Широкая ладонь погладила меня по спине. Вив молчал и смотрел выжидающе и участливо. Я жестко потерла лицо ладонями, и постаралась, чтобы мой голос звучал максимально сухо и деловито:
— Пока я была мелкой, моей задачей было сблизиться с нужными дяде людьми через их детей, получить доступ в дом, и, фигурально выражаясь, открыть туда двери дяде. Дать ему законный повод для визита. Ну, там, любящий дядюшка приехал забрать племяшку из гостей, случайно разговорился с хозяйкой, и оп-ля — вот он уже пьет с хозяином в гостинной коньяк и приятно общается. Дядя мастер на такие штуки. Мне это не то чтобы нравилось, зато позволяло чувствовать себя нужной и полезной. И поглядывать на дядю сверху вниз с высоты своих двенадцати-тринадцати лет: вообще-то, взрослым хорошо бы решать свои проблемы не за счет детей, но ладно, так уж и быть, помогу! В двенадцать лет уже понимаешь разницу между идеалом и жизнью. Да и концепт конкурентного преимущества я поняла еще когда папа маме рассказывал, кто какие заказы смог получить, потому что чьи-то жены приятельствуют или кто-то с кем-то в одном клубе в теннис играет. Так продолжалось до тех пор, пока у меня не открылся магический дар. После этого дядя придумал, как использовать меня более эффективно.
— Племяшка, ты же сегодня к Лебранам в гости приглашена? Отлично! Заодно выбери момент и посмотри, какие у них там защиты стоят. Значит, так, меня интересуют входные двери и кабинет мсье Лебрана, остальное можешь пропустить!
Дядя намазывал масло на тост за завтраком и беззаботным легким тоном говорил какие-то совершенно невозможные вещи. Эти вещи были настолько противоестественными, что я никак не могла сообразить о чем дядя со мной говорит, и в первый момент мне вообще показалось, что мне послышалось. Но дядя продолжил свою мысль, и оказалось, что не послышалось.
— Кэсси? Что ты молчишь? Почему ты на меня так смотришь? — Дядя Квентин отвлекся от тоста и посмотрел на меня с недоумением.
— Что значит — “посмотри”? Зачем? — Напряженно спросила я.
Он удивился:
— То и значит — “посмотри”. Глазками, с магией. Как еще можно посмотреть на защиту? Милая, меня беспокоят такие вопросы. Зачем я плачу такие деньги твоим наставникам, если оказывается, что ты не знаешь базовых вещей? Мне казалось, я дал совершенно четкие инструкции касательно программы твоего обучения, и к этому моменту ты должна была получить все необходимые знания!
Возмущение дяди было таким искренним, таким чистым, что я растерялась.
— Но…
— Да брось, Кассандра. — Снисходительно сказал он. — Я уже сам все посмотрел, и просто хочу проверить, как ты осваиваешь свой дар.
-
Я рассказывала Виву, как все происходило, и словно проживала все заново. Вынырнув из воспоминаний того дня, я грустно улыбнулась:
— Я была все же не дура, и потом начала понимать, что делаю что-то не то. Но дядя Квентин… Сначала он говорил, что мы никому не причиняем вреда: кому станет хуже, если он просто посмотрит, надежны ли бумаги, в которые он собирается инвестировать деньги? В целом, просто посмотреть на охранную систему изнутри мне было не трудно. Ребенку легче подойти к нужным узлам, чем взрослому, легче обосновать свое появление там, где его быть не должно: заблудилась, искала туалет, толкнула не ту дверь… Гораздо проще посмотреть, чем отказывать дяде. Давай попьем чаю, а?
Вив кивнул, принимая мою мольбу о перерыве:
— Давай. Я поставлю.
— Сиди, я сама! — Торопливо отказалась от помощи я, радуясь возможности встать и что-то сделать. Хоть так выплеснуть стресс в движении.
Чайник закипел беспощадно быстро. Я разлила чай по чашкам, и села за стол, баюкая свою в руках и перебирая воспоминания.
— Но я росла, и вместе со мной росли требования дяди. Ему уже мало было, чтобы я просто взглянула на тип и расположение магической охранной системы. От меня требовалось то оставить как можно ближе блоку управления охранной системой закладку-опору, ориентируясь на которую бы дядя, мог бы охрану обмануть придя туда позже, мог воспользоваться ими. Или упросить приятельницу показать мне папин кабинет — максимально ненавязчиво, конечно! — и оставить там заклинание, которое за пару недель частыми, но мелкими срабатываниями разрядит защиту, не доводя ее до подачи полноценного сигнала тревоги. Или за несколько дней частых визитов пронести и спрятать в условном месте набор алхимических реактивов… Когда у меня открылась магия, дядя был счастлив. Я тоже. Только я — оттого, что любимый дядюшка мной гордится, а дядя Квентин — от того, как разнообразно можно будет меня использовать. Он, кстати, мечтал о собственном алхимике. Качественная алхимия, знаешь ли, очень облегчает жизнь грамотному и изобретательному мошеннику, ты даже не представляешь себе, как ее можно использовать!
Вив хмыкнул. И я кивнула:
— Ну, да. При твоем-то отце… Ты, как раз, и представляешь!
Я сделала глоток чая, пытаясь смыть горечь — против которой чай был бессилен.
— Я понимала, что то, что я делаю — плохо, Вив. Но если я упиралась… — Перехватив взгляд Вива, его стиснутые челюсти и перекатывающиеся желваки, я осторожно положила ладонь на его предплечье, успокаивая: — Нет, ты не думай, он меня не бил. Ничего такого. Он или уговаривал — “Кэсси, детка, мы с тобой одни на белом свете, о нас никто не позаботится, если мы не позаботимся друг о друге!”. Или начинал орать — что может бросить хоть сейчас, только кто нас будет содержать, может, тоже я? Что, между прочим, траты на мое содержание, обучение и развлечения и близко не покрываются доходами от наследства моих родителей. Что…
Я закрыла глаза, вдохнула, и с силой выгнала воздух из легких через нос, избавляясь от нахлынувших эмоций, от несправедливости, такой по-прежнему горячей, по-прежнему острой, как и тогда. И не смогла.
— А когда в хорошие дни я просила его тратиться поменьше на статусные шмотки для меня и говорила, что не обязательно тащить меня на выходные на очередной курорт, он отвечал, что я ничего не понимаю, что это инвестиция, и всё это совершенно необходимо, чтобы заводить нужные связи! “Дорогая, оставаться на одном уровне с кем угодно в любом внешнем виде — это высший пилотаж умения подать себя! Для тебя это недостижимое мастерство. На твоем уровне приходится опираться на внешние аксессуары”, — прорвалась из меня старая обида.
Не знаю, попытался Вив меня отвлечь или просто хотел разобраться. но его вопрос пришелся кстати:
— Кэсс, я так и не понял, а чем конкретно занимался твой дядя?
— Торговля информацией, шантаж, подделка документов — все, как я и говорила. В основном — торговля информацией. Шантаж дядя недолюбливает, потому что в этом много личного, и это делает его плохо контролируемым. Люди совершают непредсказуемые поступки, защищая свои тайны. Подделка документов оставляет материальные следы, и подобных вещей дядя старается избегать. Так что основной его профиль — торговля информацией… Наш. Наш профиль.
Рассказывать было стыдно. Не рассказать — невозможно. Я устала молчать, я устала нести этот груз на себе, я не могу больше, просто не могу.
Вцепившись в чашку, как в спасательный круг, я говорила:
— Иногда он… мы работали по заказу, но редко: так, конечно, можно быть уверенным, что на товар найдется покупатель, но и риски выше. И никакого простора для творчества. А дядя предпочитал сам выбрать объект, подбирая, чтобы добыча была по силам, но повкуснее. Процесс был непрерывным: мы еще не завершали старое дело, а дядя уже подбирал новую цель. Мониторил прессу, болтал ни о чем, но с дальним прицелом, с многочисленными знакомыми, фильтровал слухи… Чего у него не отнять, это умения работать с информацией. Когда приходило время уезжать из города, он уже знал, куда мы переедем, и порой успевал даже подготовить там почву. После переезда дядя в общем приближении определялся с целями, и начинал искать. Обычно обрабатывали параллельно три-четыре объекта, и дядя смотрел, с кем выстрелит. Моё дело было слушаться и делать, что говорят. Открыть дорогу в дом дяде. Собрать сведения о внутреннем распорядке. Пронести в дом инструменты для дяди, и унести их потом. Я же ребенок. Мне же ничего не будет. Иногда дядя подбирал какое-нибудь семейное развлекательное мероприятие, и я должна была подкинуть идею приятелю или приятельнице, расписать в красках и постоянно подогревать интерес до тех пор, пока ребенок не выедал родителям мозг чайной ложечкой… Иногда и меня мог подкинуть им же. “Племяшка, не куксись, дядя о тебе заботится, вы отлично проведете время!”. А то, что мне нужно будет предупредить дядю, если вдруг планы у семейства изменятся — это было как бы не в счет.
Я сделала новый глоток чая. Он остыл, и чашка больше не грела ладони. Да и боги с ним, сейчас мне было все равно, что пить.
— Сначала самую рискованную часть работы он делал сам: войти в кабинет, влезть в сейф или рабочий стол, прошерстить бумаги, вычленить и запомнить нужную информацию. Но я была магически сильнее дяди, мне было по силам пройти там, где ему приходилось отступить, так что когда я стала старше — он начал делегировать. Вот тут я начала сопротивляться всерьез. Это сейчас я понимаю значение слова “подельники”, а тогда мне казалось, что если я сама никуда не влезаю, то я как бы и не причем, ну что, что я что-то принесла в дом или из дома хозяев? Но когда своими руками вскрываешь сейф, иллюзия непричемности не выживает. Я то устраивала истерики и скандалы, то пыталась договориться и пробовала объяснить, что мне страшно и я не хочу и не буду… Знаешь, по-моему, дядя просто вошел во вкус. С моим магическим даром он мог позволить себе более ценную добычу, чем без него. И идея снова умерить аппетит ему не нравилась. Так что уговоры не работали, а требования… Это всегда заканчивалось одним и тем же. Вот я чего-то требую, зная, что я абсолютно права и так будет правильно — а вот я уже рыдаю, чувствуя себя дрянью, виноватой вообще во всем, и что хорошо, а что плохо, вообще не понятно. Мне кажется, он мог бы кому угодно доказать, что белое — это черное, и ему бы поверили.