сознанности.
Осознанность — это энергия, трансформирующая все, с чем она вступает в соприкосновение. Но она не действует, если ты стараешься что-то изменить, поскольку в этом случае ты разделен. Какая-то часть тебя находится в воображаемом будущем. У тебя есть цель — избавиться от боли (к этой цели мы стремимся всю жизнь). Но восприми испытываемое тобою ощущение полностью, не отделяя себя от него, не желая что- либо добавить или отнять, и нечто произойдет само собой.
Тут мне вспоминается одна история. Некий молодой человек, проведя семь месяцев в дзэнском монастыре в Японии, в конце концов решил оттуда уйти. Это был монастырь секты риндзай, где все реальные контакты ученика с учителем сводятся к беседам о коанах. Молодой человек никак не мог решить свой коан. И вот, когда он уходил из монастыря, учитель промолвил: «Может быть, ты хочешь о чем-то меня спросить?» Молодой человек на секунду задумался и спросил: «Будут ли мои колени всегда болеть во время сидячей медитации?» Учитель улыбнулся и ответил: «Да. Но через некоторое время это перестанет тебя беспокоить».
Когда ты только начинаешь практику, очень трудно сосредоточиваться на неприятных ощущениях. Ум блуждает, фантазирует, выдумывает способы, как прекратить страдания. Сосредоточенность начинает развиваться тогда, когда ум обретает способность устойчиво фиксироваться на неприятном ощущении. Принуждением тут ничего не добьешься. Нужно проявить мягкость по отношению к неприятному ощущению. Ты становишься мягче, и внимание обретает способность оставаться там, где нужно.
Успокоить душевные процессы
Восьмое наблюдение естественным образом вытекает из седьмого. Не старайся прийти к нему, и оно придет к тебе само.
8. Он наставляет себя: «Успокаивая душевные процессы, я вдыхаю. Успокаивая душевные процессы, я выдыхаю».
Это наблюдение зачастую понимают неправильно. Фактически, за таким неверным пониманием стоит распространенное заблуждение людей относительно буддизма вообще: мол, буддисты — это такие спокойные пассивные люди, которые все время приветливо улыбаются и не испытывают почти никаких чувств.
Ученики иногда спрашивают меня, не станут ли они после проработки этого наблюдения чувствовать менее интенсивно, чем раньше. Я отвечаю: нет. Кому захотелось бы чувствовать жизнь менее интенсивно, чем другие люди? В действительности осознающий человек становится более восприимчивым, он переживает тончайшие нюансы своих ощущений. Однако чувства больше не имеют над ним власти. Он не отождествляет себя с ними и не лепит из них свое «Я». Чувства не властны над тем, кто испытывает их полноценно и осознанно.
Очень часто страх, тревога и дурные предчувствия бывают вызваны мыслями. Возможно, в данный момент у тебя все хорошо: ты сравнительно здоров, сыт, ничем не утомлен. И все же тебя что-то тревожит (вспомните того семнадцатилетнего парня, который не находил себе места из-за того, что не понимал математических символов). Вслед за тревогой возникают мысли (я глупый, я неудачник, родители меня не любят). Вскоре ты чувствуешь себя так, словно все выдуманные тобой неприятности действительно случились, хотя ты все тот же здоровый, сытый и ничем не утомленный человек, что и прежде. Но ощущение такое, будто тебя действительно отвергли близкие люди и ты потерпел неудачу в жизни.
То же можно сказать и о приятных мыслях. Единственное отличие: мы не воспринимаем их как страдания. Кто-то отпускает нам комплимент или уделяет немного внимания, и на душе у нас становится хорошо. Вскоре в нашем воображении расцветает любовь. Нам представляются романтические свидания, пышная свадьба и медовый месяц в Акапулько. Мы сидим на пляже и потягиваем коктейли. Но в конечном счете и это чувство влечет за собой страдание — когда мы замечаем, что находимся в Кембридже, за окном зима, и понимаем, что человек, про которого мы все это навоображали, больше не позвонит.
Итак, любые чувства влекут за собой страдания. С неприятными чувствами проблем, по-видимому, больше, поскольку верная реакция на них противоречит инстинктам. Кажется естественным избегать неприятных чувств. Мы делали так всю жизнь, и к этому же поощряли нас родители — из самых добрых побуждений: «Не грусти. А ну-ка улыбнись. Скушай печенье!» Возникает впечатление, будто духовный путь усугубляет наши страдания, поскольку вынуждает окунуться в неприятные ощущения, которых мы прежде избегали. Но в действительности, уделяя внимание негативным переживаниям, мы избавляемся от них.
Инстинкт велит нам делать что угодно, только не это. Возьмем для примера страх, стоящий за многими неприятными чувствами (вероятно, он стоял и за большинством проблем упомянутого выше семнадцатилетнего парня). Первое, к чему мы обычно прибегаем, — отрицание. Этому мы обучены в совершенстве. Многие научились настолько хорошо отрицать свой страх, что в большинстве случаев вообще не осознают его — попросту не узнают.
Кроме того, мы его подавляем и бежим от него. У нас есть масса способов увильнуть от страха. Один из самых распространенных, особенно в среде интеллектуалов, — теоретизировать: «Это сказал о страхе Фрейд. А это — Юнг. А Будда сказал вот что». Но словесные объяснения не освобождают нас. Они всего лишь — как сказал один учитель — палец, указывающий на луну. Вам же нужно увидеть саму луну. Особенно много умных слов о страхе говорят во время личных бесед с учителем о медитации, — словно ученики очень много знают об этом чувстве. Но все, что знают эти люди, лежит в сфере более или менее правдоподобных объяснений. Когда же они встречаются со страхом лицом к лицу, выясняется, что им очень мало известно о его энергии.
Фактически, человек попросту тонет в страхе, попадает к нему в плен, — подобно тому как во время медитации мы зачастую оказываемся в плену у мысли и отвлекаемся от дыхания. Впоследствии человек может воссоздать ситуацию, разобраться, что в точности произошло, и очень умно рассуждать об этом. Но он не полностью присутствовал в ситуации, породившей страх.
Мастера медитации Древней Индии часто использовали для иллюстрации страха такую метафору: ты видишь в темном углу веревку и думаешь, что это змея. Многие наши страхи именно таковы. Все начинается с ошибки восприятия, а затем одна тревожная мысль влечет за собой другую. Медитативная практика помогает нам четко увидеть: веревка — это веревка, а змея — это змея. Если в комнате действительно притаилась змея, страх может быть вполне уместен. Но очень часто люди боятся именно веревки, причем так никогда и не узнают об этом. Они всю жизнь борются со страхом, бегут от него, прячутся, отрицают, выдумывают сложные словесные объяснения.
Стандартная реакция на страх — вступить в бой. Страх сражается против страстного желания освободиться от страха, и полем битвы становятся наши ум и тело. О, это жестокая битва: мы завязываем себя в узлы и выворачиваем наизнанку. Медитация позволяет пристально рассмотреть этот процесс и убедиться, что все его составляющие принадлежат нам же: страх, стремление от него освободиться, ум, тело, осознанное наблюдение за ними, дыхание, питающее осознанность. Все это — в нас; все это — одно.
Не исключено, что, столкнувшись с таким сильным чувством, как страх, вы прежде всего будете искать пути к отступлению. Это тоже может быть очень ценно. Вы наблюдаете за тем, как отрицаете свои чувства, подавляете их, пытаетесь объяснить, убегаете, фантазируете. Возможно, вам придется наблюдать это снова и снова, пока наконец — поскольку вы не воспринимаете собственные увертки всерьез — ваш ум устанет. И однажды — это произойдет само собой, такое нельзя совершить сознательным усилием — ваше внимание встретится со страхом лицом к лицу, сольется с ним воедино и позволит страху расцвести в полную силу (а именно к этому страх и стремился с самого начала).
«Мир — это множество цветков на соцветии Вселенной», — сказал один мастер дзэн. Вот что он имел в виду: в великолепии Вселенной есть также и цветки страха, гнева, одиночества, ненависти и зависти. И все они стремятся расцвести и потом увянуть.
Только тогда, когда мы не даем страху расцвести — игнорируем или подавляем его, — он преследует и давит нас. Мы расходуем много энергии, сопротивляясь страху, и он пользуется нашей слабостью. Стоит позволить страху расцвести, и он уходит, завершив свой жизненный цикл. Тогда вся энергия, которую мы могли бы потратить на бегство или борьбу, остается при нас. И к тому же мы получаем энергию самого страха. Позволяя вещам идти своим чередом, человек обретает силу.
В основе бесстрашия — страх. Для того чтобы обрести бесстрашие, нужно войти в самый центр своего страха. Не стоит доверять бесстрашию, основанному на чем-то другом. Прежде всего нужно увидеть свой страх, узнать его, признать, что ты боишься, а затем собрать всю свою храбрость и смирение, чтобы изучить его. Иногда это долгий процесс.
Зачастую, занимаясь медитативной практикой (да и в обычной жизни), мы впадаем в заблуждение. Нам представляется, что медитация всегда будет дарить нам только приятные переживания — экстаз и счастье и что наши лица неизменно будут светиться душевным теплом. Хотеть всего этого естественно, однако тут нас подстерегает ловушка. Некоторые люди, стараясь соответствовать подобному светлому образу, отрицают и подавляют чувства, которые испытывают на самом деле.
Если вы глубоко несчастны и искренне переживаете, это намного лучше, чем лучиться деланной радостью, когда на душе тяжело. Осознанность не делает нас постоянно счастливым. И все же, когда мы полностью осознаем свой страх или даже ужас (никто не хочет чувствовать ничего подобного), это приносит нам некоторое удовлетворение. Не следует считать такое удовлетворение большим достижением. Просто мы живем своей жизнью, принимая ее такой, какова она есть.
Это и означает успокоить ум. Возникает чувство — пусть даже такое сильное, как страх, — и вы, осознавая свое дыхание, смотрите ему в лицо. Дыхание и осознанность лишают его власти, и он больше не руководит вашим умом, не доводит его до истерики. В конце концов чувства теряют способность ввергать вас в безумные состояния.