватых стакана, она наполнила каждый из них больше чем наполовину. И предложила выпить:
– Ну, за Антоху! За мертвых до дна и не чокаясь!
Пить мутный самогон сомнительного качества, да еще стаканами, подругам было в диковинку. Они и не стали пить. Осторожненько слили его под стол, пока Иришка, закрыв глаза от наслаждения, тянула сивуху.
– Вот так, – бухнув пустой стакан, произнесла Иришка. – Вот так я и овдовела. А ведь какой Антошка мой красивый был! Вы бы его только на нашей свадьбе видели! Все девки мне завидовали! Антошка меня на руках носил! Пылинки с меня сдувал. Делать по дому или по хозяйству ничего не позволял. Садись, говорил мне бывало, садись лучше, дорогой мой Ирунчик, выпьем с тобой чуток.
– И что, часто он так?
– Что?
– Ну, присаживался.
– А-а-а… Частенько.
– А кто же все по дому делал? И в огороде? И вообще?
– Мать его, покуда жива была, хозяйство на себе тащила. А как ее не стало, так как-то все…
И Иришка растерянно обвела глазами вокруг себя. Впрочем, и так было ясно: хозяйка из Иришки была аховая. Наверное, так же, как и добытчик из ее мужа.
– Нет, хороший он у меня был, – помотала головой Иришка. – Антошечка мой! Соколик мой ясный! Котик голубоглазый! Какие у нас с ним страсти были! Вам и не рассказать! Бывало, целыми ночами спать мне не давал. Такой затейник!
И стыдливо закрывшись руками, Иришка захихикала.
– Вот только работать он не любил, – призналась она, закончив веселиться. – Через это у нас всегда разлад в доме и выходил. Я тоже не большая охотница спину на других гнуть, однако же иногда приходилось. А Антошка совсем ничего делать не хотел. Куда ни пристроится, нигде дольше месяца не задерживается.
– Но ведь он пошел работать в «Восторг». И его туда взяли.
– Взяли! – хмыкнула Иришка. – Взяли, потому что Василий наш Антошке чуть ли не похвальную грамоту вместо характеристики выдал! И исполнительный он! И аккуратный! И это… обучаемый. Вот!
– А это все неправда было?
– Полная брехня!
– Зачем же Василий на обман пошел?
– А вот вы спросите! – кивнула Иришка. – Зачем? Зачем-то Василию нашему надо было, чтобы Антошка мой в «Восторг» ихний на работу устроился. Вот и подсуетился. Характеристику выписал. И вообще…
– Что вообще?
– Да, ничего, – отмахнулась Иришка. – Давайте выпьем лучше.
Пришлось выпить. Подруги и во второй раз благополучно вылили водку на дощатый пол, содрогаясь при одной только мысли: что случится, если Иришка заметит их маневр. Не приведи бог такому случиться! Шуму и обид будет на вагон и маленькую тележку. Алкоголики вообще народ нетребовательный и неприхотливый. Пьют все, что горит. Спят, где тряпку кинут. В еде тоже непритязательны. Но никогда ни один алкоголик в мире не простит вылитой водки. Вот это преступление, страшней которого и нет ничего, пожалуй.