Он кивнул и скрылся.
— Позвоню тебе вечером.
— Хорошо. Удачи!
— Благодарю.
Кинул телефон на лестницу и по дороге встретил дядю Джоя. В руках он держал маленькую лампу.
— Не позволил помочь ему с матрасом. Маленький засранец решил, что я слишком стар, чтобы нести груз больше пяти фунтов.
Я усмехнулся.
— Не волнуйся. Когда буду переезжать, закину ноги на спинку дивана и позволю тебе загрузить весь контейнер.
Комната нашей кузины Кары находилась на первом этаже у самой лестницы. Она валялась на животе посередине кровати, болтала ногами и читала журнальчик.
— Не переживай, Кара, — окликнул я ее, проходя мимо. — Сами справимся.
Усмехнувшись, продолжил путь в комнату Джейса в конце коридора. Дверь оказалась распахнутой, но его самого не было видно. Я заглянул в соседние комнаты на втором этаже, но и там брата не нашел. Усевшись на кровать, я оглядел полупустую комнату. Хотя мы жили в одном доме только в летнее время, мне было непривычно находиться здесь одному. И до и после смерти мамы Джейс был неотъемлемой частью моей жизни. Шум, раздавшийся в комнате, удивил меня. Думал, я здесь один. Похоже, будто у песика тети Элизабет снова застрял в горле комок шерсти.
Заглянул под кровать — никакой собаки не обнаружил. Затем встал и посмотрел на другую сторону постели. И чуть было не рухнул, увидев брата лежащим на полу. Он был бледен, как привидение, изо рта шла пена, все тело сотрясали судороги.
Крикнул дядю в открытое окно, потом разжал Джейсу рот, чтобы посмотреть, не подавился ли он чем. Ничего не обнаружив, не знал, что делать, и, подхватив трясущегося брата на руки, побежал вниз по лестнице.
К счастью, если живешь с врачом в одном доме, далеко за медицинской помощью бежать не нужно. Дядя Джо включился сразу и велел уложить Джейса на диван, чтобы осмотреть, пока я набираю 911. Когда я повесил трубку, судороги прекратились, и краска стала возвращаться на лицо брата.
— Что, черт возьми, произошло?
Даже Кара встала, чтобы посмотреть на поднявшуюся суматоху.
— У него припадок.
Дядя Джо внимательно посмотрел на Джейса.
— Самое главное, сынок, успокойся. Не помнишь, падал он перед тем, что случилось? Ударялся головой или что-то в этом роде?
Брат потерял сознание и ответить не мог.
— Почему это случилось? Что с ним?
— Не знаю, но мы обязательно разберемся.
Четыре дня.
Четыре гребаных дня.
Я почти потерял терпение. Почему, черт возьми, так долго? За эти четыре дня они просканировали Джейса вдоль и поперек, сделали анализы крови, подключили к куче аппаратов. Восемь врачей снова и снова задавали ему одни и те же вопросы, но никто не сказал ни хрена.
— Чувак, если в ближайшее время не расслабишься, скоро окажешься на этой самой койке с нервным срывом.
Типично для Джейса — больше заботиться обо мне, чем о себе.
— К тому же ты не переодевался уже четыре дня. Скоро мне всю палату провоняешь.
Я запустил пятерню в волосы.
— Почему ты не делился со мной фигней, которую рассказал докторам? Я и понятия не имел, что у тебя есть какие-то проблемы.
Он понаблюдал, как я расхаживаю туда и сюда в изножье кровати.
— Поэтому и не делился. Если не сядешь и не перестанешь переживать, протопчешь тропинку в полу.
Первый припадок случился всего несколько дней назад, но, кажется, какая-то фигня творилась с Джейсом уже приличное время. А он никому об этом не рассказывал. Мышечные судороги, тремор, потеря веса — по крайней мере, два симптома из трех я заметил и спрашивал его об этом.
— Когда заметил, как твоя гребаная рука трясется, спросил тебя. Ты ответил, что это с перепоя. А ты вообще пил накануне? Я должен был отправить тебя к врачу. Почему ничего не сказал мне?
Лицо брата стало серьезным.
— Хочешь правду? Я просто сам не хотел знать.
— Отлично! — покачал я головой. — Теперь ты превратился в нашу маму. Плюешь на медицину и оставляешь все как есть.
— Какая разница: знать или не знать? Если у меня Паркинсон, как у мамы, то вылечиться все равно нельзя.
— Нельзя. Но можно проводить поддерживающую терапию. И потом ты мог бы знать, на что обращать внимание.
— Доктор сказал, что припадки — неспецифический симптом Паркинсона. Так что раздуваешь проблему.
В комнату вошел дядя Джо, держа в руках папку. Выглядел он измученным. Последние четверо суток он проводил здесь двадцать из двадцати четырех часов. Правда, в отличие от меня, он в конце концов принял душ и сбегал домой переодеться. Я же отказался от этой идеи и ночевал на кресле в приемном покое, когда меня выгоняли на ночь из палаты.
Дядя огляделся.
— Где Эмили?
— Заставил ее пойти домой и отдохнуть.
Джейс дернул подбородком в мою сторону.
— И эта заноза в заднице должна была сделать то же.
Дядя Джо посмотрел на меня.
— Полагаю, хорошая идея. Почему бы тебе не отправиться домой отдохнуть? Все равно мне нужно поговорить с Джейсом наедине.
— Почему? — Я глянул на папку. — У тебя наконец появились результаты?
Дядя Джо посмотрел на Джейса.
— Знаю, насколько вы близки друг с другом. Но медицинская информация конфиденциальна.
Джейс перевел взгляд с дяди на меня.
— Все в порядке. Хантер может остаться.
— Ты уверен?
— Абсолютно.
Дядя придвинул стул к кровати Джейса.
— Хантер, почему бы тебе тоже не присесть?
Если тебе кто-то предлагает присесть, значит, дальше последуют плохие новости.
— Лучше постою.
Дядя Джо кивнул и мучительно долго смотрел на закрытую папку, лежащую у него на коленях. Прежде чем начать говорить, он снял очки и устало потер глаза.
— Мы все думали, что у вашей мамы была болезнь Паркинсона. У нее обнаружились все классические симптомы. И вы, конечно, знаете, что она отказалась от медицинского обследования?
— Так у нее был не Паркинсон? — спросил я.
— С очевидностью утверждать это нельзя, но, думаю, именно так.
— Это означает, что у меня не Паркинсон? — произнес мой брат.
— Да. У тебя не Паркинсон, сынок, — покачал головой дядя.
Джейс запрокинул голову к потолку, и его плечи обмякли от облегчения.
— Слава Богу!
Но мое радостное возбуждение исчезло, как только я взглянул на лицо дяди Джо. Никакого облегчения на нем не читалось. Я вдруг подумал, что присесть было бы неплохо.
— Есть заболевания, у которых очень схожие с другими заболеваниями признаки. Еще вчера, когда я изучал симптомы, с которыми вы сталкивались на протяжении многих лет, они выглядели как синдром Паркинсона. Припадки не являются специфическим признаком именно этой болезни, они являются сопутствующей патологией как Паркинсона, так, например, и эпилепсии.
— Так у меня эпилепсия?
— Нет, у тебя не эпилепсия. Прости. Только запутываю дело, вдаваясь во все эти объяснения. Просто хочу, чтобы ты понял следующее. Иногда симптомы говорят нам об определенном заболевании, но без надлежащего обследования нельзя поставить точный диагноз. Вашей мамы нет уже два года, а мы все еще гадаем, чем же она болела. Сейчас мы не можем быть уверены на сто процентов, но твой генетический анализ заставляет нас думать, что твоя мать страдала вовсе не болезнью Паркинсона.
— Генетический анализ? Что со мной не так?
Дядины глаза наполнились слезами.
— У тебя генетическое заболевание, известное как болезнь Хантингтона, Джейс. Поскольку ты начал испытывать определенное недомогание в раннем возрасте, у тебя юношеская болезнь Хантингтона. У тебя наследственный дефект одного гена, аутосомно-доминантное расстройство. Оно приводит к прогрессирующей дегенерации клеток мозга, которая среди прочего влияет на способность человека двигаться. Вот почему ты спотыкался и у тебя дрожали руки. Сначала может быть похоже на похмельный синдром.
— Сначала? А что со мной будет потом?
— Сложно что-то сказать наверняка, особенно когда болезнь начинается в юношеском возрасте, что бывает редко. Но у большинства людей появляются нарушения движения и когнитивные проблемы.
— Когнитивные? То есть отразится на моем мышлении? Как именно? Казалось, мама всегда находится в подавленном состоянии, но мы списывали это на плохое самочувствие.
— Скорее всего, это было связано с течением болезни Хантингтона. Через некоторое время здесь появится доктор Коган и объяснит все в деталях. Он специалист в этой области, поэтому сможет внести полную ясность и ответить на все вопросы. Я знаю основы, но юношеская болезнь Хантингтона встречается редко, симптомы разнообразные, поэтому он просветит тебя лучше.
У меня кружилась голова, брат выглядел потрясенным.
— Излечима ли эта болезнь? — спросил я.
По выражению дядиного лица я понял ответ.
— На сегодняшний день нет. Но наука все время делает прорывы в этой области.
— Но люди ведь живут с этим?
— Как правило, продолжительность жизни при этой болезни сокращается.
— Сокращается? — наконец вымолвил Джейс. — На сколько?
— В среднем с начала появления симптомов люди живут от десяти до тридцати лет. Если это произошло во взрослом возрасте. Но при появлении признаков болезни в раннем возрасте, как у тебя, не больше десяти. Мне жаль, Джейс. Мне очень жаль…
После этих слов мы все надолго погрузились в молчание. Наконец к нам присоединился доктор Коган.
Он потратил на объяснения часа два, но я не уверен, что нам с братом удавалось воспринимать информацию.
Я не мог оправиться от ожидаемой продолжительности жизни — десять лет были максимальным сроком с момента появления первых симптомов. Вчера Джейс признался, что начал замечать их примерно пять лет назад. Моему брату недавно исполнился двадцать один год.
— Оставлю вам свою визитку, ребята.
Доктор Коган достал ручку из кармана халата и что-то нацарапал на обратной стороне визитки.
— Если у вас появятся вопросы, здесь мой номер телефона. Звоните в любое время суток. Знаю, слишком много на вас свалилось. Когда начнете погружаться в это, появится много вопросов. Вот для чего я вам нужен.