Любовников и клиентов у неё было много. В Лондоне шутили, что дамы из высшего света каждое утро молились, чтобы в очередном секс-скандале не был замешан собственный муж. Мисс Фишер посещали известные аристократы, политические деятели и полководцы. В знаменитом доме их ждали не только плотские утехи, но и остроумная, занимательная беседа — мощнейший афродизиак в эпоху, ценившую ораторский талант не меньше того самого, скажем, искусства, каким несомненно виртуозно владела хозяйка дома.
Китти Фишер первой из дам полусвета обзавелась ливрейными лакеями, но её отношение к обретённому богатству оставалось восхитительно бесшабашным.
Однако, у куртизанки было некоторое подобие соперничества с Марией Ганнинг — ирландской аристократкой и охотницей за богатыми мужчинами. На тот момент Мария уже заключила неравный брак с Джорджем Уильямом Ковентри, шестым графом Ковентри, а следовательно, стала графиней. Мисс Фишер тоже хотела высокого статуса.
Так что сама Китти имела на посетителя совершенно конкретные виды и была очень рада его визиту. Однако, сегодня всё шло не по плану.
В роскошном кресле, в задумчиво-печальной позе с фужером дорого бургундского вина сидел уже вполне нетрезвый лорд Поль де Шамбор.
— Китти, вот скажи! Скажи мне, как друг и мудрая женщина — что мне делать?! — старательно выговаривая слова и помогая себе красноречивыми жестами, вопрошал наш лорд.
— Выброси её из головы. Мало ли вокруг красоток? — разглядывая ухоженные ноготки подняла брови собеседница.
Она была действительно чертовски хороша — белокожая, с густой копной насыщенно-каштановых волос, холёная и грациозная, как кошка.
— Не-ет. Не могу. Да я за эти два чёртовых месяца извёлся вконец! Да и здесь бы не останавливался, если бы не заказ графа Ковентри. Я же уже больше думать ни о чём не могу. Понимаешь, она такая… такая хрупкая и такая сильная… Она необыкновенная… Неуловимая, как облако и непредсказуемая, как стихия… — глаза его затуманились воспоминаниями.
Куртизанка, внимательно оглядев эту скульптуру скорби и печали с блуждающей улыбкой на лице, вздохнула, хмыкнула каким-то своим мыслям и покачала головой. Она не была влюблена в Поля, но действительно ценила дружбу с этим неординарным молодым и весьма успешным человеком. А ещё хотела замуж.
Однако Китти хватало мудрости (иначе бы она не поднялась так высоко) ясно видеть истинное положение вещей. Куртизанка уже поняла, что проиграла в этой партии. К тому же, стервой она бывала только по необходимости и вообще имела замечательное свойство — дорожить стоящими людьми.
— Почему она со мной так? — не унимался Поль.
— Что значит, она с тобой? А ты? Оскорбил девушку недоверием, неприкрытым сомнением в её здравомыслии и на неё же и обиделся! Молодец какой. — рассмеялась хозяйка дома, отвлекаясь от своих раздумий.
— Ну Китти! Я от тебя вообще-то совета жду, а ты…
— Хочешь совета? — куртизанка поменяла тон и позу, выпрямляя спину.
— Да. — кивнул собеседник.
— Не можешь выкинуть из головы — женись!
— В смысле, женись? — помотал головой Поль, пытаясь навести в ней «резкость».
— В прямом! Ну, или жди, когда найдётся кто-то более решительный и уведёт твою Мышку из под носа. — уверенно отрезала Китти и под нос себе усмехнулась, — Надо же… Мышка.
Куртизанка, запахивая нежнейший воздушный пеньюар персикового цвета, встала с мягкого диванчика и пошла из комнаты.
— Женись. — автоматически повторил Поль, откинулся на спинку кресла и через минуту захрапел.
— Мери, — Китти окликнула горничную, — проверь камин и затуши свечи в будуаре. Кажется, мой гость сегодня слишком устал. — и, как будто для самой себя, добавила, — К тому же… совершенно очевидно, что для меня и всего женского общества наш лорд уже просто потерян.
Утром следующего дня порт Дувра покидал корабль, возвращающийся домой — во Францию. На носу его, уперевшись загорелыми руками в перила, ёжась от промозглого ветра стоял капитан.
Поль:
— Да чего я трясусь, как мальчишка. И ведь себе-то не соврёшь, что от холода. Совсем разум потерял. Надрался вчера у Китти, как последний идиот! Это ж надо было догадаться… Ну а с кем мне ещё было советоваться? Хорошо ещё — она девочка умная — правильно всё поняла.
Ветер усиливался, заставляя сильнее кутаться в подбитый мехом плащ.
— Мышка моя Мышка, прости дурака. Бросил тебя. Права Китти — обидел и уехал. Я всё исправлю… Болван… Как ты там? Хлыщи ещё эти вокруг… Эх! Как бы научиться сперва думать, а потом говорить… Хорошо ещё Марк поблизости — в обиду не даст. Так. Всё будет хорошо. Я уже совсем рядом.
Молодой капитан жмурился от разлетавшихся вокруг мелких брызг и полной грудью вдыхал солёный воздух Ла-Манша, вспоминая строки одного малоизвестного поэта, оставшиеся в памяти.
В далёкий путь… и в знак благославенья,
От той, чьих глаз фиалковая нега —
Глубокий океан души без брега,
Как обещанье встреч, или забвенье
Разлук неисчислимых лиг.
Которыми не сразу, но постиг:
Всё к ней. А там уже безлики
И мелочность и компрадорство клики,
Размен и проигрыш постыдный в пух и прах.
Никчемный риск, обиды и огрехи
В её весёлом беззаботном смехе
Утонут вскорести… я в двух шагах.[6]
— Кто бы знал, что так сильно буду скучать. Скорее бы домой. — Поль вздохнул и пошёл в каюту.
Тем временем дома.
Мы с Иветт с нетерпением ожидали возвращения Поля домой. Тётушка к его приезду заказала его любимые пирожные. Надо же, а я и не знала до сих пор, что он — тайный сладкоежка.
Однако, тем самым баронесса натолкнула меня на мысль об эклерах. Готовить их — проще простого. Сколько я в прошлой жизни племянникам перепекла этих воздушных нежных лакомств — не перечесть. Я, к слову сказать, никогда особо сладким не увлекалась, но очень люблю сам запах выпечки в доме. Мне кажется, он создаёт какую-то неповторимую атмосферу уюта и успокаивает.
Поэтому, когда у кого-то возникали какие-то сложности или расстройства и надо было поднять настроение — приглашала своих близких с ребятишками и заводила тесто.
— Продукты для эклеров — самые элементарные, крем можно сделать заварной. - замечтала я, уже буквально ощущая этот волшебный аромат, — Вот бы ещё попробовать наваять мороженое. Да и пельмешки тоже не помешали бы… Домашненькие…
Я села в кресло, удивляясь собственному энтузиазму.
— Это что ещё за приступ хозяюшкиной болезни? — задала вопрос сама себе.
Мне на самом деле хотелось радовать и удивлять Поля. А чем можно поразить воображение человека, у которого есть всё? Ну, или почти всё. Красотой своей неземной я уже блеснула, остаётся только всем известный короткий путь если уж не к сердцу, то хотя бы к примирению.
— Ну и ладно, что поссорились. И пусть даже дуется сто лет — кто мне запретит эту простую человеческую заботу… И вообще, может я для тётушки стараюсь… — и тут же вынуждена была перестать себе врать и признать очевидную истину, — Как же, чёрт возьми, всё-таки я соскучилась.
Баронессам в этом мире торчать на кухне по локоть в тесте было в общем-то совсем не принято. Во дворце герцогини мы с Лукрецией проворачивали свой фортель с мантами под покровом тайны. Но в доме Иветт с регламентами и этикетами дела обстояли гораздо проще. Все уже привыкли к моим бесконечным экспериментам и нестандартным поведенческим ходам.
А поскольку обычно мои затеи приводили к чему-то необычному и вкусному — население имения облизывалось в предвкушении и выражало всяческую готовность помочь.
Глава 59
В общем, муку в пыль мне толкли всей кухней, впрочем, как и мясо крутили. Тесто на пельмешки я замесила сама (Люблю только своё — чтобы можно было сделать тонким, но не опасаться за то, что порвётся или разварится в вязнущий на зубах клейстер.) Фарш готовили тоже под моим контролем. А вот саму лепку я свалила на замечательную повариху Иветт вместе с её поварятами. Ничего сложного в этом нет. Идея была схвачена на лету и вскоре ровненькие рядки красивых близнецов-пельмешек стали заполнять подготовленные доски.
А я переключилась на «пирожные-морожные». Причём, если с первым пунктом всё было просто, как говорится, «по накатанной» (начинять готовые формы потом тоже поварят посажу), то со вторым меня саму раздирал азарт. Хотелось испытать эту идею на перспективу.
По сути мороженое — это нечто очень похожее на тот же самый заварной крем, приготовленный с соблюдением некоторых нюансов и правильным образом охлаждённый. Здесь пришлось повспоминать — повозиться.
Результатом стал чудесный мягкий десерт и чёткое осознание того, что промышленного, как его называют, «закалённого» мороженого мои холодильники не потянут. Я сперва маленько расстроилась, а потом ещё «покрутила» эту тему (Помните же — отступать нас не учили) и пришла к замечательной идее небольших кафешек для гурманов-сластён с мягким домашним мороженым. Эклеры и всякие прочие десерты и пирожные тоже прекрасно вписывались в проект.
Но с воплощением это пока подождёт. Нам ещё своей колбасой Париж покорять предстоит. Сгружу потом это дело на мужчин, а сама займусь разработкой новой вкуснейшей, красивой и во всех смыслах приятной затеи.
По случаю приезда Поля, в гости пригласили Марка с Клотильдой, ну и, конечно-же, Тео. Мальчишке не терпелось познакомиться с «доброй тётушкой Иветт», поблагодарить её лично за чудесный подарок и продемонстрировать, чему он уже успел научиться.
Марк был, как обычно, вежлив и немногословен, с удовольствием оглядывал имение и хозяйство, свободно общался с работниками и без конца одобрительно хмыкал каким-то своим выводам, поглядывая вокруг из под бровей.
Клотильда же с баронессой моментально нашли общий язык и массу общих тем для обсуждения. В доме царило приятное, можно сказать даже, праздничное оживление. После экскурсии в зимний сад Клотильда буквально загорелась этой идеей и выманить женщин из оранжереи смогли только с приездом лорда.