Чтобы книга «Секс и офис» стала более полной, мы попросили миссис Браун объединить ее ранние наброски — библиографию, биографию или нечто подобное. Она это сделала к нашему удовольствию.
Затем к нам примчались встревоженные верстальщики и бухгалтеры, которые подсчитывают себестоимость. У миссис Браун набралось столько материала о служебных романах, что объем книги превысил планируемый. Бюджет поставил нас в жесткие рамки, и от дополнительных страниц с примечаниями к главам пришлось отказаться. С грустью мы пролистали их, и чем дальше мы читали, тем более ясно понимали, что их необходимо оставить. Дилемма.
Решение, как и обычно, было найдено в компромиссе: оставить дополнительный материал в качестве приложения. Поэтому, если вы, как мы рассчитываем, действительно хотите узнать, как эта книга и ее автор стали такими, какими стали, то последующие страницы порадуют вас новыми, оригинальными и занимательными сведениями.
Бернард Джейс
ПриложениеРабочие моменты малышки Хелен
Моя рабочая жизнь началась, когда мне исполнилось восемнадцать лет, — плоскогрудая, бледная, прыщавая, запуганная, я была твердо убеждена, что служба в офисе — это самое ужасное, что может произойти с женщиной. Будь у меня другой вариант, я бы им воспользовалась, но выхода не было. Имея среднее образование, я устроилась на полставки на радиостанции, чтобы оплачивать учебу в колледже.
Каждый день после занятий я приезжала на голливудскую радиостанцию, чтобы разложить почту к утреннему шоу «Вставай и сияй». Ведущий, мистер Вилсон, объявлял в этой программе даты дней рождения, годовщин свадеб и других сентиментальных событий, а я должна была тщательно подбирать письма с воспоминаниями, с указаниями мест, где спрятан подарок, а также откладывать трогательные послания слушателей, которые должны были прозвучать в эфире. Я перепечатывала текст из письма на карточки для мистера Вилсона, а он зачитывал, делая вид, будто импровизирует на ходу. «Так, так, так, — восклицал мистер Вилсон, — маленькой Деборе Джин Дэллирампл из Гардены исполняется четыре года! Посмотрим, что здесь написано? Если Дебора Джин пойдет в папин гараж, то в шкафчике для инструментов она найдет что-то, от чего ее сердечко забьется сильнее».
Может быть, я плохо расшифровывала каракули в письмах, может быть, я часто отвлекалась, печатая текст, может быть, я подсознательно пыталась уничтожить мистера Вилсона (у него был нрав гремучей змеи). В любом случае в течение почти всей передачи шла информация, перемешанная из разных писем. Малютка Дебора, направленная мистером Вилсоном в папин гараж к шкафчику для инструментов, не находила там ничего интересного для себя, разве что папин тайник. А драгоценный подарок оставался в спальне ее сестренки Эвелин под кроватью. Того, кому следовало заглянуть в шкафчик с инструментами, мистер Вилсон посылал на Шетлендские острова, на пастбище для лошадей или в спальню сестры Эвелин, хотя у бедолаги вообще не было сестры.
Ну что тут скажешь… ведь это первая работа!
Мистер Вилсон никогда не был так близок к удару, как в тот раз, когда зачитывал следующее послание с одной из моих карточек: «Так, близнецы Барбара и Барри Биденфельдер из Монровии, которым исполняется по девять лет, отмечают четвертую годовщину своей сва… (речь замедляется)…дьбы, сейчас… они… уже ждут… РЕБЕНКА?!»
К счастью, мистер Вилсон никогда меня не видел. Каждый день он «вставал и сиял» в четыре часа утра (не удивительно, что он был такой раздражительный) и оказывался уже далеко от станции, когда я туда прибывала в полдень. Его техники мне рассказывали, как он побелел, потом покраснел. А в конце передачи он вообще покрылся лиловыми пятнами — после того как ошибся еще с одним днем рождения, после чего позвонила разгневанная мать ребенка и заявила, что он все перепутал.
Солнечная сторона
На фоне страшных вспышек гнева мистера Вилсона и ненавистной секретарской работы были и светлые проблески. Самым приятным было то, что на радиостанции работало очень много мужчин. Я никогда не видела такого количество мужчин при минимуме женщин в компании. Это были дикторы, техники, политические обозреватели, музыканты, писатели, звукооператоры, режиссеры. Все они (и я тоже) работали в заднем корпусе, а в переднем располагалась администрация. Я была слишком молода, чтобы оценить привлекательность мужчин за тридцать, и не так хороша собой, как Скарлетт О’Хара, но ничто не могло омрачить мое удовольствие.
Каждый день, когда я приходила на работу, несколько мужчин играли в «догонялки». Правила игры очень просты. Дикторы и техники, которые были свободны в данное время, выбирали какую-нибудь секретаршу и гоняли ее по залу и по помещению фонотеки, из одной трансляционной кабинки в другую, и, поймав, снимали с жертвы трусики. После этого девушка их снова надевала, если хотела. Но ничего страшного не происходило. Цель игры — снять трусики. Девушка кричала, визжала, колотила своих преследователей, краснела от смущения, угрожала, якобы падала в обморок, но, насколько я знаю, ни одна из секретарш не пожаловалась руководству. В результате все сотрудницы стали надевать на работу самые красивые трусики. В середине августа была проведена ответная операция. Четыре секретарши в отместку напали из засады на главного преследователя и стащили с него брюки.
Из моего рассказа можно прийти к ошибочному выводу, что я часто бывала участницей действа. К сожалению, должна признаться, что меня никогда не приглашали в эту игру. Я с надеждой смотрела из-за своей машинки, как в кабинет заглядывали преследователи и, задумавшись на мгновение, закрывали дверь. Все было ясно — слишком молода, слишком бледна, слишком маленькая грудь… Понятно, что я не подхожу в качестве дичи. (А теперь признайтесь, было ли что-нибудь подобное на вашей первой работе?)
Чудесный аппарат телетайп
К концу шестого месяца терпение мистера Вилсона лопнуло, и он подкинул меня в секретариат администрации нашей радиостанции. У мистера Вилсона была потрясающая способность подсунуть все что угодно кому угодно. Он заверил их, что я печатаю как пулемет, и меня взяли подменять заболевших или ушедших в отпуск машинисток.
Однажды мне пришлось послать сообщение. Я никогда не работала на телетайпе, но всем известно, что коварные клавиши невесомы и легкомысленны и печатают то, чего у вас и в мыслях не было. Это было серьезное сообщение всем региональным радиостанциям об изменениях в программе. Две строки я напечатала без ошибок: «с 1.00 до 2.00 — ансамбль Дейва Роуза; с 2.00 до 2.15 — новости Ричфилда; с 2.15 до 2.30 — передача Нормы Янг для домохозяек». Следующее сообщение гласило, что с 2.30 до 3.00 — «окно» в вещании. Это значило, что данное время отводится для региональных радиостанций. Я напечатала правильно «в вещании», затем убрала руки с клавиатуры, по-видимому чтобы перечитать набранный мной текст. Приступив к дальнейшей работе, я перепутала клавиши, и вместо нужного слова у меня получилось нечто неприличное.
В свои восемнадцать лет я даже испытала некоторое волнение. Ответы не заставили себя ждать. И были в той же непристойной форме. Постоянная телетайпистка на следующий день слегла с высокой температурой.
В воспоминаниях это выглядит так весело! На самом деле, когда вы молоды и простодушны, все воспринимается гораздо трагичнее. Иногда ваши самые благие намерения приводят к обратным результатам. Одним из моих заданий было дважды в день класть по таблетке «Алка-Зельцер» в конверт и прикреплять его к сценарию рекламы этого средства. Когда дело доходило до демонстрации продукции, диктор говорил: «Послушайте, как она весело шипит». При этих словах он бросал в стакан с водой настоящую таблетку «Алка-Зельцер», и она «весело шипела». (Конечно, разумнее было бы дать звуковую имитацию поднимающихся пузырьков, но в то время радио было правдиво.)
Меня осенила блестящая идея. Почему бы не использовать более дешевые средства? Я извела много таблеток, пока не нашла несколько штук, которые действительно замечательно шипели. Я их очень аккуратно достала из воды, высушила и отложила для программы. Да, они шипели сильнее, и звук был громче, — но всего лишь секунду. Раздавался оглушительный хлопок, и тут же шел бодрый голос диктора.
Белки, олени и техники
Во время работы над рекламой «Алка-Зельцер» я безумно влюбилась в Скитча Хендерсона, молодого пианиста, который играл в студийном оркестре. Я была бы на седьмом небе, посмотри он в мою сторону, но увы! Парень даже не знал о моем существовании, хотя я все время бесшумно крутилась около него.
Поздним летом в течение двух недель у меня была очень эмоциональная жизнь. Постоянная секретарша телевизионного отделения ушла в отпуск, и я заменяла ее. На время меня даже отпустили из колледжа.
Телевизионная башня возвышалась над городом, а внизу простирался зеленый массив. Вокруг плавательного бассейна бродили олени, прыгали белки; они подбирались прямо к входной двери, выпрашивая лакомства. Зверушки были ручные, чего нельзя сказать о техниках. С высокими белыми лбами и сверкающими взорами, они казались совсем дикими. Если не брать во внимание их светлые головы, заполненные всевозможной информацией, более агрессивных особей я не видела.
Возможно, беда состояла в сущности демонстрируемых телепередач. В то время по телевизору показывали в основном спортивные программы: по пятницам — бокс, по понедельникам — борьбу. Оставались вторник, среда и четверг, когда мужчинам делать было нечего, кроме как тренироваться в выкручивании рук друг другу, злиться на секретаршу или ухлестывать за ней.
Так как у меня не было машины, то пятеро из них подвозили меня по очереди утром вверх по склону на работу, вечером — вниз с работы. Я очень боялась их обидеть или каким-то образом поставить себя в двусмысленное положение. По дороге вверх я опускала стекло и высовывалась из машины