Выбравшись на трассу 405, мы повернули на север, а не на юг, где жила сестра Анны Саманта. Эту ночь я собиралась провести у нее.
— Ты едешь не туда.
— Глупости. Сэм сказала, что ты должна была сегодня ездить с ней по делам.
— Верно. Но Сэм живет на юге, а не на севере Лос-Анджелеса.
— А‑а‑а, вот ты о чем. Ты все еще думаешь, что проведешь весь день в компании Саманты.
— Так мы планировали…
— Я согласился взять на себя ее обязательства, так что этот день ты проведешь со мной.
— Зачем тебе это понадобилось?
— Пока ты в моей машине, тебе не удастся сбежать от меня.
— Боже, какой восхитительный запах.
Второй в списке Сэм значилась поездка в цветочный магазин, где нам предстояло забрать восемнадцать букетов сирени. Пока продавщица упаковывала их, я бродила по магазину, принюхиваясь к разным цветам.
— Что это ты тут нюхаешь?
— Душистый горошек, — я наклонилась к изящному цветку.
Хантер последовал моему примеру.
— Пахнет и правда здорово.
— Правда же? Мне сразу вспомнилась бабушка. Мне было лет десять, когда мы с мамой поехали в Италию навестить ее. Вокруг маленького домика бабушки тянулся забор, и весь он был увит душистым горошком. Праздничный соус по воскресеньям и аромат цветов — я всегда вспоминаю их, когда думаю о бабушке Валентине. Она умерла, когда я была еще подростком. Мама и сейчас готовит по воскресеньям праздничный ужин, но в Ховард-Бич, где она живет, слишком холодно для того, чтобы душистый горошек рос на улице.
— Так у тебя большая итальянская семья?
— Четыре девочки. Каждое воскресенье мы собираемся на ужин у мамы. У двух моих сестер свои дети — по две девочки у каждой. Сам видишь: в нашей семье не так уж много тестостерона.
Продавщица вернулась к прилавку.
— Мы упаковали ваши цветы. Если вы подъедете к задней двери, мы погрузим их в машину.
— Прекрасно, — кивнул Хантер. — Вот это мы тоже возьмем, — указал он на душистый горошек.
— Надеюсь, это не для меня. Я не смогу взять его в самолет.
— Нет, это мне. У меня в доме нет цветов. К тому же, — подмигнул он, — тебя может порадовать его аромат после пробуждения.
Надо отдать Хантеру должное — никто бы не обвинил его в непоследовательности.
Хантер загрузил в пикап сирень и свой новый цветок.
— Что там дальше в нашем списке? — поинтересовалась я, усаживаясь на сиденье.
— Мой дом.
— С какой стати? У нас еще полно дел.
— Это и есть дело. Сэм попросила меня построить колодец исполнения желаний. Я выкрасил его сегодня утром и оставил сушиться.
На моем лице, должно быть, ясно читалось: чушь собачья.
— Я серьезно, — сказал он.
— Иными словами, это незавуалированная попытка затащить меня в постель?
— Вовсе нет. Не исключено, правда, что после того, как ты увидишь мой дом, тебе самой захочется затащить меня в постель.
— Ты спятил.
— Может, и так. Но ты ведь еще не видела мой дом.
Жилище Хантера оказалось для меня сюрпризом. На островке земли, в окружении высоких деревьев, стоял симпатичный домик в сельском стиле, где дерево и камень искусно сочетались с современными материалами. Скорее, дом из сказки, чем жилище Хантера Делусиа.
Я вышла из машины, продолжая разглядывать дом.
— Неужели это и правда твой дом? Поверить не могу.
— Спроектировал и построил его сам. Это заняло у меня шесть лет.
— Признаться, я такого не ожидала.
— А что именно ты ожидала увидеть?
Открыв дверцу, Хантер достал из машины свой новый цветок.
— Даже не знаю. Что-то более броское, видимо. Не такое естественное и красивое.
Мое внимание привлек звук бегущей воды.
— Так у тебя тут и настоящий ручеек! И целая рощица из деревьев.
— При постройке дома я использовал только портативное оборудование, чтобы сократить количество деревьев, которое требовалось вырубить. Мне нравится, что за окнами у меня настоящая природа. Я хотел построить что-то такое, что подчеркнуло бы пейзаж, а не доминировало над ним.
— Тебе это явно удалось. У меня такое чувство, будто я в самом настоящем лесу, а не в десяти минутах езды от шоссе.
— Рад, что тебе понравилось. Заходи, покажу, как я обустроил все внутри. Это только начало тура, — Хантер открыл дверь и подтолкнул меня вперед. — А завершится он комнатой, которая должна понравиться тебе больше всего — моей спальней.
Я покачала головой, но ничего не сказала.
Внутри все оказалось так же красиво, как и снаружи. Мне всегда импонировала простая и неброская обстановка. Гранитный «островок» отделял кухню от гостиной. Стеклянные двери вели на просторную террасу, где стоял недостроенный камин.
Хантер кивнул в сторону камина.
— Теми темпами, что я строю, мне потребуется еще лет шесть, чтобы довести дело до конца.
— Поверить не могу, что ты сам все это создал. Ты только и делаешь, что возводишь коммерческую недвижимость, вырубая при этом парки, а твой собственный дом как нельзя лучше вписался в окружающую среду.
— Я строитель, и мне нравится мое занятие. Но это не значит, что я хотел бы жить в одном из торговых центров, которые я возвожу. Вот ты, к примеру, живешь в одной из нью-йоркских высоток?
— Верно.
— Получается, что ты в восторге от загрязнения окружающей среды, потому что живешь в высотном здании, из-за которого горожанам не хватает солнечного света и свежего воздуха?
— Нет, конечно… что ж, пожалуй, ты прав.
— Я всегда прав.
— Мне больше нравилось, когда ты пытался впечатлить меня плодами своих рук, чем своим развязным язычком.
— Что ж, тогда продолжим, — усмехнулся Хантер. — Мы переходим в комнату, где мои руки могли бы оказаться как нельзя кстати. Не исключено, впрочем, что мой язычок понравился бы тебе еще больше.
Разумеется, следующей на нашем пути была спальня.
— Ого! — вырвалось у меня, когда Хантер включил свет.
Эта комната, как и все остальное в доме, была светлой и просторной. Огромная кровать стояла на невысокой платформе, так что с нее хорошо просматривался лесок перед домом. Мой взгляд упал на скворечник, на крыше которого восседала голубая сойка. Я подошла к окну и выглянула наружу. Только тут я заметила, что скворечников на самом деле было несколько.
— Любишь понаблюдать за птицами?
— Моя мать любила. А мне всегда хотелось завести большого попугая. Я делал скворечники с тех пор, как научился орудовать молотком. Каждый год дарил маме на день рождения. Она сыпала туда семечки и любовалась птицами из окна, а я все ждал, что она поймет намек и купит мне попугая, — Хантер кивнул в сторону скворечника, висевшего справа от нас. — Вот этот самый первый. Я сделал его, когда мне было всего семь. Если ты заглянешь внутрь, то увидишь, что мама посадила туда несколько пластмассовых птичек. Долгое время я думал, что так она привлекает настоящих птиц. Я спросил маму, и она объяснила, что я наконец-то научился делать хорошие скворечники. Первые я сколотил так, что внутри торчали гвозди, и она боялась, что птицы могут пораниться.
— Надо же, — рассмеялась я, — выходит, она не хотела говорить, чтобы не обидеть тебя. Сколько всего у тебя скворечников?
— Десять. Я делал по одному с десяти до семнадцати. Это единственное, о чем она меня просила.
— Ты бросил это занятие, когда поступил в колледж?
— Нет. Мама умерла, когда мне было семнадцать.
— О‑о, мне очень жаль.
— Ей бы понравилось это место, — сказал Хантер, глядя в окно. — Стоит мне насыпать немного семечек, и мой дворик превращается в настоящий птичник.
Я бросила взгляд на Хантера, который все так же смотрел в окно.
— Знаешь, в тебе много такого, что не сразу бросается в глаза.
— Именно это я и сказал тебе в нашу первую встречу, — Хантер снова посмотрел на меня в упор. — Мне есть что показать тебе… особенно в спальне.
Я видела, что он шутит. Но стоило ему шагнуть вперед и положить руку мне на бедро, мое тело среагировало так, что мне стало не до смеха.
За последние девять месяцев я время от времени ходила на свидания, но ни один из этих мужчин не сумел завести меня так, как это делал Хантер. Честно говоря, разница была настолько очевидной, что я постаралась убедить себя в том, словно все это — мое воображение.
Как оказалось, я отрицала очевидное.
— Поцелуй меня, — он коснулся пальцем моих губ. — Ты даже не представляешь, как часто мне снился этот ротик.
— Не очень удачная идея, — промямлила я без особой убедительности.
— По-моему, так очень, — он медленно наклонился ко мне.
— У нас еще полно дел.
— Дела подождут. Один поцелуй.
Хантер двигался неспешно, словно давая мне возможность остановить его. Именно это я и собиралась сделать, вот только тело мое не желало слушаться разума. И пока они так спорили, Хантер все-таки поцеловал меня.
Я и забыла, до чего нежны его губы. И только тело мое не забыло, как реагировать. Я невольно подалась вперед, чувствуя, как сильные руки отрывают меня от пола. Еще секунда, и я уже лежала на его роскошной кровати.
— Хантер, — попыталась я остановить его.
— Всего лишь поцелуй, — простонал он.
Я целовалась ранее несчетное количество раз, но этот поцелуй оказался таким же волнующим и запоминающимся, как тот, что был у меня на самом первом свидании… может, даже лучше, потому что ни один подросток не целовался так, как Хантер Делусиа.
Я смутно ощутила вибрацию где-то в районе бедра, но не обратила внимания, так как все мое тело гудело, словно наэлектризованное. И лишь когда вибрация прекратилась, а затем началась повторно, я поняла, что это мобильный…
— Твой…
— Не обращай внимания, — прошипел Хантер.
Сказано это было с таким накалом, что я невольно улыбнулась. Однако десять минут спустя зазвонил мой телефон. В первый раз я смогла его проигнорировать, но затем он зазвонил снова.
Поднявшись с кровати, я подняла с пола свой мобильный — он упал, когда мы начали целоваться. Не успела я ответить, как он снова умолк. Заглянув в пропущенные вызовы, я увидела имя Саманты.