И я предложила:
— Зато у тебя есть прекрасная возможность совместить неприятное с полезным, выпить отворот и уронить не только мотивацию!
— Да ну нафиг, не хочу я это дерьмо пить, я и так прекрасно знаю, что я не под приворотом, — разворчался он.
Я, не выдержав, прижала ладонь ко лбу. А потом себя по нему еще и постучала от досады: Вивьен, ну вот чего ты такой упертый!
Ладно, я не хотела доводить до жестких мер, но ты не оставил мне выбора:
— Значит, насчет обоюдной верности — это ты говорил не всерьез?
— Стоп, Морель, причем здесь это? Что значит “не всерьез”?
— Ну… Если мы не увидимся четыре дня, но ты не хочешь пить отворот, то, наверное, у тебя планы, верно?
— Это никак не связано!
Но я отмела его протест:
— Ничего не знаю.
Вив сменил тактику и перешел на тон, подозрительно напоминающий нытье:
— Ну, Море-е-ель! Ну, зачем тебе?
— Инструкции, гросс Теккер, должны соблюдаться! — Приговорила я прокурорским тоном, и перешла от шантажа к уговорам: — Ну, Вив, просто сделай это! Ничего же сложного… Твои друзья, в конце концов, правы как минимум в том, что при наличии подозрений нужно провести профилактику!
Молчание. А потом он, без малейшего признака валяния дурака, отозвался:
— Хорошо, Морель, я это сделаю.
— Отлично! — Возликовала я. — Я знала, что смогу на тебя положиться!
В трубке опять повисла тишина, а потом Вив ворчливо буркнул “Шантажистка!”, и отключился.
Найти адвоката оказалось легче, чем я себе напридумывала. И ничьи консультации для этого мне не понадобились. Оказалось достаточно просто полистать собственные конспекты, и получить всю классификацию организаций нужного профиля, с направлениями, специализацией и примерами…
Первый учебный день на этой неделе я прогуляла: сперва углубилась в поиск защитника в сияющих юридических доспехах, а потом, сделав выбор, договаривалась о встрече и ездила неприметный особнячок в деловом районе столицы, где разместилась юридическая ассоциация “Эгида”. Объясняла обстоятельства своего дела и почему пришла за помощью именно к ним. И теперь в течение нескольких дней они должны были дать ответ, берут мое дело или нет. А я… я, подобрав пару запасных вариантов, на случай отказа, или если помощь понадобится мне быстрее, чем из “Эгиды” дадут ответ, отправилась на лекции.
Вот после лекции по адвокатуре, которая вдруг обрела невиданную актуальность, гросс Теккер меня и перехватил:
— Отойдем на минутку, Морель. Есть разговор.
Выглядел Вив героически: вид возвышенный, на скуле цветет ссадина…
— Тебя вчера на занятиях не было, — выдохнул он, затащив меня в закуток под лестницей и загнав в угол..
Я пожала плечами как можно равнодушней:
— Я же предупреждала, что у меня дела.
Он кивнул: понятно, мол. А потом прижал меня к стене всем Вивом (вот ведь хамло бесстыжее!), и шепнул интимно в самое ухо:
— Я выпил.
— Гросс Теккер! Как можно! Пить на лекциях — это отвратительно! Для того ли я столько времени с тобой занималась?!
Но мое показательное выступление пропало втуне: Вив лишь рассмеялся мне в макушку, и прижался еще теснее.
— Отворот выпил, Морель!
— Он что, на тебя не подействовал?
— Почему — не подействовал? — удивился он. — Подействовал!
— А трешься так, будто не подействовал! — Расфырчалась я.
Грустный, очень грустный вздох дал мне понять, что отворот на гросс Теккера все же подействовал, и побочный эффект — тоже.
И несмотря на то, что это было моей идеей, я тоже тяжело вздохнула: я-то никаких отворотов не пила, а мужское тело, такое знакомое, прижималось совершенно восхитительно... Но в ближайшие два дня — абсолютно бесполезно.
От обиды и на судьбу, я ущипнула его за бок и прошипела:
— Отодвинься, Вив, увидят же!
Вместо того, чтобы послушаться, этот лось подло и нахально вернул мне щипок:
— Ой, можно подумать, кто-то еще не знает!
Я в ответ предупредительно пихнула его коленом:
— Вот не скажи. Одно дело — сплетни, а другое дело, своими глазами увидеть, как мы тут по углам обжимаемся… Вив! Вив, немедленно перестань!
Но куда там, слово “перестань” проскочило мимо гросс Теккера не зацепившись, а слово “обжимаеся”, наоборот, что-то переключило в этой башке
— Кассандра, Касса-а-андра, — урчал Вив, прижимая меня к стене, гладя сквозь одежду и целуя шею там, где позволял вырез строгого пиджака. — Кэсс…
Брыкаться я перестала — потому что приятно же, но когда Вив попытался поймать для поцелуя мой рот, из чистой вредности втянула губы и замотала головой, не даваясь.
Вив засмеялся, негромко и как-то так, что у меня дрогнули ноги и принципы.
Вив потерся о мою щеку щекой, как здоровенный котяра.
А потом прошептал мне в самое ухо, едва касаясь ушной раковины губами:
— Кэ-э-эсс… А ты не могла бы под юбку чулки надевать? — горячие пальцы скользнули под ту самую юбку и прочертили линию по бедру. — Если тебе, конечно, не трудно.
Мне? Мне очень трудно!
— Вив… я понимаю, что вы, мальчики, понятия не имеете, сколько стоят всякие женские штучки. Но ты на досуге загляни в отдел дамского белья, посмотри на цены. А я рефератами подрабатывала не потому, что у меня денег полно.
Вив замер, и его пальцы перестали чертить на моей коже узоры.
А мне, вопреки всему на свете, захотелось потребовать чтобы он немедленно прекратил тормозить и продолжил делать то, что делать.
— То есть, я правильно понял, что если я сам оплачиваю свои фантазии — ты принципиальных возражений против них не имеешь?
Гросс Теккер даже отодвинулся от меня слегка, и вид у него был до того воодушевленный, что я не сдержала смешка.
— Так что, я правильно тебя понял?
Я немного покусала губу, глядя на него (ну зачем ты мне так нравишься, мерзавец? Невозможное же что-то!), и медленно кивнула:
— Я никогда не носила чулки. Мне интересно.
— Отлично! Завтра мы идем за покупками!
— Нет, нет и нет! Я пришлю тебе сообщение со своими размерами — и разбирайся сам, фетишист! Мы с тобой договаривались, что между нами только секс, помнишь? А такая прогулка — это, считай, объявление об отношениях!
Тем более, что меня жаба задавит, смотреть, какие деньжищи улетают на белье, и думать, куда и на что я могла бы потратить их с большим толком.
-
Профессор Фрессон обитал в подвале — неподалеку от своей обожаемой лаборатории. Лысый и в очках (готова почку и печень прозакладывать на то, что стеклышки в них — артефактные), с седой острой бородкой, профессор производил на неподготовленных людей суровое впечатление. Я таким людям ничуть не сопереживала: а потому что к лекциям готовиться нужно!
Он читал нам дисциплину со страшным названием “Технико-криминалистическое обеспечение расследования преступлений”, и что-то там такое, узко специализированное, старшим курсам криминалистов. Читал так, что я одно время всерьез подумывала перевестись на его специальность. Не перевелась, но профессора и его лекции любила трепетно — и закономерно выбилась в любимчики.
Постучав в приоткрытую дверь, я просочилась в кабинет. И жизнерадостно объявила:
— Добрый день, профессор! Я пришла воспользоваться вашим ко мне добрым расположением!
Он оторвался от бумаг, которые заполнял, и взглянул на меня заинтересованно.
Видимо, не определился с увиденным, стащил очки, посмотрел еще и даже задумчиво покусал дужку:
— А у меня к вам доброе расположение, мадемуазель Морель?
— Да! — Радостно подтвердила я.
Профессор все еще выглядел заинтересованным, а не сердитым:
— И вы уверены, что сумеете им воспользоваться?
— Ну конечно! Профессор Фрессон, помогите мне найти работу? Я могу мыть пробирки! По крайней мере, посуду в летнем кафе мне мыть доводилось, и справлялась я просто блестяще! — Я даже закатила глаза, чтобы показать, как виртуозно мне давалось мытье посуды. А потом вздохнула, и уже серьезно продолжила, — Профессор, вы же знаете: я аккуратная, внимательная к деталям и дисциплинированная. Тщательно соблюдаю инструкции, ответственная…
— Но почему вы подошли именно ко мне? — Прервал перечень моих достоинств профессор (а ведь я могла бы сказать про меня еще много хороших, добрых слов!). — У тебя ведь другая специализация. Право, верно?
— Ну да. Но из всех преподавателей вы лучше всех ко мне относитесь! — Бесхитростно призналась я.
И не прогадала: профессор расхохотался и пообещал помочь.
Поднявшись из подвала, в кампус я летела, словно на крыльях! Но, видимо, слишком низко — потому что там меня перехватили.
Вообще, студенток в нашей академии было не слишком много. Кто, как я и Луиза Бернар, предпочитал держаться поодиночке, кто-то вращался в смешанных тусовках, а кто-то собирался в чисто дамские компании.
Вот такая компания меня и сейчас и обступила.
— Тебя вчера не было на занятиях, — заговорила первой Эва Готье, небесной красоты дочь магната, специализирующегося на маготехнологиях, и светской львицы, популярной певицы в прошлом. — Всё в порядке?
В учебе Эва не блистала, но хватку унаследовала отцовскую (а может, и материнскую, кто знает, я же с ее родителями не знакома). В общем, не суть важно, от кого она унаследовала этот навык, но вцепиться она умела так, что служебные собаки, вися на рукаве фигуранта, плакали от зависти.
Я заставила себя непринужденно улыбнуться:
— Да, все хорошо. Решала некоторые вопросы.
Эва была из числа моих бывших клиентов, из тех, для кого я выполняла работы. Но с переходом на новый формат от моих услуг Готье отказалась со словами “Ну, бли-и-ин… Учиться я могу и сама!”. В целом, я верила. Она, как и гросс Теккер, относилась к тому числу богатеньких деток, которых родители впихнули учиться исходя из своих представлений и нужд — и те, имея мозги, но не имея никакого интереса к выбранной за них специальности, отбывали на занятиях время, сваливая на других всю работу, которую только возможно было свалить. Эва, к примеру, была завсегдатаем всех вечеринок. А примерно половины из них — и устроителем.