– Мы что-нибудь придумаем, – пообещал я, хотя сам не очень-то в это верил. – Сейчас поговорим с Джеком Кристаллом и…
Блю вздрогнула:
– Нет! Пожалуйста, не рассказывайте ему ничего! И зачем я только согласилась! Надо было…
– Никто бы не смог отказаться, – заверила её Шари. – И я в том числе. Хотя родители меня иногда бесят, а брат Рино тем более, но я их, ясное дело, всё равно люблю.
Пока Шари с Ноем пытались успокоить Блю, я рассматривал свёртки в мокрой авоське. Лидия Леннокс придумала дьявольски хитроумный план: подлодки с ценным грузом могут сбиться с курса, сломаться, или их могут перехватить. А дельфина никто не задержит – он двигается быстро и бесшумно. Наверное, она рассказала сообщникам, что использует дрессированных дельфинов. Вряд ли она им выдала тайну оборотней.
Но Леннокс, видимо, не рассчитала, какое давление способна выдержать Блю не сломившись. Наша подруга-дельфин не преступница, которая посмеивается втихомолку, перехитрив полицию или облапошив жертву.
Ной тоже задержал взгляд на предметах в авоське. Когда он поднял глаза, наши взгляды встретились. Нам ни к чему было читать мысли, чтобы догадаться, о чём думает другой. Как быть – посмотреть, что там внутри, или сразу передать полиции?
Раздумывая над этим, мы не заметили, как Шари осторожно отстранилась от Блю и решительно направилась к себе в хижину. Я ещё не успел подумать, куда она могла пойти, если в туалет сходила в море, – а она уже стала набирать в телефоне номер, нацарапанный на листочке.
– Шари! Нет! Не делай этого! – крикнул я.
– Я хочу вам сказать, миссис Леннокс, что вы распоследняя водорослевая слизь! Немедленно прекратите шантажировать Блю – иначе вам придётся иметь дело со всеми оборотнями-дельфинами на свете! – угрожающе проговорила Шари в трубку. – Блю больше не участвует в ваших грязных делишках! И не вздумайте… Что?
– Сейчас же положи трубку! – прошипел я. – С ума сошла?! Разве ты не знаешь, что…
Ной лишь застонал.
Наверное, Леннокс что-то ответила, потому что Шари не положила трубку, а продолжала прижимать её к уху, и даже при слабом свете я разглядел, что она ужасно побледнела. Потом она нажала отбой и снова опустилась на песок рядом с нами.
– Не самая удачная идея, – сказал я, обняв её за плечи. – Что она сказала?
– Велела положить содержимое авоськи на обочине при въезде в школу. Кто-то его заберёт. А ещё… пригрозила устроить нападение на диких дельфинов во Флоридском заливе, если мы кому-нибудь проговоримся.
О боже. Во что мы только вляпались! Неужели у кого-то поднимется рука на диких дельфинов?! Хотя люди, которые сливают отраву в водоёмы, ещё и не на такое способны.
Мы с Шари и Ноем переглянулись.
– Им понадобится не меньше двадцати минут, чтобы сюда доехать, а из Майами – вдвое дольше, – сказал я.
Три морских оборотня подумали об одном и том же. Блю, совершенно пришибленная, сидела на земле, а мы тем временем осторожно развязали узел, чтобы достать содержимое авоськи. В ней было несколько свёртков разных форм и размеров – все упакованы в полиэтилен и обмотаны коричневым скотчем. Мы взвесили их в ладонях и ощупали. Несколько угловатых свёртков с чем-то рыхлым внутри, один – плоский прямоугольный, а ещё в одном, судя по всему, внутри маленькая коробочка.
– Часть, скорее всего, поддельные медикаменты, но не всё, – заметил я.
– Такой скотч у меня в столе лежит – сейчас принесу кое-какие инструменты. – Ной сгонял к себе в хижину за ножницами, канцелярским ножом и скотчем.
Дрожащими от волнения руками мы вскрыли первый свёрток – и восхищённо уставились на его содержимое.
– Ого! – воскликнул Ной.
Внутри оказался пистолет, каких мы ещё не видели – молочно-белый и шероховатый на ощупь.
– Наверное, из керамики или пластмассы, – предположил я. – Чтобы можно было незаметно пронести через металлодетектор.
– Его нельзя купить в магазине? – Для Шари, наверное, эта штука – сплошная загадка.
Мы с Ноем переглянулись и покачали головой. Зачем Леннокс и компании понадобился пистолет? Совершить на кого-нибудь покушение? Убрать конкурента? Вряд ли мы когда-нибудь это узнаем.
– И что нам с этим делать? – спросил Ной.
Вместо ответа я подобрал первый попавшийся камень и постучал им по пистолету. Он мало чем отличался от фарфоровой чашки, которую уронили на каменный пол. Дуло со звоном раскололось.
– К сожалению, разбился во время транспортировки – все претензии к почтовой компании.
– А пистолет-то, похоже, одноразовый, – сказал Ной и начал поспешно упаковывать осколки обратно в пакет.
– Скорее, эти типы наверняка вот-вот явятся! – поторопила нас Блю.
– Мы спешим изо всех сил, – попыталась успокоить её Шари и принялась разрезать второй свёрток странной формы – на мой взгляд, слишком медленно. Прерывисто дыша, я то и дело поглядывал, не приближаются ли к школе горящие фары.
– Быстрее, быстрее! – подгонял её Ной.
– Да всё уже, смотрите, – Шари извлекла из пакета три чёрно-серебристые флешки. Я уставился на них, лихорадочно соображая. А что, если нам…
Ной избавил меня от необходимости принимать решение, выхватив флешки у Шари из рук:
– Скопирую данные на свой ноутбук. – И он убежал.
Мы с Шари и Блю занялись другими свёртками одинаковой формы. Здесь сюрпризов не было – как мы и предполагали, в них были поддельные медикаменты.
– Я кое-что придумала, – сказала Блю. Она сбегала в хижину за тазиком и набрала в лагуне морской воды. Проковыряв дырочки в каждой второй упаковке, мы опустили их в тазик, чтобы они намокли.
– Очень океанисто, – довольно проговорила Шари. – Теперь гангстеры дважды подумают, прежде чем заниматься подводной контрабандой.
Лишь сейчас я осознал, что мы наделали. Мы, конечно, постарались придать повреждениям случайный вид, но Лидия Леннокс не дура – сообразит, что это мы, и сильно разозлится. И что тогда? Исполнит ли она свою угрозу? Опасную игру мы затеяли.
Ной примчался обратно с флешками:
– Файлов не так уж много – жаль, все зашифрованы, по крайней мере на первый взгляд. Сунем обратно и заклеим – давай, давай!
Мы попытались сделать это вдвоём, но получилось не быстрее, а наоборот.
– Чёрт побери! Что ты делаешь?!
– Где ножницы? Кто-нибудь видел ножницы?
– Ты мне пальцы скотчем замотал!
– Зашибись, теперь у нас моток скотча – можешь вот тут перерезать?
Оставалось лишь надеяться, что машина не приедет прямо сейчас.
Однако нам повезло: мы успели заклеить свёрток и завязать авоську узлом, как было. Положив её посреди парковки, мы перевели дух. И тут меня осенило:
– Можно же сфотографировать того, кто за ней приедет.
– Давайте. – Ной убежал за фотоаппаратом, а я принёс альбом и мягкий карандаш, чтобы нарисовать фоторобот. Рассредоточившись, мы залегли в кустах вокруг парковки.
– Надо спрятаться с подветренной стороны, – сказала Блю. – Чтобы, если это оборотень, он нас не учуял.
– Может, опять явятся те лжеполицейские – так они обычные люди, – сказал я, растянувшись рядом с Шари на животе за густым кустарником. Мы находились метрах в пяти от парковки, но из нашего укрытия она хорошо просматривалась. Пахло корой и влажной землёй.
Ной возился с настройками фотоаппарата – наверное, увеличивал чувствительность. Парковку освещал один-единственный фонарь, а вспышкой пользоваться нельзя: мы бы тут же себя выдали. Что-то впилось мне в кожу – я вытащил из-под живота колючий сучок. Со ствола дерева гамбо-лимбо рядом со мной спустились устрашающе крупные муравьи и заползли мне на руку.
– Тише, я что-то слышу! – прошипела Шари. У всех оборотней-дельфинов превосходный слух.
В засаде
К школе подъехал дорогой серебристый лимузин с явно специально заляпанным грязью номером. Не похоже на неотёсанных лжеполицейских. И действительно – из машины вылез худощавый молодой человек с короткой модной стрижкой в серебристо-сером костюме, сшитом на заказ. У него было привлекательное, но ничем не примечательное гладкое лицо и жёсткий взгляд. Я обратил внимание на его пружинистые движения – может, он оборотень? Шари рядом со мной затаила дыхание – она и в человеческом обличье способна не дышать почти четыре минуты.
Судя по тому, как мужчина осматривался, в темноте он видит не хуже нас. А ещё он втянул носом воздух, будто принюхиваясь. Господи, что же он за зверь? Не слишком ли близко мы спрятались? Мы лежали не шевелясь. Хорошо, что Блю учла направление ветра. Только бы Ной не начал сейчас фотографировать: хотя щелчок затвора очень тихий, незнакомец наверняка его услышит.
Всё произошло очень быстро. Оглядевшись по сторонам, молодой человек подхватил авоську со свёртками и забросил в багажник. Лишь теперь Ной нажал спусковую кнопку – очень предусмотрительно: шорохи заглушат щелчок! Я надеялся, что у него получилась пара удачных снимков.
Машина уехала, и мы тут же заговорили наперебой.
– Покажи, что получилось! – Шари выхватила у Ноя из рук фотоаппарат.
– Он смахивает на адвоката – может, работает с Леннокс в одной конторе? – предположил я, достал альбом и начал по памяти рисовать фоторобот.
– А номер удалось разобрать? – боязливо спросила Блю.
– Увы, нет. Может, на фотографиях удастся что-нибудь различить. – Ной забрал у Шари фотоаппарат и просмотрел фотографии. Один снимок получился вполне чётким.
– Надо спросить Эллу, знает ли она его.
– Удачи, – насмешливо фыркнул я.
Блю снова притихла. Помолчав, она сказала:
– А вдруг эти типы вернутся, когда заметят, что мы сделали с их вещами? Может, кому-нибудь подежурить, чтобы предостеречь остальных?
– Ладно, – согласился я, мысленно вздохнув: мне страшно хотелось спать.
Но Блю покачала головой:
– Я посторожу сегодня и позову вас дальним зовом, если что-то замечу. Ведь это я вас втянула в эту водорослевую слизь.
– Ты ни в чём не виновата, – возразил я.
– Вот именно. – Шари снова обняла Блю и притянула меня к себе. К нам тут же присоединился Ной, и мы, обнявшись все вчетвером, попрощались на ночь, прижавшись друг к другу лбами и носами – ритуал «хонги», принятый у маори. Как здорово чувствовать себя своим! С первого дня в школе мне хотелось, чтобы дельфины приняли меня в свою компанию, и теперь моё желание сбылось, несмотря на моё зубастое второе обличье.