Иногда, когда он выглядел совсем изможденным, мне удавалось снова возбудить его, и почти без всякого труда. Или я дремала возле него, и он подвигался ко мне, нежно обнимал меня и долго не выпускал. Это был приятный и спокойный способ узнать все о наших телах, и чем больше мы получали, тем большего нам хотелось. У нас нашлось много чего дать друг другу, и ничто нам не мешало делать это.
Поздним утром в воскресенье мы наконец впустили горничную убрать номер, но тут же пожалели об этом и бросились обратно, как только та вышла. Восемь раз за выходные мы были близки — если хотите вести счет — и мечтали сделать это в девятый раз, но рано утром в понедельник мне необходимо было отправиться в агентство на собеседование с актрисами.
Мне кажется, некоторые люди считают, что любовники должны иметь либо дикие и необузданные отношения, либо банальную любовную связь, но не сочетание того и другого. А у нас было все вместе. Такое случается не часто. Возможно, всего оказалось слишком много, все стало более романтично, чем в реальной жизни. Стив казался иностранцем в жаркой и солнечной Калифорнии, почти тропической стране для человека, работавшего в Нью-Йорке и находившегося вдали от дома и привычного окружения. Он мог практически неограниченно тратить деньги, поэтому конца не было роскошным обедам и завтракам с шампанским. Что касается меня, я оставалась все это время лунным ангелом — сексуальной и красивой (настолько, насколько это можно сделать с помощью денег и ухода за собой), доброй, веселой… Не думаю, что он когда-либо видел меня не в форме. Мы посещали чудные вечеринки, поскольку он дружил с массой людей, которые любили его и не возражали против меня. Я даже сама раз или два собирала гостей. Иногда мы ходили в церковь.
Однажды утром, когда он закончил дела со своим шоу, мы арендовали домик на пляже — настоящий маленький дворец в Малибу, принадлежавший одному из его приятелей-кинозвезд. Мы купались обнаженными, загорали, занимались любовью. И постоянно болтали о телестудии, ее работниках и подробно рассказывали каждый о своей жизни. Еще мы обсуждали проблемы деколонизации, мировых рынков, затрагивали другие темы, на которые я могла рассуждать. Днем он натер меня виски «Баллантайн» из своей фляжки и, когда я вся пропиталась спиртом, снова повел плавать. Мы так любили друг друга, как могут только люди. Разумеется, не вечно.
Наши отношения продолжались — со всплесками и спадами — около четырех долгих лет. Это бы не продолжалось столько времени, не живи он за три тысячи миль от меня и не встречайся мы всего четыре-пять раз за год. Кроме того, я не просила его развестись с женой и заключить брак со мной. Это было бы неправильно. Эта чудесная женщина любила его, хотя они не подходили друг другу по темпераменту. У них подрастали трое детей, и он не мог решиться на расставание с ними.
Что до меня, то я чувствовала себя не совсем в своей тарелке. Но я была взрослой женщиной и знала, что подобная связь отнюдь не всегда заканчивается свадьбой.
Однажды, когда мы лежали в постели, раздался телефонный звонок — он раздавался по сто раз на дню, — и я услышала, как Стив попросил оператора перевести звонок на аппарат, стоявший в гостиной. Он вышел, а когда вернулся, я попросила сигарету.
— Но ведь ты не куришь, — удивился он.
— Сейчас мне хочется, — ответила я.
Стив прикурил мне сигарету, и, когда та разгорелась, я затушила ее о его колено.
— Мне не нравится, что ты женат, — крикнула я, — и я не хочу, чтобы в моем присутствии ты разговаривал с Коннектикутом!
Когда он в следующий раз оказался на Побережье, я подгадала с поездкой в Чикаго. Шесть месяцев спустя я встретила человека, за которого вышла замуж. Больше я никогда не курила. Иногда я думаю, а не просит ли мой муж перевести вызов на другой аппарат в ситуации, о которой я писала? Уверена, что нет. Он практически все время со мной.
2. На содержании
Мне было двадцать четыре года, когда Эндрю А. Корвин, президент и владелец компании «Эндрю А. Корвин инвестментс», с филиалами в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Лондоне, Париже, Мадриде и Лиссабоне, проводил со мной собеседование при поступлении на должность секретарши. Через десять дней после этого должен был наступить мой двадцать пятый день рождения.
Когда он вошел, я уже сидела в его кабинете, дверь в который успела открыться раз тридцать, и столько же человек заглянули в нее, желая увидеть хозяина. Кабинет был отделан деревянными панелями и выглядел богатым… не броским, а именно богатым. Дерево было подлинным, кожа была подлинной, картины были подлинными. На стене за письменным столом я впервые увидела настоящего Ренуара.
Видимо, мистер Корвин пришел прямо с улицы, он еще не успел снять шляпу, пальто и теплое кашне. Он оставался в шляпе в начале разговора, и мне это показалось странным. Все объяснилось, когда он ее снял и оказалось, что бизнесмен лыс. Я поняла, что, возможно, он этого стесняется. Я еще продолжала недоуменно размышлять, как это глупо… какая разница, лыс ты или нет, если ворочаешь миллионами? Ему тогда было всего сорок три, но мне, зеленой девице, он казался дряхлым старцем.
Он исподволь заставил меня рассказать о себе все, и спустя годы я поняла, что это не совсем в манере важных шишек. Он интересовался моей семьей, оставшейся в Небраске, расспрашивал о должностях, на которых я прежде работала, и нравилась ли мне моя прошлая деятельность. Потом он спросил, помолвлена ли я. Я ответила отрицательно и не услышала от него обычной дурацкой фразы вроде: «Странно, что такую симпатичную девушку еще никто не успел подцепить». Он лишь предупредил, что хотел бы встретиться еще с парой претенденток.
Я не удивилась, когда раздался звонок из агентства по найму и мне сообщили, что должность осталась за мной. Несмотря на молодость, я имела опыт секретарской работы, я стенографировала со скоростью сто тридцать слов в минуту и прекрасно печатала. На последнем месте меня пытались удержать, но мне хотелось больше зарабатывать. Хотя теперь я попала в инвестиционную компанию, разумеется, от меня не требовались знания в области финансов.
Через три дня после выхода на работу у меня наступил день рождения, и я что-то сказала в конторе о четверти века, которые живу на свете. Я всегда была чересчур разговорчива по поводу этой знаменательной даты, ведь мне казалось, что люди должны разделять мою радость. Мистер Корвин сказал: «Поздравляю вас. — И добавил: — Присядьте, Пола, я хочу вам кое-что предложить». Он изрек следующее: «Мне бы хотелось подарить вам что-нибудь на день рождения — может быть, наручные часы или платье». Затем, прежде чем я успела что-либо ответить, продолжил: «Я понимаю, Пола, что вы можете отказать мне, но я не хочу быть нечестным с вами. Я надеюсь, что вы станете моей любовницей. Я выбрал вас именно поэтому. Полагаю, у меня достаточный выбор… секретарш. Эта работа хорошо оплачивается, и некоторые, зная о моем богатстве, могли бы принять должность по иным причинам. Не хочу показаться излишне самонадеянным, просто говорю чистую правду».
Некоторое время я сидела не шевелясь и молчала. Я вовсе не была шокирована, так как отчетливо представляла, что все в порядке вещей. Может быть, я заикнулась о своем дне рождения именно для того, чтобы он раскрылся? (Человек никогда не знает точно, зачем делает ту или иную вещь.)
«Быть моей любовницей, — не умолкал он, — вовсе не значит совершать что-то грязное. Напротив, думаю, ваша жизнь станет приятной во всех отношениях. Однако сразу оговорюсь, что не намерен разводиться с женой. Я люблю миссис Корвин, она чудесная женщина. Но ей никогда не нравилась… физическая сторона семейной жизни. Мы оба пытались исправить положение, но безуспешно. Не могу сказать, что я никудышный мужчина, и у меня есть возможность выбирать партнерш. Если человек богат, то… это… становится обычным явлением. Может быть, в этом есть какая-то испорченность, но меня легкодоступные девушки не влекут. Я хочу вас. Когда придет время и мы расстанемся, у вас будет много денег. Моя последняя секретарша, которая уволилась в связи со своим замужеством, получила более пятисот акций компании «Америкен телефон энд телеграф». (Я тогда не понимала, много это или мало.) Разумеется, я буду давать вам вещи, которые вы захотите иметь, прежде всего жилье. Не отвечайте сразу, Пола, подумайте».
Не помню точно своей реакции, но я не сказала «нет». Похоже, я не чувствовала себя оскорбленной. Потом я раскрыла тетрадь для стенограмм, и он начал диктовку.
Через неделю мы переспали в номере отеля, и я стала его содержанкой. Мне чужда ханжеская мораль, поэтому никакого стыда я не испытывала. Днем я работала в конторе и получала неплохие деньги, но никакой секретарской зарплаты не хватило бы на роскошную квартиру или на платье в пятьсот долларов.
Когда он купил мне квартиру, мы часто проводили время там. Это было чудесное местечко с хрустальной люстрой, толстыми светло-голубыми коврами на полу и фонтаном в фойе. Раз или два мы занимались любовью в кабинете Эндрю — на полу или на одной из бежевых кожаных кушеток, — а однажды это произошло в помещении совета директоров.
О том, что со мной произошло, я рассказала только своей подруге. «Не вижу причин, по которым я не могу подарить год своей жизни человеку, который в этом нуждается и который в благодарность поможет мне обрести финансовую независимость», — объясняла я Дайане. К моему удивлению, она согласилась с этими доводами. Я продолжала ходить на вечеринки, которые устраивали мои друзья, но, разумеется, ни с кем не флиртовала всерьез. Постепенно круг моего общения сильно сузился, поскольку иначе мне пришлось бы столкнуться с массой проблем.
Связь с Эндрю не доставляла мне особого удовольствия. То есть вначале это казалось забавным. Особую радость мне доставляли походы по магазинам. По крайней мере раз в неделю я сбегала с работы в три часа — хотя дел у меня там всегда хватало — и на машине Эндрю в сопровождении его шофера ездила в город за покупками. Прежде я часами мучилась, высчитывая, могу ли позволить потратить десять долларов на свитер, и обычно приходила к выводу, что эта трата для меня велика. Но во время новых путешествий по магазинам мне было доступно абсолютно все — от меховых манто до шведского хрусталя. Люди, которым подобный шанс в жизни не выпал, возможно, будут шокированы. Но ничего нет скандального в том, что вам нравится мужчина. Так приятно примерять кружевное белье, зная, что кому-то захочется полюбоваться на тебя в нем. Еще приятнее осознавать, что этот «кто-то» еще и заплатит за приглянувшееся белье. Помню, как однажды встретила Эндрю на пороге своей квартиры в черной коротк