Он был прав. Просто о самой главной причине не знал. И все это время наверняка ждал, когда я одумаюсь и приду к нему, уже с готовыми выводами. Он бы принял, не стал бы осуждать, потому что уже придумал моему поведению объяснения. Но дело-то в том, что за весь период нашей разлуки я о нем почти и не вспоминала! Грустила только поначалу, но слишком быстро растворилась в других эмоциях. А он ждал. И, не дождавшись, пришел сам. Сейчас я снова отговорюсь всё тем же – и Сережа решит, что просто недостаточно времени прошло. И снова примется ждать. А потом опять явится спросить, не повзрослела ли я. И эта мучительная тягомотина может продолжаться очень долго, если не годами, разрушая его жизнь. Вот примерно к чему приводит даже маленькая ложь.
Если что-то нужно отрезать, то рука не должна дрожать. Именно в этом и есть сострадание, именно так следует поступать с людьми, которым не желаешь зла. Я приподняла подбородок, посмотрела ему в глаза и сказала прямо:
– Нет, Сереж. Подумать и остыть не получится. Потому что дело в другом. Я влюбилась в другого мужчину, ты был прав в предположениях. И влюбилась так сильно, что просто не смогла бы оставаться с тобой рядом, даже если бы считала это самым правильным.
Он мгновенно растерял весь запал, даже огонек в глазах потух:
– Кто?
– Неважно, ты сам понимаешь. Важно, что ничего серьезного у нас с ним нет. Я не выйду за него замуж, не нарожаю кучу детей. Я просто влюбилась. Он даже не догадывается об этом.
– Не взаимно? – выдохнул Сережка.
– Да, – признала легко. – Но когда это произошло, то поняла – замуж я буду выходить за человека, который вызывает во мне такие эмоции. Потому не жди. И уж точно не ищи причины в себе. Если бы в тебе был хоть один существенный недостаток, то мне было бы куда легче разорвать наши отношения раньше.
– Все-таки кто? Говори уж, раз начала откровенничать.
Я думала полсекунды, ведь теперь не сомневалась – хватит уже изворачиваться, я этим только продлеваю его агонию:
– Данилин, Александр Дмитриевич. Я видела его давно возле твоего офиса. Помнишь, я даже на собеседование к нему приходила?
Сережка глянул на меня, будто не поверил. Но видя мой прямой взгляд, осознал и выпалил:
– Да ты с ума сошла! Хоть представляешь, в каких кругах он вращается?
– Понимаю. И все знаю. Говорю же, дело не в том, что я отказалась от тебя ради него, а в том, что поняла каково это – влюбиться по-настоящему. И я хорошо представляю, что это неприятное чувство скоро пройдет, это как в актера в фильме влюбиться. Но было просто нечестно оставаться при том с тобой.
– Нечестно… – повторил он эхом. – Какая же глупость, Карин…
– Знаю. Лучше тебя знаю.
Он будто бы стал меньше. Плечи опустились, взгляд бессмысленно блуждал по стенам. Хотел что-то сказать, но осекся. Потом выругался матом, но без особой эмоциональности, и вылетел за дверь.
Вот теперь я ощутила, что все сделала правильно. Сережка ведь в самом деле отличный парень, чем быстрее он окончательно оторвется от меня, тем скорее его ждет счастье – совсем другое, настоящее. Быть может, только тогда он поймет то, что я сегодня пыталась ему объяснить. Вроде бы камень с души упал, стало морально легче, но настроение понизилось еще на несколько градусов. Этот трудный разговор добавил в общую картину еще пару серых красок – я видела в глазах Сережки жалость. Целую секунду он жалел меня – надо же было так вляпаться, до такой непроходимой глупости. И в чем он не прав?
А разговор с Галей, тоже не из простых, до сих пор маячил впереди и положения моего не облегчал. И ничего страшного, если я поговорю с ней завтра.
У меня точно началась черная полоса, один сложный разговор за другим. Когда добиралась на работу, возле знакомых ворот разглядела знакомую кислотную тачку. Лёха сидел на капоте и призывно махал мне рукой.
Вздохнула, но подошла, попутно отметив, что сияющий придурок сегодня сияет не так яростно.
– Случилось что? – все же спросила, хотя понимала, что пожалею о своем любопытстве.
– Случилось.
– А Миша твой где?
– На смене! Не думаешь же ты, что мы обязаны постоянно друг об друга тереться? – высказался эмоционально, но тут же сбавил тон. – Поссорились мы.
Я сделала вид, что удивлена:
– Уже? Быть не может! У тебя хоть одна любовь больше трех дней продержалась?
Лёха посмотрел на меня как-то затравлено, я сразу пожалела о своей язвительности. И объяснился в совершенно несвойственной ему, спокойной манере:
– Не в том дело. Немного поссорились, не расстались. Он серьезный слишком, правильный… Я ему говорю, чтобы у меня жил. А его аж затрясло всего от злости. Идиотом меня назвал. И что не в этом тысячелетии и не в этой стране мы с ним вместе жить будем. И что скоро вся эта симпатия пройдет. А я ему – мол, дурость все, что людям вместе быть надо, пока они хотят быть вместе. А если пройдет – так и что же? Жизнь тоже мимо проходит, пока ты какого-то чуда ждешь.
Кто бы мог подумать, но из Лёхи выходил какой-то чертов философ. Он о своем говорил, совсем о своем, но как будто обо всех людях сразу, включая и меня. Уж не знаю зачем, но я притянула к себе этого балабола и обняла, ничего не придумав для ответа.
Но он все бубнил и бубнил мне в волосы:
– Говорит, что я мажор, всю жизнь как сыр в масле катаюсь. Захочу чего – родаки профинансируют. А у него, дескать, ситуация другая. Ни родители, ни друзья не поймут… а если на службе узнают, то не будет у него больше службы. Полный тупик. И не понимает, что у меня тоже тупик! Что я в такой же ситуации, хотя со стороны выглядит…
Я снова промолчала, но отпустила его уселась рядом на капот, уставившись в землю.
– Карина, – в его голосе появилась новая волна энергии. – И у тебя ведь тоже тупик! Ты не смейся, я скажу… Давай поженимся. Не смейся, говорю, я серьезно. Сашка никогда тебя замуж не позовет, а я тебе самым верным другом стану. И если женюсь, то все… как сыр в масле. Жить будешь, ни в чем себе не отказывая! Мы с тобой вместе будем, поддерживать друг друга, но притом без ограничений… И Сашку тогда не потеряешь – он уже прилип к тебе намертво, но жениться не станет, слышишь? Он мне сказал, что ты никогда замужем и не была. Да говорил так, словно сам удивлялся, что и после раскрытия тебя меньше хотеть не стал. У тебя только один способ ваши отношения сохранить – показать, что ты не посягаешь на его свободу. И у меня такая же ситуация, только с Мишкой – сейчас он от меня подвоха ждет, ему уверенности хочется, что я его жизнь рушить не собираюсь. Почему не смеешься?
Мне было не смешно. Кажется, я его понимала – создать себе прикрытие и жить в свое удовольствие. Заодно и мне прикрытие создать. Но подумав, ответила только:
– Дурак ты, Лёха. Проблемы так не решаются – они так создаются.
– А они никак не решаются!
– Врешь. Возьмись уже за ум, начни работать. Думаешь, твоему брату кто-то посмел бы указывать, как ему жить? Так достигни того же уровня – и любой Миша за тобой пойдет. Сейчас на тебя никакой надежды нет, так чему ты удивляешься?
– И ты туда же…
– Что, на маму твою похожа? – я усмехнулась. – Ладно, мне работать нужно.
Я ушла, не прощаясь. Надеюсь, Лёха подумает над моими словами и не станет ломать дров, как обычно. Но этот разговор раздавил меня окончательно – лег в благодатную почву и без того тяжелого настроения.
Закончив уборку, уже уверенно вынула телефон и набрала номер. Нет, не Галины.
– Привет, – Александр Дмитриевич ответил сразу же.
– Простите, надолго не отвлеку, – поспешила я, чтобы не услышать привычное «я рад, но занят». – Александр Дмитриевич, я передумала на счет юбилея. Не пойду.
– А как же трудовой договор?
– Ничего, буду совмещать с учебой. В конце концов, надо начинать стоять на ногах, а для этого придется приложить усилия.
– Могу уточнить причину?
– Причина простая: мне нужны средства для жизни, эта работа лучше многих других.
– А если настоящую причину?
Причина одна – здравый смысл. Я не хочу пока с ним расставаться, но и понимаю, что никакого будущего у нас нет. Зачем мне портить отношения с Галиной или, например, родителями, если они об этом узнают? Камин-ауты можно проводить только с какой-то определенной целью. Я не пойду за Александром Дмитриевичем – на юбилей или в завтрашний день, как Миша не пойдет за Лёхой, пока не увидит конкретный пункт назначения. Можно наслаждаться текущим моментом, но зачем сжигать все мосты вокруг?
Вместо ответа я просто отключила вызов. И перпендикулярно, что он об этом думает.
Глава 37
Я вовсе не собиралась его избегать, но Александр Дмитриевич воспринял иначе. В общем, случилось то, чего я не очень-то хотела – визит высокого гостя в мои скромные апартаменты без права выбора. Хотя видимость выбора он привычно создал, позвонив заранее:
– Карина, ты пытаешься привить мне какие-то комплексы? Так не выйдет, они ко мне не клеятся. Но дрессировать меня я тебе шанса не предоставлю, бесишь, – вопреки сказанному, голос его звучал весело.
– Какие еще комплексы? – удивилась я. – Я не хочу идти на юбилей по совсем другим причинам, с вами не связанным.
– Из-за подруги?
– По другим причинам, – упрямо повторила я. – И давайте не будем делать вид, что у нас рабовладельческий строй!
– Хм. Да запросто. Я про строй. Суть ведь не в том, кто кого строит, пока обоим это нравится?
Я невольно хмыкнула:
– Не в том. Соскучились уже?
– Даже близко нет. Увидимся сегодня?
– Что-то настроения так себе… – я задумалась, а потом добавила быстро: – И это тоже с вами не связано! Просто устала, не хочется сейчас уже никуда ехать.
– Понял. Дверь открой.
– Что?
– Дверь.
– Что?!
– Открой.
Сама поняла, что наш разговор становится несколько… неинтеллектуальным, если не сказать дебильным. И, не отнимая телефона от уха, открыла входную дверь. Даже не вздрогнула, за секунду поняв, кого там увижу. Александр Дмитриевич тоже не оторвал мобильник и продолжал говорить в него: