Слово тишина не точно отражает то, что я пытаюсь сказать. В общем-то для этого не годится ни одно слово. Ведь я использую слова для описания чего-то, что является полной противоположностью словам (хотя верно и то, что слова приходят из безмолвия). Иные учители в других культурах описывали то же самое при помощи слов пустота и ничто. Но эти слова недостаточны.
Тишина, в том смысле, в каком я использую это слово, представляет собой определенное измерение бытия. В ней можно жить. Именно туда стремится любая духовная жизнь. Это воистину бесконечное безграничное пространство, исполненное абсолютного покоя. Можно сказать, что такая тишина находится внутри нас — ведь именно там мы ее ищем, — хотя на определенном этапе исследования такие слова, как внутри и снаружи, так же как и пространные рассуждения, в которые я вынужден тут пускаться, не значат абсолютно ничего.
Вся известная история человеческой цивилизации — язык, культура, мысль, коммерция — неизмеримо мала в сравнении с тем, что остается вне поля нашего зрения. Тишина представляет собой некое измерение бытия, и для некоторых людей это измерение главное. Такие люди учатся жить в мире тишины и привносить ее в мир действия.
Вас, читающих эти строки, очевидно, это измерение также интересует. Иначе вы вообще не взяли бы такую книгу в руки или уж точно не дочитали бы до этой страницы. Однако не подумайте, что я осуждаю все остальное — то, к чему все привыкли, — хотя иногда может показаться именно так.
Я просто хочу сказать, что мы утратили равновесие. Мне приходится высказываться резко, чтобы показать людям, что в жизни есть много такого, о чем они даже не догадываются. Люди живут в мире слов и действуют в соответствии с ними. Мы должны изменить ситуацию и выйти из-под власти языка, только тогда у нас появляется возможность попробовать на вкус беспредельную тишину.
Первый шаг в этом направлении мне помог сделать мой учитель буддизма, мастер дзэн Сунг Сан. Он приехал в США из Кореи, зная всего десять-пятнадцать английских фраз. Но наставник пользовался этими фразами необычайно искусно, — он выказал себя мастером дхармического звука. В США он первое время зарабатывал на жизнь ремонтом стиральных машин в автоматических прачечных и обходился всего двумя репликами: «Эта ломаться? Я чинить». Тем не менее очень скоро он приобрел репутацию мастера дзэн, и по пятницам вечерами к нему приходили чуть ли не сто человек (многие из которых были с университетским образованием), чтобы послушать его речи, скомпонованные все из тех же пятнадцати фраз.
В традиции, которую я преподаю, беседы учителя с учениками достаточно неформальны, но в традиции дзэн они проходят строго в соответствии с ритуалом. И потому, что бы я ни говорил наставнику Сунг Сану во время тех бесед, он неизменно отвечал одно и то же: «Слишком много мыслей!» Затем Сунг Сан звонил в колокольчик, и я должен был уходить. Это было очень унизительно. Наконец однажды я ощутил во время медитации глубочайшую безмятежность, — при наличии достаточного количества времени мы все открываем для себя тишину, — и пришел на беседу к мастеру, окрыленный этим опытом. Я с гордостью рассказал ему, что за время всего сеанса медитации в моей голове промелькнуло лишь несколько мимолетных мыслей. Он посмотрел на меня озадаченно и спросил: «А что плохого в мыслях?»
Наставник хотел объяснить мне, что проблема не в самих мыслях, а в неправильном использовании мышления, в нашем пристрастии к нему.
В конце концов я поехал вместе с ним на год в Корею. Отчетливо помню день нашего отлета. Я тащил целый мешок книг — мои драгоценные книги о дхарме, мои незаменимые проводники в мире буддийской практики.
— Что это такое? — спросил мастер.
— Мои книги, — ответил я.
— Ну нет, — отрезал он. — Этот год ты не будешь читать книги.
— Не читать книг! Целый год! Да он просто не понимает, с кем разговаривает. Сказать такое еврею-интеллектуалу из Бруклина — книгоголику!
— В этом вся твоя проблема, — заключил Сунг Сан. — Ты знаешь слишком много. Ты знаешь буквально всё.
Мне пришлось очень трудно. Иногда я ловил себя на том, что жадно читаю этикетки на бутылках с кетчупом, — настолько изголодался по английскому слову. Но я последовал совету мастера и не читал книг целый год. Это было настоящее освобождение. С тех пор я отношусь к чтению иначе, чем прежде, — легче и без привязанности.
Точно так же во время наших ритритов в Обществе Медитации Постижения мы просим участников не читать (даже классические буддийские тексты) и не писать (даже дневник). Исключение этих двух видов деятельности помогает человеку смягчить постоянный шум мыслей в голове и глубже погрузиться в тишину.
Войти в обитель тишины
Тишина пуглива. Она приходит только тогда, когда хочет, и только к тем, кто ее любит. Ее не заманить расчетом, не захватить силой, не вызвать требованием прийти. Она не ответит, если у тебя есть на нее какие-то виды или ты хочешь как-то ее использовать. И она не слушает приказов. Приказывать тишине — все равно что приказывать человеку полюбить тебя.
Существуют методы сосредоточения, позволяющие достичь тишины, но такая тишина груба, надуманна, хрупка и неустойчива, — она слишком зависит от различных условий. Та тишина, о которой говорю я, намного глубже. Она ждет нас. Ее не схватить. Мы не создаем ее, а ищем свой путь к ней. И для того, чтобы к ней подойти, необходимы кротость, спокойствие и невинность.
На пути к тишине множество препятствий. Главное из них — невежество. Как прийти к тишине тем, кто даже не знает о ее существовании? Впрочем, хотя я тут много говорю о трудностях, главное понять, что тишина доступна людям. Обрести ее могут не только отшельники, живущие в пещерах Гималаев. Это может каждый.
Первая часть пути к тишине лежит через осознанное дыхание. Как правило, когда новичок садится в медитативную позу и начинает следить за дыханием, первое, что он замечает, — это непрестанный шум. Тибетцы называют этот этап практики «водопадом ума». Не слишком крупное достижение. Вы обнаруживаете, что ваш ум подобен водопаду, — он шумен и текуч.
Но на самом деле таков ум каждого человека, просто большинство из нас об этом не знают. Увидеть это — важный шаг. Скорее всего, миром правят люди, не осознающие, что их ум подобен станции нью-йоркского метро. Стоит ли удивляться тому, в каком состоянии находится наша планета и как обстоят у нас дела?
Есть старый еврейский анекдот. Один человек раздобыл где-то отрез роскошной ткани и решил пошить себе костюм. Он пришел к лучшему портному в городе, тот долго снимал с него мерки и попросил прийти через пару дней. При следующей встрече портной сказал: «Костюм не готов. Зайдите еще через пару дней».
Это повторялось четыре или пять раз, и заказчик начал беспокоиться. Наконец портной выдал ему безупречно сшитый, красивейший костюм.
Блеск! Изумительная работа, — сказал хозяин обновки. — Но вы только подумайте: на эту вещь вам пришлось потратить больше времени, чем Богу на то, чтобы сотворить мир.
Да, — ответил портной. — Но вы посмотрите на мой костюм и посмотрите на этот мир.
После того как мы видим водопад ума, состояние дел в мире нас больше не удивляет. Однако не нужно проявлять нетерпения, оно тут ничем не поможет. Просто посидите в течение некоторого времени, стараясь следить за вдохами и выдохами. Ваш ум непременно успокоится, и вы ощутите, что бывают моменты, когда дыхание становится мягким и нежным и вы — таким же, как оно. И еще, может быть, вы заметите, сколь много покоя в паузах между вдохами и выдохами.
Почувствовав этот покой, вы ощутите вкус тишины и испытаете прилив сил. Вы встретились с очень чистым видом энергии, но многое у вас еще впереди. Такие краткие встречи дадут вам веру, необходимую, чтобы двигаться дальше. А когда имеешь дело с тишиной, исключительно важно верить.
Помните, что стараться прийти к тишине бесполезно.
Умиротворение, достигаемое практикой саматхи, позволяет приблизиться к тишине. Но войти в нее можно, только подружившись со своим шумом, близко его узнав. Больше всего шума производит эго, склонность привязываться к тому, что мы называем «я» или «мое». Эго знает, что в мире тишины ему нет места, поскольку тишина не принадлежит никому. Там эго ничего не сможет присвоить себе.
Лучше всего приближаться к тишине (когда вы к этому готовы) через неизбирательное осознание. Некоторая глубина тишины достижима и посредством сосредоточения, но осознание приведет вас к тишине совсем другого качества. Чаще всего люди встречаются с такой тишиной во время долгих ритритов, когда уму хватает времени на то, чтобы замедлить свой бег.
Вы сидите, следя за дыханием, и позволяете мыслям, чувствам, звукам, ощущениям, душевным и телесным состояниям приходить и уходить свободно. Вначале ваше внимание избирательно: вы направляете его туда или сюда. Но со временем оно расфокусируется, даже дыхание оказывается не в фокусе, и вы осознаете все происходящее в целом. Вы сидите здесь и сейчас, в состоянии полной дружелюбной и заинтересованной восприимчивости, не приветствуя и не отвергая ничего из того, что приходит.
Когда уму позволено вот так блуждать, он в конце концов устает от самого себя. Ведь в действительности он постоянно повторяет одни и те же вещи. В конце концов его утомляет собственный шум, он успокаивается, и тогда вы оказываетесь на пороге необъятного мира тишины.
Иногда во время ритритов медитирующие, впервые услышавшие о неизбирательном осознании, говорят: «Ничего не происходит». Мы привыкли, что в нашей жизни непременно что-то должно происходить, и совершенно не умеем ценить отсутствие событий. Однако последнее — очень важный первый шаг в царство тишины. Ничего делать не нужно — просто оставайтесь в этом состоянии.
И еще для понимания тишины важно знать, что путь к ней берет начало в практике випассаны, которая основана на тринадцатом наблюдении сутры. Вы позволяете вещам возникать в вашем уме, видите, что все они непостоянны, и, отпустив их, встречаете тишину. В свою очередь, тишина дает ясность уму, и тогда вы видите непостоянство вещей еще более отчетливо. Такая ясность видения позволяет вам еще глубже погрузиться в тишину. То, что я называю мудростью, и тишина взаимно усиливают и углубляют друг друга.